Белая Альшер - Шанакар. Тайны сумрака

Шерри склонил голову набок, и глаза его странно сверкнули:

— Что ж… Тогда у тебя есть ещё один выход.

— Какой ещё?

Наёмник поднялся в полный рост и посмотрел на неё сверху вниз. В белом атласе его волос красиво качнулись гранёные бусинки.

— Убеди Шейлирриана, что ты нужна ему живой и невредимой, и он заплатит мне за твою охрану. А там уже хоть в Лерду суйся.

Шелара обескуражено поймала малахитовый неверный взгляд:

— А тебе что с моей невредимости?

— Люблю сложновыполнимые задачи, — бессовестно подмигнул наёмник и направился к дверям по мягкому полотну ковра. — Советую начать думать над этим прямо сейчас. У тебя примерно десять минут до визита Шейла.

— Это он опять допрашивать меня будет?!

Шерри остановился прямо у дверей, положив ладонь на бронзовую фигурную ручку.

— В понятиях арши, это всего лишь дружеская беседа.

— Да он меня чуть не прирезал в прошлый раз за то, что сам не умеет нормально вопросы задавать!

— Шелара… — спокойно выдержал паузу Шерри и отворил белую створку. — Постарайся хотя бы, чтобы он тебя не прирезал, пока я не вернусь.

И дверь безжалостно закрылась за ним, отсекая призрачную надежду на заступничество.

Проводив Шерри тяжким вздохом, девушка встала и медленно подошла к злополучному окну. На дворе было тихо и безлюдно, проснувшийся ветер нехотя трогал листву, и был единственным посетителем сада. Постепенно закралась мысль, что тишь не случайна, усадьба пуста. Тогда вполне объяснимо, почему высокооплачиваемый головорез с удивительными волосами принёс ей завтрак сам. Интересно, а булочки кто испёк? Она в раздумьях обернулась на последнюю оставшуюся румяную сдобу на подносе. Тренировку пропустила, на завтрак — булочки, куда катится мир? В довершение вспомнилась Кайра, ворчливо облачавшая её в корсет.

Но, не успела она решить, нужно ли доесть мучную соблазнительницу, в дверь раздался нетерпеливый стук. Причём, нетерпеливый, потому как ждать её ответа никто не собирался. Створка стремительно распахнулась, за ней мелькнула Айша, пропускающая вперёд давешнего блондина номер два. Он вошёл в комнату, серьёзный и несколько угрюмый, в синем камзоле до середины бедра. За ним быстро шагнула внутрь Айша в колышущейся темно-бордовой тунике и закрыла путь к отступлению, хлопнув дверью.

Теперь время суток в полной мере позволило оценить их внешность. И видят боги, они были прекрасны. Высокие, светловолосые, с кожей цвета драконьей кости, что превосходно подчёркивали тёмные одежды. С удивительными яркими глазами: серыми и голубыми, разрезанными узкими чёрными полосочками вертикальных зрачков. При всей утончённости черт, в них не было эльфийской меланхоличности, напротив, их подтянутые совершенные фигуры источали силу и неугасимую энергию. Они напоминали только что отточенный клинок невиданной работы, призванный восхищать и разрушать. Тот самый, что пронзает сверкающую лилию на роковой броши.

— Арши, — выдохнула Шелара заместо приветствия.

— Человек, — передразнила её блондинка, усаживаясь на место, покинутое ранее Шерри, словно танцующая змея.

Затем, закинув ногу на ногу, она расправила на коленях, обтянутых чёрными бриджами, складки своей расшитой серебряными узорами туники и расслабленно положила длинную руку на спинку дивана. В глаза бросились жёсткие вычурные браслеты, во множестве надетые на точёное запястье и мелодично звеневшие при малейшем движении. Некоторые из них были с камнями, и те весело горели в лучах рассветного солнца радужными переливами.

Шейлирриан, пригладив полы камзола, присел напротив спутницы, туда, где Шелара сидела ещё десяток минут назад. Распущенные сегодня волосы роскошным гладким покровом укрыли его плечи и грудь. Их лёгкий медовый оттенок заставлял на время забыть о холодных серых глазах, похожих на сталь, которой он щекотал ей горло.

Шелара, из упрямства не придав особого значения нарочито эффектному появлению арши в своих гостевых покоях, раскованно присела на край незаправленной кровати и сцепила руки на фигурном столбике спинки. Подбородок её горделиво приподнялся, делая из неё наследницу древнего рода с безупречной осанкой, а не подобранную с мостовой авантюристку с талантом наживать проблемы.

— Так, на чём мы вчера разговор закончили?

Время медленно текло к обеду, и тени во дворе становились всё контрастнее, а воздух удушливее и жарче. День выдался ясным, солнце припекало совсем по-летнему, и в сонной тишине зеленеющего пригорода оглушающе стрекотали кузнечики, легкомысленно порхали разноцветные мотыльки, и с жужжанием проносились изредка мимо пчёлы. Картина стояла идиллическая и мирная до невозможности.

Шелара сидела в тени на мраморных широких ступенях парадного входа усадьбы и мрачно обмахивалась серой папкой в ожидании возвращения Шерри.

От ступенек, похожих на грязный весенний лёд, шёл лёгкий студёный дух, освежая разомлевшие в тепле мысли и тело, облачённое в чёрный костюм. Ветер, почти стихший, лениво перебирал чернильные пряди волос, поминутно отвлекаясь на густую листву живой низенькой изгороди, протянувшуюся по обеим сторонам подъездной аллеи. Аллея была широкая и пёстрая, немного розоватая, заполненная аккуратным и чистым мелким гравием. И совершенно пустая. Высокие ворота в самом её конце были распахнуты, как объятия, но и позади них никого не было видно.

Упрямо устремив взор вдаль, Шелара вспоминала разговор с арши. Он не прибавил ответов, оставив все вопросы на своих местах. Расчетливые нелюди только спрашивали, выясняли подробности её неинтересной обыденной жизни, в которой было всего одно чудо, которое и стоило ей встречи с ними. Она откровенно поведала о том холодном осеннем дне, когда покинутая собственной матерью, замёрзшая и жалкая, сумела вызвать малую кроху сочувствия у сурового воина-арши. Теперь-то ей известно, что это был представитель именно их народа. Шейлирриан напомнил ей всё, что она успела забыть за прошедшие годы — чувство невероятной сверхъестественной силы, скрытой под покровом обманчиво-человеческого тела. Эта невольная властность, эта манера повелевать, скользили в каждом оточенном движении, в каждом слове, в каждом взгляде. Неуютно было рядом с арши. Стальные глаза допрашивающего покоряли, как кандалы, склоняли волю. И не было в них никаких чувств, ни человеческих, ни каких-либо ещё. Дрогнули эти равнодушные льды лишь однажды — когда она рассказала, как воин в зелёном обмундировании беседовал с ней в походном шатре, когда описывала его. Но и дрогнули они так, что по коже промаршировали мурашки, капитулируя от греха подальше. Припомнив этот момент, Шелара непроизвольно поёжилась.