Андрей Трегубов - Могло быть и так, или Эльфы тоже люди

Тель тихонько завыла.

— Успокойся, девочка, — Йорген даже не придал значения происшедшему, — я лишь хочу помочь тебе вспомнить, за что именно тебя сюда посадили.

Хриплый бас принял новые для пленницы лукавые нотки. Того Йоргена, которого она знала, больше не было. На неё надвигался другой: с маленькими алчными глазками, шептавший маленькие слова — маленький разрушающийся старик, который давно понял, что женского внимания ему уже не светит. Это она видела сквозь внешность юнца — в глазах Властителя.

— Твоей матери нет в живых, она не сможет рассказать, за что ты здесь. За дружбу с эльфами на пороге войны?

— Не надо…

— За подстрекательство против нас, Властителей?

— Не надо…

— За желание сбежать в мир Разных, оставив нас на произвол судьбы?

— Не надо…

Вопреки его ожиданиям, она не плакала. Она осознавала, что происходит и чего он хочет. Но не могла даже пошевелиться. Не то, что начать отбиваться и звать на помощь охрану. К ним никто не войдёт — зови не зови. А драться с Йоргеном после его расправы над Пятым смысла не было. Она сидела бледной куклой и могла лишь шептать «Не надо»…

Шаги утихли, в полумраке мужчина навис над ней. Узкая полоска света отделяла его левую руку от плеча.

Его лицо стало сосредоточенным, дыхание участилось. Суетливыми старческими движениями он принялся расстёгивать ремень, засопел. Справившись и спустив штаны, он придвинулся ближе и притянул её голову к себе…

— Не надо…

То, что появилось перед её лицом, пахло мочой и старческим мужским потом.

— Не надо…

Одной рукой он держал её голову, другой пытался поднять упавшее достоинство. Она не чувствовала ничего: ни страха, ни омерзения. Будто не с ней это всё, будто страшный сон… чужой. Она не сопротивлялась. Почувствовала на губах солёную вязкую каплю…

— Не надо…

Он пытался. Но ничего не выходило. Руки с определённой долей нежности силились сблизить его с реализацией желаний. Тщетно. Ему не удалось разбудить плоть, долго спящую без женской нежности.

Пыхтя, он убрал руки, наскоро застегнул штаны. Она осталась неподвижно сидеть, не видя и не чувствуя. Он буркнул: «Ну ладно… Потом» и подошёл к двери. Задержал взгляд на Вильхельме, отдёрнулся. В уже открытую дверь прохрипел:

— Уберите тело Пятого Властителя, чьё имя Вильхельм. Requiescat in pace [51] «Да упокоится с миром» (лат.) .

Когда дверь закрылась за стражниками, бережно унёсшими труп, Тель молча сплюнула на гравий, вытерла губы тыльной стороной ладони. Перевела дыхание.

Потихоньку, но неминуемо, её начинало трясти. Она не плакала, в общем, но сознавала, что сейчас произошло, и что её миновало. Он придёт ещё раз. Будет пытаться, пока не разбудит старое, уставшее тело. А если разбудит — страшно подумать.

Крысы снова завозились и принялись хозяйничать в каморке. И всё бы ничего, если бы здесь была другая еда кроме самой Тель. Приходилось кидаться в них гравием. Или, в крайнем случае, стегать слабыми плетьми лиан. Семена она обнаружила на куртке и, собрав остатки бессонных сил, вырастила их них тонкие, почти белые побеги. Защитить её от Йоргена они не могли, разрушить корнями камни стены тоже, оплести башню и создать живую лестницу… у девушки не хватит на это сил.

По крайней мере, крысы, даже взбодрённые запахом крови Вильхельма, лиан ещё боялись.

За дверью охнул и сполз на пол охранник. Затем, судя по звукам, тело оттащили от двери. Часть грызунов скрылась, некоторые остались наблюдать. Через пару мгновений дверь отворилась и на пороге показалась смутно знакомая фигура. Послышались невнятные слова:

— Вставайте, принцесса. Скорее, мы и так слишком нашумели.

Тель его появление не обрадовало:

— Ты, серый! Вам тут что, бесплатный бордель? Тебе служить подстилкой я не нанималась!..

В проёме двери появились ещё две фигуры. Рассеянный свет падал со спины, но уши, кончики которых ходили от крысиных шорохов, выдавали эльфов.

— Вот ты нужна кому! Вставай! — рявкнул главарь.

Эстелиель подхватила куртку и как могла быстро засеменила по гравию:

— Спать с тобой не буду! — рыкнула она, проходя мимо него.

Мгновение, и перед ней предстали трое Подземных: черноглазый главарь с двумя мечами за спиной, второй с коротким клинком и дротиками на поясе, третий с арбалетом. Дроу были близнецами, а серый их скопировал.

— Четырнадцатый? — Тель застыла на пороге.

— Шестая? — передразнил он. — Идём! — схватил за предплечье.

Девушка снова принялась упираться:

— Так это ты с Подземными, ты — предатель! Значит, из-за тебя я здесь! Никуда не пойду с тобой, особенно к их жрице!

Эльфы не знали языка, но недоумевающее уставились на серую: её спасают, а она упирается!

— Послушай, малышка…

— Не буду, пусти! Это из-за тебя мама умерла! Она не разгадала, кто предатель… А может, разгадала, но ты её отравил!

Они остановились. В неясном свете подземелья чёрные глаза раздели её до самой души…

— Я скорблю по Второй, чьё имя Эстель. Хоть она и наделала много ошибок… Но она была умнее, чем все оставшиеся четыре Властителя!

— Три… Вильхельма уже нет… — прошептала девушка, почувствовав симпатию к своим конвоирам. То ли как к спасителям, то ли как к новым пленителям… Но идти куда-то было лучше, чем сидеть на камнях.

— И ты хочешь остаться с этими тремя идиотами? Хочешь, чтобы эта рухлядь Йорген приходил к тебе раз в сутки и тряс своим… песочком?

— …Откуда ты?..

— Видела бы ты его сны!

Они молча двинулись по известным Тель коридорам, через некоторое время свернули в тёмный, невидимый проход. Четырнадцатый пробурчал что-то про создание этого прохода Подземными, которые сами бояться сюда ходить. Передвигались гуськом: эльф, Эстелиель, Четырнадцатый и снова эльф.

— Откуда ты знаешь слова современного мира Разных?

— Я… умею подсматривать их сны, — решился он. — Иногда.

— Тель, — обратился он к ней снова через некоторое время. Девушка вздрогнула. — Прими облик Наземной. Мы входим в подземелья Хар'ол-Велдрина. Для всех здесь ты будешь светлой девушкой для жертвы.

— Я иду обратно… — безнадёжно сказала она и принялась отращивать уши, отпускать волосы. Взглянула лукаво на парней, и салатовые пряди блеснули снежно-белым инеем. Дроу перемигнулись, серый закатил глаза.

Ещё через пару тёмных переходов она принялась рисовать узорную татуировку по скулам и вискам возле глаз. Такие рисунки делали иногда светлые воительницы на охоте. Цвет волос полностью сменился на белый.

Проходы стали шире и выше, немного напоминая арабские лавочки мира Разных: толкотня, лязг металла, голоса зазывают в лавки и харчевни. Духота и пот. Всеобщее презрение и подозрительность.

«Как они здесь живут?»