Hel Lumi - Кровавое наследие

Но я не мог не признать печальный факт: если я рассуждал об этом только сейчас, когда стало слишком поздно, то в голову Роберта эта мысль могла вовсе не забрести. В случившемся нельзя кого-то винить. Никого кроме...

Новый удар, на сей раз более сильный, согнул меня пополам. Я задохнулся. Ноги подкосились, и я едва устоял. Мне пришлось плотнее прижаться к стене, чтобы не осесть на пол. Я не понял, что произошло, но рот наполнился кровью - до омерзения металлической и нестерпимо перегорелой. Я сплюнул. Прямо на ботинки стоящего рядом вампира. И сомневаюсь, что это было случайностью. Взбешенный Сильвио наотмашь въехал мне в челюсть так, что меня откинуло к стене. Удар затылком о каменную кладку оказался таким же сильным, как оплеуха кровопийцы.

Странно: я снова вспомнил о Глэдис. Хотя, может, ничего удивительного и не было. Девушка была обычным человеком и, естественно, не выжила после нападения вампиров. Кровопийца мог выбить дух одним ударом - я убеждался в этом раз за разом. На мое счастье, я был Вервольфом. Правда, толку от ликантропии явно недостаточно. Я был всё еще жив - это, пожалуй, единственный плюс. Если бы я перевоплотился, изувеченные тела вампиров сейчас валялись бы по разным углам, но, увы, детоксикация еще не завершилась. Ноги едва держали, порезы на руках продолжали ныть. Яд ослабил меня так, что я был не в состоянии даже защититься от ударов, а уж совершить контратаку и подавно не мог. Но вообще-то, моя главная проблема состояла в другом - не только в смеси серебра, мышьяка и серы. Как человек, я был никудышным борцом. Боюсь, меня сумела бы победить даже Дезире, не говоря уж о ее старшем брате. Чтобы сражаться и одерживать верх, сначала мне следовало обернуться волком.

Я посмотрел на Рейчел, которая внимательно наблюдала за нами. Она заметила мой взгляд и, вероятно, расценила его превратно.

-Соглашайся, пока не поздно, - тихо, почти умоляющим тоном, произнесла она. Видимо, она не на шутку перепугалась, что пленник, правда, предпочтет смерть вместо покорности.

Выразительно глядя на нее, я отрицательно покачал головой. Кровопийцы никогда не получат меня живого. Едва заметным кивком Рейчел подала некий знак своим "ребятам", и рядом со мной прозвучал злорадный смешок. Похоже, Сильвио давно и с нетерпением ждал сигнала. А мне всё это время казалось странным то, что его товарищ оставался абсолютно безучастным. Вскоре я понял, что это было неспроста.

Сжав до боли мое плечо, Сильвио пригвоздил меня к ледяной каменной стене, а второй, свободной рукой изо всех сил надавил на горло. Воздух мгновенно прекратил доступ, и я, совершенно к этому не готовый, уже через полминуты почувствовал, как легкие обуяло огнем. Я, признаться, не ожидал, что моя реакция окажется именно такой. Я устыдился собственной слабости, о которой, однако, никто не проведал. К жару и удушью примешивалась боль в ребрах - вероятно, рука-кувалда вампира сломала мне ребра, на что я сперва даже не обратил внимания.

Мне подумалось, что я впервые встретил кровопийцу подобной силы. Пожалуй, Сильвио мог бы меня убить, если бы захотел. Но у них имелись на мой счет иные планы. Вампир не намеревался задушить меня насмерть, хотя на какой-то миг я пожалел, что они оставят мне жизнь. Правда, я тут же прогнал из головы эту эгоистичную мысль. Я ведь никогда не должен забывать о тех, кто надеялся и рассчитывал на мою помощь и защиту. Однако мне самому требовалась поддержка, как никогда прежде... Интересно, ощущает ли сейчас Сэм мою боль?

И вот на арену действий вступил мулат, и я, наконец, смекнул, зачем тому нужны были перчатки. В его руках очутился нож, который я успел рассмотреть - Сильвио слегка ослабил хватку, видимо поняв, что пленник задыхается. Мертвый Вервольф был им не нужен. Хозяин велел пытать, а не убивать пленника. Обоюдоострый нож из потемневшего металла, рукоятка которого инкрустирована рубинами. Я сразу узнал его. Это был брат-близнец кинжала, хранящегося у меня.

Едва я успел подумать, что мое дело плохо, как лезвие рассекло мне руку - параллельно старой ране. Мулат зачем-то откинул нож, словно совершенно ненужную вещицу, не заслуживающую даже мимолетного взора. Порез оказался глубокий, но кровь почти сразу остановилась - чудодейственная регенерация ликанов. Но вампир тоже времени зря не терял. Он достал из кармана маленький сверток и тут же высыпал его содержимое на начавшую заживать рану. Сильвио отскочил от меня, как ошпаренный. Он до смерти испугался того, что сыпучее вещество попадет на него. А я в ту же секунду убедился, что страх этот был отнюдь не напрасным.

Это была стружка прустита, а перчатки служили мерой предосторожности - вовсе не лишней. Мою руку охватил такой жар, будто я окунул ее в кипящую лаву или сунул в доменную печь. Яд впивался в открытую рану так, словно мириады микроскопических иголочек вмиг пронзили каждую клеточку тела. Когда Сильвио отпрыгнул, я мог бы, наверное, бежать к выходу, но вместо этого инстинктивно схватился здоровой рукой за ранение. И очень скоро пожалел о содеянном. В мою ладонь вонзились острые пруститовые стружки, как тысячи осколков. Я едва не взвыл от резкой неожиданной боли. Снова устыдился собственной слабости, но тем не менее удержаться на ногах не смог.

Я повалился на каменный пол и тут же не преминул воспользоваться его холодом, прислонив обожженную ладонь к ледяной поверхности. Кожа горела огнем, но остужающий камень всё же принес некоторое успокоение. Однако вампиры не могли стерпеть оздоровления пленника. Все их старания обернутся прахом, если оборотень перестанет страдать, хоть на минуту.

Сильвио замер возле ворот, очевидно, предоставляя дальнейшую свободу действия своему "коллеге". Мулат, не боявшийся соприкосновения с пруститом, уверенно шагнул ко мне и рывком оторвал мою ладонь от спасительного камня. Одновременно с резкой пронзительной болью я услышал мерзкий хруст. До настоящего момента я молчал, но теперь из горла против воли вырвался сдавленный крик. И хотя это больше напоминало приглушенный стон, за стеной всё же послышалась беспокойная возня. Кажется, мой вопль переполошил девушку. Меня, признаться, он тоже напугал. Со мной прежде ничего подобного не случалось. Я не понял, какую именно кость вампир мне сломал, но это оказалось жутко болезненно.

Всё перемешалось. Ожог на ладони и на пораненном плече, разъедаемом острыми ядовитыми крошками прустита, боль в груди из-за наверняка покалеченных ребер и, конечно же, невозможно было забыть о сломанной руке, которая так же пылала, будто в адском огне. Мук было более чем достаточно, поэтому я никак не отреагировал, когда темнокожий вампир ударил меня ногой по ребрам. Внутри снова что-то хрустнуло, но я даже не пикнул. Перед глазами поплыл красный туман с кружащимися там мерцающими мушками. Сквозь пелену я с трудом смог разглядеть, как кровопийцы скрываются из виду. Мне показалось, что я теряю сознание, но нет. Мозг человека самопроизвольно отключается от непереносимой боли, но не мозг ликана. Однако я мечтал о потере сознания, как о спасении и утешении. Увы, организм оборотня устанавливал собственные правила, и я продолжал чувствовать терзания в полной мере. И это продлится до тех пор, пока раны не залечатся сами собой.