Анна Хель - Дорога к предательству

Стоявшие недалеко от д'рахма адепты Хаоса стали непонимающе переглядываться. Впрочем, им еще предстояло убедиться в правдивости его слов.

Наутро весь замок говорил о сумасшедшей жрице Анатаса. Кто-то считал, что в нее вселилось само божество собственной персоной, разгневанное непослушанием своих адептов. Кто-то говорил о безумии, вызванном непосильным бременем. Словом, версий было немало. Но никто даже не догадывался, что я просто-напросто не умею пить и все учиненные бесчинства — всего-то действие коварного хмеля. Сейчас же пришла закономерная расплата в виде похмелья, и мое настроение вполне соответствовало состоянию организма.

— Рая, мы возвращаемся.

Мой холодный голос разорвал веселое щебетание двух молодых адепток и Мишира. Охотники и моя многострадальная компания с умилением взирали на этот праздник дуристики и попивала горячий чай.

— Что?..

— Завтра вечером мы отправляемся домой.

— Почему сейчас?! Я…

— Ты никогда не захочешь обратно. Мы выполнили свою часть договора, теперь твоя очередь платить по счетам.

Глаза Райаны потемнели от гнева. Агларесса вся подобралась и похоже собиралась кинуться на меня с кулаками.

— Только не делай из меня врага народа. И не задавай вопросов. Мы должны исчезнуть из этого мира.

— Что за вздор?! — Доришен вскочил в гневе, но Шим легко коснулся его руки, заставив вспыльчивого охотника взять себя в руки.

— Ира… — того, что заговорит Дан не ждал никто, поэтому на несколько мгновений воцарилась гробовая тишина. — Ты о чем-то недоговариваешь, я прав?

Я невольно вздрогнула. Некромант как всегда умудрялся видеть меня насквозь.

— Простите… — голова бессильно повисла на плечах, а по щеке непроизвольно покатились предательские слезы. — Я правда не могу вам ничего рассказать. Просто так надо.

Все потрясенно замерли. Плачущая жрица Анатаса — редкое зрелище. Редкое и, как выяснилось, ужасающе прекрасное. Алем потом рассказывал, что в тот момент забыл как дышать, что душу переполнила невыносимая горечь, от чего-то мешавшаяся с необъяснимым восхищением. Возможно, мне бы это польстило, если бы не сложившиеся обстоятельства.

— Прошу, не задавайте вопросов. Просто смиритесь. Я даю вам время попрощаться, но завтра нас здесь не будет.

Выходя из комнаты, я успела заметить, что только одни глаза не выражали совершенно ничего. Глаза Ника, в которых блики огня превращались в поистине адское пламя.

В эту безлунную ночь обитель магов Хаоса была как никогда молчалива. Никто не знал причины нахлынувшей печали и скорби, но каждый отдавался ей сполна. Сами того не подозревая, изгои оплакивали судьбу родного мира, который так бессердечно отверг их. И не знали эти несчастные люди, что расплачиваются за чужие игры. Всего лишь игрушки, которые совсем не жалко сломать. Которые никто не горит желанием уберечь и защитить от страшного рока. И только плач жрицы единственного бога, все еще не покинувшего опустошенный мир, обволакивал сердце каждого и приносил столь желанное утешение.

Когда наступает ночь, страхи и скрытые желания, словно тараканы, выползают из самых сокровенных глубин человеческой души. Тогда становится не сомкнуть глаз, и даже Морфей отказывает в покровительстве грязной душе. Именно поэтому я не могла отдаться сну без сновидений, я знала — стоит закрыть глаза, и кошмары набросятся как один, будто стая волков.

Как никогда мной владело страстное желание иметь рядом близкого человека, такого надежного и теплого, такого живого. И я от чего-то была уверенна, что Астарт смог бы подарить мне желанное спокойствие. Этого черноглазого аглара опасаются даже страхи, и только мне могло прийти в голову искать от него покоя.

Завтра вечером… мы покинем это место. Покинем, чтобы никогда не вернуться. Дело не в клятве. Я не могу сказать им, нет сил раскрыть правду. И помочь ничем тоже не могу. Почему все обернулось именно так? Меня будто преследуют неприятности. Складывается впечатление, что сама смерть ходит за мной по пятам.

Когда же все это закончится? Когда я смогу вздохнуть спокойно?

— Кто здесь? — человек, мыслящий себя незамеченным, вздрогнул.

— Это всего лишь я, — раздался в ночной тишине до неприличия громкий голос.

— И что ты забыл у меня в спальне в такой час, Ник?

Охотник встал с пола, где просидел добрый час, не меньше, и медленно подошел ко мне. Бледный лунный свет пролился на его лицо, которое казалось маской: необъяснимо чарующей, но отнюдь не доброй. Его светлые волосы, обычно собранные в опрятный хвост, сейчас обрамляли лицо, делая черты непривычно хищными и заостренными. Впервые я видела этого человека таким.

— Решил проверить все ли в порядке.

— И потому сидел в уголке целый час, притворяясь шторкой? — я присела на холодной постели.

— Так меня разоблачили? Какая досада…

— И все же, ты так и не ответил на мой вопрос.

— Зачем ронять пустые слова, если они ничего не могут изменить? — пожал плечами Ник, состроив легкомысленную гримасу.

Вот только взгляд его оставался жестоким и колючим, как прежде.

— Больно философское настроение, — я прищурилась. — Что ты замышляешь?

— Борюсь с соблазном, — честно ответил он. — Сейчас так легко убить тебя, скользящая.

— Тогда почему бы не испытать судьбу? — я незаметно положила руку на рукоять Хранителя, готовая в любой момент извлечь его из-под спасительных покрывал.

— Убери свой ножичек, Ира. Сегодня я ничего делать не буду.

— Кто ты, Анатас тебя побери? — голос сорвался на хриплый шепот.

— Совсем скоро, очень скоро ты узнаешь ответ. А пока спи, — охотник вновь отступил в тень. — Если еще не потеряла эту способность.

Тихий смех Ника оборвал звук захлопнувшейся двери. Что это все значит, во имя Хаоса?

Целый день Райана не отходила от своих товарищей. Шим то и дело похлопывал агларессу по плечу, опытным взглядом подмечая моменты, когда та была готова разрыдаться.

— Я буду иногда навещать вас! Обещаю!

— Брось, — ворчливо буркнул Доришен. — Мы прекрасно знаем, что так оно и будет, верно?

— Рая, — улыбнулся Мишир. — Вместо того, чтобы разводить тоску, может лучше отметим твое скорое возвращение домой? У нас есть для тебя одна вещица.

Охотник достал из кармана неопрятных штанов медальон, инкрустированный прекрасным зеленым самоцветом, который горел ярче солнца, изредка выглядывавшего из-за туч.

— Помнишь его? Это тот самый, который…

— …я получила в своем первом рейде. Мой первый трофей. Ты сохранил его, — на лице Райаны расцвела ослепительная улыбка.

— Да. Безделушка, конечно, но… — Мишир страшно смутился, но вложил подвеску на серебряной цепочке в изящную ладошку агларессы.