Ева Никольская - Чужая невеста

Я согласно закивала, снова принимая сидячее положение. Настроение взяло старт на стремительный подъем. С элементалем до "берлоги" рыжего норда я вполне могла дойти без приключений, а если б все же вляпалась в неприятности, дух слетал бы за своим напарником, чтобы тот меня спас. Чем не повод для радости?

С другой стороны, у меня тут глючное зеркало с непонятными посланиями и собственная гордость, решившая ни с того ни с сего взыграть. Так почему бы не договориться с Лаашем, чтобы он сразу отправиться за Йеном, а самой пока… ну, например, переодеться. Можно и в этот черный пеньюар с белой кружевной отделкой, в котором я должна была лечь спать в нашу первую брачную ночь с Ташем. Не красиво так поступать? Согласна! Но… не пропадать же добру.

— Ага, правильно, примеряй давай, — одобрительно сказал незримый гость, когда я принялась задумчиво разглаживать тончайшую ткань чернильно-черной сорочки, входящей в комплект с полупрозрачным халатом. Он был очень красивый, воздушный и имел традиционную для свадебного дня расцветку. Черный шифон в сочетании с изящным белым кружевом, по которому шла россыпь прозрачного, словно хрусталь, бисера.

— Не могу, — вздохнув, сказала Лаашу. — Это подарок Таша на нашу свадьбу.

— А другого такого у тебя просто нету! — заявил дух. — Так что хватит уже любоваться на ни разу не надетую тряпку. Тебе ее подарили? Тебе! Значит, носи и радуйся.

— А потом что? — спросила я, продолжая разглаживать ткань. — Спать лечь в нем, что ли?

— Можно и спать, — согласился "невидимка", — под боком у Йена. Он будет счастлив.

— Сводник ты, Лааш, — усмехнулась я, глядя на говорящую пустоту. — Вот только выдаешь желаемое за действительное.

— Это почему же?

— Потому что Йену твоему и без меня под боком отлично спится.

— То есть ты хочешь сказать, что вытащила все вещи из шкафа вовсе не для того, чтобы пойти к нему на свиданку? — ехидно полюбопытствовал элементаль, а я задалась вопросом, как же долго он торчит в этой комнате и молча наблюдает за моими метаниями? Вот же… партизан невидимого фронта!

— Я бы, может, и пошла, да меня не приглашали, — с самым невозмутимым видом, на какой только была сейчас способна, сказала ему. — А пеньюар этот примерю. Почему бы и нет? Все равно спать давно пора, а он ведь именно для этого и предназначен.

— Не для этого, — возразил дух, — но все равно надевай!

Я пожала плечами и начала стягивать с себя платье, нисколько не стесняясь Лааша. Смущение во мне он мог вызвать разве что особо неприличными комментариями, но сейчас невидимый огонек благоразумно помалкивал, и это тоже радовало. Посмотреть на себя в красивом наряде хотелось и очень. Просто, чтобы доказать самой себе, что я могу выглядеть не хуже Агиры!

Образ этой лэфы крепко засел в памяти, стал моим личным призраком, который умудрялся вмешиваться в мою жизнь в самые неподходящие моменты. Ее мужчина, ее комната… ее! А так хотелось, чтобы все это было моим. Похоже, я, как и Керр, сама себе придумала соперницу. И, хоть умом понимала, что это глупо и смешно, потому что та любвеобильная блондинка всего лишь часть чужого прошлого, но… болезненные уколы необоснованной ревности пронзали мое сердце каждый раз, когда перед глазами всплывало ее идеальное лицо.

— Волосы распусти, — сказал дух некоторое время спустя, когда я, переодетая в практически невесомый наряд, стояла перед огромным зеркалом и задумчиво смотрела на себя.

С размером Таш угадал идеально. Все, что он купил мне перед переселением в Стортхэм, сидело как литое. И я невольно подумала, что выбирать женскую одежду ему помогала одна из нордовских жен. А может, и из вивьер. Потому что полупрозрачный пеньюар с высокими боковыми разрезами, тонкими, словно дымка, рукавами и кружевным лифом, который открывал гораздо больше, чем скрывал, слабо походил на ночной наряд целомудренной жены.

Стянув с хвоста кожаный шнурок, я намотала его на руку, а остриженные до плеч волосы чуть взбила пальцами, придав им объем. После чего оценивающе посмотрела на себя. Черные пряди обрамляли мое бледное лицо, лиловые глаза загадочно мерцали в тусклом освещении свечей, а губы едва заметно улыбались. Пусть из меня не получилась такая же идеальная кукла, какой мне казалась Агира, зато я была живой и яркой, а еще молодой и очень соблазнительной. Осознание этого еще больше подняло мне настроение.

— Ну, что? Идем? — спросил элементаль.

— Куда это? — притворно удивилась я.

— С Йеном мириться!

— Да мы не ссорились вроде.

— Угу, и не целовались!

— А должны были? — пряча улыбку, спросила его.

— Лер-р-ра! — рыкнул "невидимка" мне в ухо, которое тут же неприязненно дернулось, реагируя на громкий звук. — "Дурочку" выключи, а? Хочешь мужика — бери! Он же дурак закомплексованный. Ты не смотри, что с виду весь такой уверенный в себе…

— Ну да, ну да, — перебила я, — плавали — знаем! Внешне — непробиваемая скала спокойствия, а за каменным фасадом — ранимая душа непризнанного поэта.

Встретиться с "медведем" мне, конечно, хотелось. Но уже не так сильно, как до прихода Лааша. Поэтому, решив, что слишком часто бегать за рыжим букой все же не стоит, я действительно собралась лечь спать. Но не смогла отказать себе в удовольствии немного помучить неопределенностью невидимого сводника.

— Может, и не ранимая душа, — в голосе духа отчетливо прозвучала обида. — Но мужик Йен хороший!

— Не сомневаюсь.

— Добрый.

— Угу.

— И тебя любит.

— А вот это только твои слова, Лааш, — перестав улыбаться, сказала ему. — Мы знакомы с ним всего две недели. Какая к демонам любовь?

— Себя спроси: какая! — провокационно заявил гость. — Только отвечай себе честно, Лер.

Мы замолчали. Оба. Я, поджав губы, продолжала рассматривать свое отражение, вот только былого удовольствия это занятие мне больше не приносило. А Лааш… не знаю, что он делал. Может, и вовсе покинул комнату, разобидевшись на мой отказ из нее выходить. За невидимкой же не уследишь.

— Не пойдешь, значит? — голос элементаля раздался откуда-то со стороны камина, сообщив о том, что дух все еще здесь.

— Нет, — подавив желание сказать "да", проговорила я.

— Тогда и правда спать ложись. Завтра трениров… — он запнулся на полуслове. И, прислушавшись, я поняла почему. Торопливые шаги, раздавшиеся в коридоре сменились громким стуком. Естественно, в мою дверь. А потом незнакомый мужской голос крикнул:

— Ильва! Открой. Нам срочно требуется твоя помощь.

Я застыла, в растерянности глядя на дверь. Какая помощь, на ночь глядя? Кому? Что я вообще могу-то?!

— Открывай, — прошептал подлетевший совсем близко Лааш. — Это свои.

И, словно в доказательство его слов, из коридора донесся встревоженный голос Йена: