Михаил Исаков - Ловушка для героя

Вскоре выяснилось, что Казначейство осталось на территории, подконтрольной рыцарям Великого Похода, а значит ни о каком государственном казначее говорить не имело никакого смысла. Ищи ветра в поле.

— Так что же, я зря сюда приехал? — спросил он первого же попавшегося солдата, чье лицо показалось ему наиболее вменяемым.

— Ну почему же… Поищи нашего капитана, он и подскажет, что делать.

Прошло еще немало времени, прежде чем Франк смог повстречать указанного капитана, который внятно и без крика объяснил ему, куда следует идти, а потом выписал пропуск.

Сбор лучших представителей городов королевства происходил на территории Университета, в месте под названием "Зал для игры в мяч". Во всяком случае, именно так было написано на синей бумажке с пометкой "везде". Лохматый студент, которого выделили делегату в провожатые, чтобы он не заблудился по пути, помог Франку кое-как дотащить вещи до университетских ворот, после чего быстро исчез в толпе возбужденных молодых людей. Перед исчезновением он, правда, пожелал, чтобы они "вмазали всем этим зажравшимся колдунам и дворянчикам".

— Непременно, — пообещал Франк и остался наедине со своими чемоданами.

Над воротами университетского комплекса была прикреплена надпись, в которой неизвестный автор белыми буквами по красному полотну вывел утверждение:

"Магия — опиум для народа".

Пока он читал и перечитывал эти загадочные для его провинциального сознания слова, кто-то без помощи всякой магии спер у него чемодан. Сделано это было так ловко, что он ничего не заметил и не заподозрил. Лишь когда решился продолжить свой путь в большую политику и потянулся к вещам, обнаружил, что ему кто-то облегчил нелегкое восхождение к вершинам власти.

Франк давно уже отвык следить за сохранностью своих пожитков, и беспечность его объяснялась хотя бы тем, что он отдал достаточно большие деньги губернскому магу за наложение заклятья против воров. Согласно купленному чародейству его чемодан, как и любую другую личную вещь, не могли взять без спроса. Даже подумать о том, чтобы что-то стащить, ни один профессиональный вор не сумел бы, преступная идея, не реализовавшись в конкретное преступление, растворилась бы в ничто.

Очень дорогой опиум.

— Кончился? — удивился Франк и весьма раздосадованный пошел к зданию "Зала для игры в мяч". Он был полон плохих предчувствий.

Перед домом заседаний несколько сотен молодых парней и девушек занимались стройподготовкой. Клумбы с цветами под дружными ударами молодых ног превратились в кучи мусора. Пыль и топот, топот и пыль.

— Держать равнение! — орал сержант гвардейской тяжелой пехоты. — Я кому сказал! Держать строй!

Франк представил, что его дочь будет вот так же задирать ноги в грубых солдатских сапогах и слушать непотребства солдафона.

"А ведь она будет. Обязательно пойдет, если сможет".

Предчувствия его не обманули и настроение не улучшилось.

— Кто это? — спросил он одного из мальчишек, стоявших у входя в зал.

— Дружина по охране.

— Они? — уточнил Франк.

— Мы, — поправил дружинник и показал белую повязку на правой руке, чуть повыше локтя.

— И что вы охраняете?

— Порядок, — гордо ответил охранник и перехватил из рук в руку свою короткую алебарду. — И еще съезд городских старшин.

Франк испугался, что тронутая ржавчиной алебарда выскользнет из рук парня и отмахнет какую-нибудь часть его тела, поэтому переместился чуть в сторону. Показал синюю бумажку пропуска и продолжил беседу:

— От кого же вы нас оберегаете, гере дружинник?

— От кого скажут, от того и будем, — жизнерадостно сообщил мальчишка и вновь перекинул из руки в руку свое старое оружие.

Делегат съезда поспешил пройти в зал, перед входом в который висело извещение о том, что король, из-за опасности покушения на его драгоценную всем поданным жизнь, отправился в свою загородную резиденцию. Высочайшая воля также гласила, что заседание съезда будет вести представитель столицы. Однако провозгласить волю это одно, а вот исполнить ее — это совсем другое.

Делегаты прибывали в зал каждую минуту. Франк был не одинок в своем стремлении поучаствовать в судьбах страны, поэтому в зале была постоянная хаотичная сутолока и крик. По его, как он сам себе признавался, весьма архаичным представлениям вокруг него будут чинно и достойно восседать известные и благовоспитанные люди, которые будут понимать его — Франка — с полуслова, а главное прислушиваться к его мнению и учитывать его пожелания. Почти прожитая жизнь и репутация, заработанная у сотен деловых партнеров, позволяла ему рассчитывать хотя бы на то, чтобы его не перебивали.

Не тут-то было. Ему даже не дали слова. Он несколько раз посылал записки с прошением, просьбой и, наконец, гневным требованием, чтобы ему дали возможность выступить.

"Не зря же я ехал в такую даль?!"

Он начинал думать, что зря, очень зря. Подкатывало разочарование.

Из угла, в который он забился со своими оставшимися чемоданами, Франку казалось, что если кому и нужен весь этот бардак, то исключительно людям с дурными намерениями.

"Может быть, нелюдам?" — промелькнула дурная мыслишка, но он прогнал ее, вспомнив, что собрание это работает по просьбе самого короля. Франк спешил успокоить самого себя:

— Мы имеем возможность многое поменять в жизни нашего славного королевства.

Он посмотрел на фреску девушки в платье фрейлины с мячом в руках. Весь зал был расписан картинами игр. Прекрасные правильные формы и черты лиц мужчин и женщин, круглые разноцветные мячи.

Мысли Франка унеслись в прекрасное и счастливое будущее, в котором его полуподпольная ссудно-кредитная лавка обретет легальное положение, и он сможет предстать не как маленький приказчик, а как член общества достойный своих капиталов и возможностей. Ход этих радужных мыслей настолько захватил делегата, что отразился во взгляде и на лице. Ловцу, который нашел его в зале, показалось даже, что Франк подобрел и расслабился.

— Гере.

— А, гере рыцарь Алекс, рад вас видеть, — Франк не успел скрыть удивление, прорвавшееся и в голосе, и во взгляде.

— Взаимно, но прошу вас, не называйте меня рыцарем, в этой половине Города иметь титул стало не так почетно, как раньше.

Ловец предстал перед удивленным депутатом без меча и без шпор, зато с белым бантом на правой руке.

— Вы быстро меняете свои политические взгляды.

— У меня их нет.

— Похвальная позиция, — одобрил Франк. Его глаза вновь налились оловянной жесткостью. Только сейчас он заметил, что у девушки, смотрящей на него с противоположной стены, на правой щеке нарисована родинка — это означает измену и хитрость. — Где ваш любознательный спутник, гере?