Ева Никольская - Чужая невеста

— Виском об угол стола.

— Несчастный случай, — вздохнув, подвела и без того известный итог.

Мужчина не ответил. Он продолжал перебирать пальцами мои волосы, чуть массируя кожу у корней, и молчал. Я тоже не спешила возобновлять беседу. Мне было хорошо и спокойно сидеть вот так с ним и ничего не говорить. Особенно сейчас, когда он рассказал про Агиру. И, после этого короткого экскурса в его прошлое призрак любвеобильной блондинки, поселившийся в моей голове, как-то разом потерял свою силу. И стало вдруг совершенно понятно очевидное: она всего лишь бледная тень из его прошлого. Такая же, как мой земной жених.

Пока сидели, я чуть не заснула. От нежных поглаживаний по голове, спине и шее тело окончательно расслабилось, мысли стали ленивыми и неповоротливыми, а веки тяжелыми.

— Я не буду тебе изменять, — пробормотала сонно и, сладко зевнув, предложила: — Давай спать?

— Конечно, маленькая, — Йен, выпустив меня из объятий, поднялся. — Ложись, Лер, — сказал он, помогая мне раздеться до сорочки. — Завтра, так и быть, отсыпайся утром, — укладывая сонную меня на расстеленную кровать, добавил он. — А тренировку проведем после того, как встанешь… нар-ученица, — в голосе его звучала мягкая насмешка. Добрая и совсем не обидная. Муркнув что-то невнятное, я улыбнулась. Глаза закрывались, и сопротивляться накатившему сну становилось все труднее. Когда Морфей почти полностью завладел моим сознанием, я услышала тихое:

— Лерочка моя. Самая красивая, самая желанная… моя.

А может, мне все это просто приснилось?

На следующее утро…

Когда очнулась, в комнате царили темнота и прохлада.

— Йен? — голос был хриплым со сна и, прокашлявшись, я снова позвала: — Йен-ри, ты здесь? — ответа не последовало, что, в общем-то ожидаемо. — Лааш? — решила проверить помещение и на наличие незримого духа. Но и тот не откликнулся.

Наверняка, они оба давно ушли по делам, дав мне время вдоволь понежиться в Агировой кровати. Воспоминание о бывшей хозяйке этой пещеры не вызвало никаких эмоций, и я, сладко зевнув, улыбнулась. Как просто порой бывает излечиться от надуманных призраков. Всего-то и понадобилось, переступив смущение и глупую гордость, вызвать дорогого мне мужчину на откровенный разговор.

Все свечи были потушены, камин не растоплен, а так как окна в горных апартаментах никто не предусматривал, понять, что сейчас: утро, день или все еще ночь, я, увы, не могла. В который раз за свое пребывание в Стортхэме подумала о часах. А заодно и о каком-нибудь вечном факеле, который будет играть роль ночника в моем новом доме. Почему бы и нет? Всего-то и надо попросить Лааша следить за его бесперебойным горением. Неужели огненный прохвост мне откажет? К нему, кстати, еще вопрос остался насчет земных языков.

Эх, как-то быстро я вчера вырубилась. Зато знаю теперь наверняка, что объятия Йена после пережитого стресса — лучшее успокоительное, какое только можно придумать.

Повалявшись еще немного в кровати, я хорошенько потянулась, разминая расслабленные сном мышцы, и начала подниматься. Двигаться на ощупь не хотелось, но выбора не было. Нашарив на полу огрызок свечи на металлическом блюдце, я нашла и лежащее рядом огниво. Щелкнула пару раз, высекая искру, и, глядя, как вспыхивает рыжим пламенем фитиль, довольно кивнула.

Выспалась я преотлично, настроение было замечательное, поэтому торчать и дальше одной в темной комнате не хотелось. Организм требовал завтрака, душа великих свершений, а место, что пониже талии, явно настроилось на приключения. Мне обещали вчера тренировку? Прекрасно! Ведь если учителем будет "медведь", обычные физические упражнения могут стать… не совсем обычными. В то, что рыжий норд начнет нещадно гонять меня по их жуткой полосе препятствий — я не верила. Значит, придумает для фиктивной нар-ученицы что-нибудь более подходящее и интересное. Он ведь учитель, который привык искать подход к разным ученикам. В том числе и к таким неумехам, как я.

Раздумывая над возможными вариантами грядущей тренировки, я, не тратя времени на поиск домашних туфель, направилась босиком в уборную, где ко всему прочему располагался маленький фонтан над каменной чашей и небольшое зеркало. Умывшись, я чуть пригладила влажными руками всклокоченные после сна волосы и, вдоволь напившись удивительно вкусной воды, вернулась в комнату с явным намерением найти расческу. Но когда проходила мимо плотно занавешенного тканью зеркала, заметила странное зеленоватое свечение, которого не было ранее. Оно проступало даже сквозь белую материю, привлекая к себе взгляд. Застыв на полушаге, я медленно повернулась.

Постояла немного, держа в руках одиноко горящую свечу, подумала и, убедившись, что световые переливы мне вовсе не мерещатся, осторожно потянула драпировку в сторону. Мысль о том, что стоило бы позвать сначала Йена, а потом уже проверять природу странных спецэффектов, пришла почему-то с опозданием, да и задержалась, если честно, ненадолго. Стеклянная поверхность действительно излучала мягкий свет, но это ничуть не мешало ей отражать меня, только в неестественно-зеленой гамме. Страха не было, один лишь исследовательский интерес, замешанный на проснувшемся любопытстве.

Я осторожно коснулась зеркала указательным пальцем, и от него начали расходиться темные круги, как в прошлый раз от моего лба. Отступив на шаг, начала внимательно разглядывать фирский подарок, непроизвольно копируя привычку Йена задумчиво склонять голову набок. Зеркало завораживало, гипнотизировало, прогоняя шевелящийся в душе страх и развеивая сомнения.

— Ну, и что же ты такое? — спросила светящийся предмет, положив свободную руку на серебристую раму. — Эксклюзивный вариант ночника, что ли? — иронизируя сама с собой, усмехнулась я и, снова переместив раскрытую ладонь на мерцающую поверхность, прижала ее к стеклу.

Круги, которые пошли от моих пальцев, сменили цвет с черного на бледно зеленый. И, засмотревшись на них, я не сразу сообразила, что картинка в зеркале начала расплываться. Резко отпрянув, едва не уронив свечу. Огонек ее обиженно дернулся, но не погас. Впрочем, на фоне цветного сияния он казался каплей в море. Откуда-то издалека послышался странно знакомый шум, который я приняла за слуховую галлюцинацию. А мое окрашенное в зеленые тона отражение начало стремительно меняться на другое, но… такое родное и знакомое, что свечу я все-таки выронила.

Лера Бродская, застывшая с феном в руке по ту сторону стеклянной преграды, испуганно дернулась, когда металлическое блюдце вместе с потухшей свечей ударилось об каменный пол. Рефлекторно взмахнув рукой, словно желая защититься своим пластмассовым "оружием", девушка вырвала шнур из розетки — и в комнате воцарилась тишина. Мы стояли напротив, боясь пошевелиться. Обе полураздетые, растрепанные и босые. Ошалело пялились друг на друга и молчали.