Белая Альшер - Шанакар. Тайны сумрака

Шейлирриан снял камзол и прилёг в тени на траву, Шерри разложил на чистой ткани хлеб, колбасу и сыр, сделал себе бутерброд и отправил Кайрину за ветками для костра.

Шелара устало села поодаль в траву и вытянула ноги. Глядя, как в центре водоёма с наслаждением плещется Айшариль, невыносимо хотелось тоже пойти купаться, смыть с себя пыль и пот, но вода ещё была слишком холодна, чтобы начинать купальный сезон. Девушка с усилием отвела взгляд от похожей на русалку Айши и, расшнуровав сапоги, стянула их. Стало гораздо легче. Привлечённые разгорячённым телом комары принялись заинтересованно роиться рядом. Она равнодушно отмахнулась от навязчивых кровопийц и вдруг вспомнила, что в сумке у неё давно ждёт своего часа лосьон от насекомых. Средство было экспериментальное, поэтому пользоваться она им не спешила, а чаще всего просто о нём забывала. Но, раз уж вспомнила, забралась в сумку и достала на свет божий. Внутри небольшой бутылочки из тёмного стекла маслянисто перетекала густая жижа.

— Что это у тебя? — рядом присел Шерри, покусывающий бутерброд с копчёной колбасой.

— Лосьон от комаров. Вроде бы.

— Серьёзно? — он забрал бутылочку и посмотрел на просвет.

— Задумывался именно так, — Шелара, пользуясь моментом, отняла бутерброд у демона, освобождая ему руки.

Шерри отвернул крышку и осторожно принюхался. Поднявшиеся скептически брови хорошего не сулили.

— Всё так плохо?

— Как сказать. Не знаю, как комаров, но всех остальных ты точно отпугнёшь!

— Дай сюда, — Шелара перестала жевать чужой бутерброд и отняла склянку. Запашок был, и правда, впечатляющим! — Оу! Похоже, он испортился.

— Судя по запаху — лет десять назад, — демон забрал свой покусанный бутерброд и отдал крышку.

— Вот, не надо! Я его в прошлом году приготовила.

— Знаешь, если тебе когда-нибудь надоест быть наёмницей, можешь предложить Шейлу свои услуги алхимика. При дворе всегда большой спрос на яды, а твои, думаю, уложат даже арши.

— Да ну тебя, — Шелара ревниво закрутила крышку и засунула лосьон в суму. Бутылка стукнулась о край чёрной шкатулки, и девушка предусмотрительно закрыла сумку.

— Я серьёзно. Я уже видел твоё успокоительное с белладонной. Пара лишних капель и успокоиться можно насмерть. Правда, сперва ещё придётся здорово поволноваться от белладонны-то. Самое то, чтобы травить недругов и завистников.

— Ха-ха, — передразнила она. — Только это было не успокоительное, а обезболивающее. И белладонна там не основной компонент. Основной — вытяжка цветков эльфийского звездоцвета и золотого энриса.

— Да, отрава получилась знатная, — прикинул состав демон. — Ещё и дорогая. Талант!

— Ну, хоть кто-то верит в мои способности.

Шелара натянула сапоги, затянула на них шнуровку по-быстрому и встала, закидывая на плечо сумку.

— Куда ты?

— В дамскую комнату, — усмехнулась девушка и пошла к дальним кустам, на другом краю пруда. — Можно не провожать.

Оставшись в одиночестве, Шелара присела за густыми зарослями дикой малины, раскрыла сумку и достала заветную чёрную шкатулку. Осторожничая, она воровато оглянулась, но поблизости никого не было, все спутники, кроме Айши, собрались у разведённого костра. Тогда девушка вновь погладила лаковую коробочку и, дождавшись знакомого сияния символов, раскрыла.

Странный ключ мягко утопал в тёмном бархате, приковывая взгляд; сюда сквозь листву тоже достигали тёплые лучи света и играли на блестящей позолоте, рождая чарующие блики. Шелара забрала ключ и быстро захлопнула опустевший футляр, потом вытащила из-за ворота длинный шнурок со стареньким амулетом из аметиста и, заменив его на ключ, поскорее спрятала обратно.

К костру она вернулась как раз вовремя: котелок с чаем только закипал, и Кайра крошила в него сушёные листья чая и мяты. Лошади лениво щипали траву, мужчины негромко беседовали за трапезой. Картина стояла идиллическая.

— Тебе самому не кажется странным этот марш-бросок — сперва ты едешь за девушкой, потом тащишь её в замок, а потом опять собираешься на материк на очередные поиски?

— Мы это уже обсуждали, Шерри. Так нужно.

— А я всё жду, когда ты посвятишь меня в свой план. Вдруг, запамятовал.

— Я не страдаю забывчивостью. Я просто следую твоему же совету и соблюдаю осторожность.

— От меня?

— Сам говорил: «Никому не верь!».

— Я это говорил не тебе, а Шеларе! — демон подмигнул девушке, вызвав у неё кривую улыбку.

— А у меня слух хороший.

— Нужно меньше с тобой общаться. Моё влияние делает тебя невыносимым!

Шейлирриан позабавлено рассмеялся, но ответить на это ничего не успел, поскольку к ним, наконец, подошла, на ходу выжимая волосы, Айша. Девушка выглядела весьма откровенно и соблазнительно в прилипшей к стройному телу мокрой шёлковой тунике, которая не скрывала ничего, но ничуть этого не стеснялась. Откинув назад потемневшие мокрые волосы, она встряхнула подол туники и уселась на траву, скрестив ноги.

— Что? — не поняла она наступившего молчания.

— Высушится не желаешь?

— Не-а, потом, — отмахнулась развратница и потянулась к бутербродам. — И налейте-ка мне чайку. Спасибо.

Пока они обедали, погода переменилась. На безоблачное голубое небо набежали пухлые сероватые облака, спрятав в своей глубине солнце. Ветер усилился, с шумом прошёлся по травам, пригнув к земле и воде осоку и камыши. Айша поёжилась и, прошептав короткое заклятие, похожее на приказ, высушила одежду и волосы.

— Будет дождь, — предсказал Шерри, глядя, как мимо пролетает над самой водой чёрная длиннохвостая птичка. — И скоро.

— Сворачиваемся, — Шейлирриан встал, поднял камзол и встряхнул его, — если хотите добраться до деревни до дождя.

— Далеко до неё?

— Полчаса, если поторопимся.

— Всё равно вымокнем, пока до постоялого двора доберёмся.

— Нет, если переждём в деревне. Летние дожди короткие.

Арши тихо допел строчку и замолчал. Тишина снова зазвенела в ушах, сводя с ума. Он устало перевернулся на бок и посмотрел на светящуюся в темноте решётку. Сколько уже прошло времени? Не важно. Главное, что это скоро закончится. Он чувствовал свободу так же ясно, как птицы чувствуют близость гнезда. Он чувствовал сердцем отголоски той магии, которую так давно вложил в один из своих ключей. Да, эти стены полностью блокировали его способности, и он был беспомощнее ребёнка, но то, что уже было отдано и ждало своего часа, просто отдавалось внутри тянущей лаской. Как воспоминания о счастливом времени, о любимой женщине, о первой победе.