Егор Вакула - Танец со змеей

Света не было, и это изводило их еще больше. Казалось, тогда – пару суток назад, когда они только искали хребет, все было проще. Наверное, у них оставалась возможность вернуться в Эдру в случае неудачи. Теперь же возвращаться было некуда. Оставшийся путь должен быть короче пройденного. Но сколько еще идти и сколько придется испытать за это неопределенное время?

Гордей старался не задавать себе подобных вопросов. Он здраво рассудил, что если начнет блуждать среди них, то потеряется, и все страхи, вся тьма и тени вокруг возьмут над ним власть. Потому он только шел вперед и не смотрел по сторонам. Но когда ведущая положила руку на его плечо и надавила, Гордей тут же присел, будто и так собирался сделать это именно здесь. Только вот ноги его не гнулись сами собой и дрожали, когда он опускался вниз.

– Что такое? – Прошептал книжник.

Октис влепила ему пальцами по губам. Люди, которые стараются говорить тихо, оказываются гораздо громче положенного. В казарме Змей, если кто ночью начинал шептать, в него тут же летели ругательства, пинки и заранее заготовленные предметы. Чаще всего яблоки – вернее, их огрызки.

Она указала пальцем в сторону через кусты. Не сразу, но Гордей различил силуэт богоподобного в двадцати шагах. Причуда зрения – хитросплетение корней или пень старого сгнившего дерева? Или все же человек? Цахари? Образ не двигался, но от того не казался безопасней.

Октис осторожно свесила все лишнее. Взялась за лук, выбрала стрелу и натянула тетиву. Лук цахари оказался чересчур тугим. Неоправданно тугим для тех расстояний, которые предоставлял этот лес. Но бывший владелец лука был силен – он держал тетиву в напряжении все время, пока угрожал им, а, может быть, и задолго до того.

Вольной ведущей оставалось только последовать его примеру.

Не поднимаясь, она обогнула спутника и, тихо ступая по лужицам так, чтобы не выдать себя болотным хлюпанием, стала подбираться к возможной угрозе.

Чем ближе она подкрадывалась, тем больше силуэт походил на человека, и тем сильнее напрягались древко лука, тетива и женские руки. Вот уже узнавались кираса на груди и каска на голове. Октис подняла стрелу и прицелилась.

А что если это человек с запада, и он лишь зашел в Донный лес? – Вдруг пришло ей на ум. – А значит, выход уже близко – всего несколько шагов! – Но кто бы это был? И как должен отреагировать на неожиданное появление другого богоподобного вблизи себя? В любом случае, стоило держать стрелу в боевой готовности.

Она целилась и подходила ближе... а потом медленно опустила лук. Гордей видел, как напряжение ушло из тела ведущей, и плечи ее опустились. Он готов был подскочить ближе даже до того, как она подозвала его жестом.

– Показалось? – Спросил он, дохлюпав до нее.

Октис тихо и незаметно вздохнула.

– Нет. Сам пойди посмотри. – Пробубнила она и, покривившись, прикусила губу.

Змея осталась сидеть на месте и смотреть исподлобья на то, как осторожно поднимается книгарь и нерешительно приближается к объекту их внимания.

Форма второлинейного пикинера ордена... Зеленого Листа. – Подсказали ему книжные познания. Сам он никогда до этого форму западных орденов не видел. – Да еще и надетую на... человека. – Только Гордей подумал об этом, как к горлу подступила тошнота. Съеденный вчера ночью неизвестный зверь – его непокорный дух восстал из мертвых и рвался наружу.

Богомол сдержался.

– Это человек?! – Вытянул он из себя.

– Когда-то был. – Мрачно ответила Октис.

Книгарь оглянулся еще раз. Каска, как ей и положено, покоилась на голове. На голове – с кожей, носом, ушами, губами, челюстью, зубами. Чуть истлевшее и подгнившее лицо сохранило узнаваемые человеческие черты. Но из полуприкрытых век смотрела тьма. Из-под челюсти – она же. Шеи не было, вместо нее виднелась изогнутая палка, ветка с обрубленными сучьями. Ветка, воткнутая в трухлявый пень – среди острых зубцов, обросших мхом. На ней держалась и кираса, изорванная пополам. В открывшейся прорехе виднелись кожа груди и оголенное ребро. Из-под ребер выглядывала вся та же пустая тьма, которая со зловещей настойчивостью следила за взглядом наблюдавших и всегда старалась попасться им на глаза.

– Боги, какой ужас! Кто мог так проклясть человека?!

Октис поняла, что книжник не слишком-то хочет услышать ответ, но его ужимки и желание не замечать очевидное раздражали ее и побуждали ответить:

– Цахари. Они его освежевали. Вычистили все внутри.

Она встала, чтобы проверить догадку, и сбила каску древком лука.

Новый рвотный позыв нагнал Гордея. На этот раз силы оказались неравны.

Макушки не было.

– Да, даже мозги съели. – Подтвердила Октис. – Зажарили с зеленым огнем и съели.

– Прекрати. – В перерывах выдавил богомол. – Я... не... думал... тогда, что так. Про добычу. Зачем?

– Мне верить?

– Нет – это?!

– И вправду. – Задумалась она. – А ведь они ничего так просто не делают. Сдается мне, у этих стрел наконечники могут быть из костей этого парня.

– Прекрати! – Повторил он, пока мог.

– Это пограничный столб. – Поняла она и задумалась о происхождении княжеских столбов у всяких дорог землепашцев. – Так они отметили границу своей территории.

– Мы все-таки попали на них?

– Да. И мы... ничего не сможем с этим поделать. Нам все равно не повернуть обратно. А свернуть в сторону – значит, идти вдоль леса. Придется переть вперед, как и раньше.

На что похожа такая смерть? – Подумал Гордей.

– Надо... похоронить его. – Выговорил он после недолгой паузы.

– Кого? От него нос и остался. Ты еще костер устрой. Все, что было, цахари давно съели и отправили бедолагу самым дальним путем. Молись теперь своим Богам, чтоб мы на ту же дорогу не угодили. И более того. – Она направилась в кусты и водрузила сбитую каску на прежнее место. – С этого момента никаких звуков. Не пытайся со мной заговорить, только если не решил умереть.

– И что изменилось? – Буркнул Гордей ей в след.

Отчего-то ему хотелось глубоко вдохнуть и учуять запах гниющего бюста – дух проклятого мертвого человека. Но он ощущал только кислый вкус собственной рвоты, забившей все проходы. Книжник начал быстро приводить себя в порядок, но только не перед мертвым – не перед тем, у кого в порядке уже никогда ничто не будет. Он поднялся и вновь стал догонять Октис. Она, конечно же, его подождет, если он слишком отстанет. – Если ей надо, она потащит меня и за шкирку.

***

А затем Отец воцарился над миром за буро-зеленым потолком. Абсолютная тьма взяла свое в мире ниже. Почти на ощупь путники вновь забрались на дерево. И хоть сырая ночь была так же холодна, как и до того ночи на каменном острие, ведущая и книжник не сговариваясь и не обсуждая решили держаться поодаль друг от друга. Никто из них так и не смог уснуть, пребывая все время в пограничном состоянии. Дремля, но открывая глаза, чтобы увидеть только тьму и ничего больше. Каждый думал о том, что если Творцы судили богоподобному умереть в эту ночь, то во власти его остается только встретить смерть не во сне – и хоть не увидеть ее своими глазами, так знать о ней наверняка.