Андрей Трегубов - Могло быть и так, или Эльфы тоже люди

— Ненавидишь меня?

— Что Вы… как я могу… — интонация эльфа была ровная, сощуренные карие глаза смотрели в упор, не мигая.

— Ненавидишь, — по лицу Тари чиркнула тонкая усмешка. — Твоя Ориелен всё равно не любила тебя… Что ты мог ей дать? Домик с огородиком?

— Вы послали её на смерть, — тон ровный, но пальцы дёрнулись.

— Завидная осведомлённость… — Тонкие брови королевы с искренним удивлением и насмешкой взлетели вверх. — Она отдала свою жизнь ради сохранения наших! Она была воительница, а не домашняя прислуга! Вы никогда не смогли бы ужиться. — Тари наслаждалась произведённым эффектом и впитывала его ярость. — Впрочем, ты можешь ненавидеть меня сколько угодно. Отдавай мне слепок и оставайся здесь дальше. Ты мне больше не нужен!

Парень громко втянул носом воздух, в светло-карих глазах блеснули золотые всполохи. Он слегка наклонился и прильнул губами ко лбу целительницы. Та тихо прошипела: «Терпеть не могу это делать», потом отпрянула и демонстративно вытерла лоб ладонью. Сфокусировала мутный взор, проследила ей одной видимый тонкий след ауры Зоопарка. Решительно и легко направилась в ту сторону, за ней последовали охранники.

Анриеля била дрожь. Он мешком рухнул на колени, призрачная пыль облепила его: глаза слезились, в горле першило и сохло.

Эльф лежал на границе начинающейся бури. Он тихо рыдал, и в каждом выдохе летело слово «Ориелен!»…

Машка и «Серъёшка» по дороге в горы не просыхали. Зоопарк уже перестал отличать реальность от своих снов и глюков. Подруга приходила к нему даже в отключке и учила гостить в чужих сновидениях. Ещё рассказала, что серые — это простые люди 14-го века, которых магия этого мира сделала «сноходцами» и позволила менять внешность.

В целом, Мариель оказалась заправской боевой подругой, относилась к попутчику по-братски, постоянно разыгрывала жертву, под мухой жалуясь на свою женскую долю. Интим не предлагала, и притихшего Зоопарка такое положение вполне устраивало.

Этот псевдовиртуальный мир оказался ему не по зубам. Он и в прошлой жизни слыл чудаковатым, общался только с Сайласом и Диджеем. А тут — вовсе остался один, немка тысяча триста (или даже ещё двести) лохматого года рождения в закадычные друзья вряд ли годилась. Но она была лучшим вариантом, чем эльф-гомик… А сейчас он тащится куда-то, и то хорошо…

За этими размышлениями его застала небывалой красоты девушка: ясные глаза цвета серого хрусталя, тонкий нос, лёгкие брови, милые пышные каштановые кудряшки. И искренняя, добрая, материнская улыбка. Сквозь дымку браги он разбирал слова её ссоры с Машкой, но потом красавица обратилась к нему.

Её голос пах жасмином, успокаивал, уговаривал идти на край света. Лишь бы вместе. Лишь бы остаться с этой неземной красотой, нежно и чутко ласкающей его виски, щёки, плечи.

«Даже если это Машка раздвоилась — я согласен! И к котятым пчёлкам ваших жёлтеньких синевят!.. цвета лягушки в обмороке! Гы…»

Чьи-то другие сильные руки подхватили его. Последняя ясная картина, какую он смог вспомнить потом, — было сизое лицо Машки и неуловимо быстрое движение красотки. Она легко и резко дотронулась до шеи серой, и та сползла по стволу дерева, цепляясь за кору одеждой и волосами.

Заснуть ему не давали, и сквозь полубред он чувствовал, что его куда-то тащат по лесу. Звуки сильного ветра, кашель провожатых и песок на зубах и в носу не позволяли ему провалиться в беспамятство.

Верховная Мать Хар'ол-Велдрина Баль-Виер'арра Хельви'рахель снова вела Четырнадцатого в свои личные покои в качестве награды за вызволенную Эстелиель. По дороге она ворковала — тихо, но достаточно, чтобы черноглазый услышал и похвалил её за находчивость:

— Ей некуда было деться: оставаться здесь, с этим, как его… ага, Йоргеном… она не смогла бы — слишком чистая. Нет бы его приручить, растормошить… Я бы на её месте из старичка не то, что верёвки — лестницу к власти свила бы! А ей чувства подавай! — Королева ненадолго замолчала, фыркнула. — Я обещала, что по возвращение дам ей убежище. И от этого она не смогла отказаться… Жить-то всем хочется, — она заносчиво взглянула на серого.

Тот молча следовал за ней, погрузившись в свои мысли. Но, почувствовав взгляд жрицы, резко вынырнул и изобразил одновременно заговорщически-лукавое желание. Женщина ухмыльнулась:

— Я же не гарантирую исполнения своих обязательств, мало ли, что может случиться, так ведь? — Она подмигнула, чутко следя за его реакцией. Серый выражал абсолютное равнодушие к судьбе Шестой. — А она вынуждена будет мне подчиниться… Да и охранники портала с той стороны её не тронут. А то моих ребят, видимо, перебили…

— Где гарантия, что она вернётся? — неожиданно спросил её попутчик.

— Думаешь, она допустит, чтобы её обожаемый мир Разных захватили злые мы?..

— А где гарантия, что она вернётся с Оберегом?

— Вернётся без Оберега — я её убью. Это даже светлому понятно, — она равнодушно пожала плечами.

Они подошли к личным покоям королевы, плак'кйорлы почтительно расступились. Не успела закрыться дверь, как жрица набросилась на серого, подпрыгнула и повисла на мужчине, обхватив руками и ногами. Шепнула заклинание, и её одежда с двеомером воздуха подняла пару под своды зала.

— Давай займёмся этим в воздухе, — проворковала она.

— Не надо…

— Боишься? — Смех звонкими бубенчиками зазвенел вокруг. — Боишься, что я потеряю контроль, и мы свалимся в самый неподходящий момент?.. Не льсти себе!

Она смеялась, но спускалась, признав, что в её словах может быть истина. Они легли на кровать, и мужчина мягко, но настойчиво отлепил от себя эльфийку. Его лицо оставалось спокойным, но в глазах, как бесята, играли синие отблески светильников.

— Твой план был безупречен, дорогая…

Она почувствовала подвох… не в словах, даже не в интонации, а по-женски.

— Но…? — насторожилась она.

— Зачем «но»? — передёрнул он и в миг вновь стал пленительным подхалимом, обнял, притянул, схватил губами кончик уха.

Теперь отстранилась она, чувствуя его напряжение и неуловимым жестом подозвав к себе свою верную плеть.

Белая змея, до того мирно спавшая возле кровати, встрепенулась, почуяла настроение хозяйки, вползла к ней наверх. За плечом жрицы Четырнадцатый увидел тонкую змеиную морду с внимательными глазами. Она смежила вертикальные веки и… разделилась на три части, каждая из которых оформилась в такую же змею. Затем боковые разделились ещё пополам… Пять пар немигающих змеиных глаз уставились на серого.

Его лицо было спокойно.

— Ты не договорил, — процедила жрица.

Мгновенно извернулась, схватила плеть за рукоять и направила на любовника. Две змеи шмыгнули под руками и нацелились жалить за ушами, две расстелились по плечам в поисках сонных артерий, а центральная обвила шею в стремлении задушить. Четырнадцатый оказался в плену живых белых силков из пяти змей, хвост каждой вплетался в рукоять плётки.