Михаил Исаков - Ловушка для героя

В прямоугольник окна наконец-то вползла Большая луна. Луна малая в этой стороне не видна. Спать не хотелось, он не привык спать по ночам.

"Хоть бы газетку дали, что ли", — позволил себе помечтать заключенный.

Мысль о газете показалась интересной, особенно в свете простого оперативного правила, что чем больше времени проходит с момента задержания, тем менее ценная у задержанного информация. Азбучная истина.

"Меня надо читать вовремя", — подумал он и еще раз перечел "святое письмо".

— Слушай!

Началась смена караула.

— Слушай!.. шай-ай-ай-ай…

Почти сразу заскрипел засов. Как определял пленник, скрип был на ноте "ре".

"А где же шарканье по лестнице?"

Факела в камеру никто не засунул, а так как свет луны двери не достигал, то невозможно было определить, вошел кто-то или не вошел.

— Ты все же решил послушать мои истории? — Пленник уже понял, что это не тюремщик, но решил продолжить игру в наивность. Шагов он не услышал, но почувствовал, что неизвестный приблизился. — К твоему сведению, без стука в комнату к малознакомому человеку входить невежливо.

— Мы с вами знакомы, — ответил ему голос. — Не скажу, что хорошо, но достаточно давно.

— Раз вы решили заглянуть ко мне, то хотя бы дайте мне посмотреть на лицо моего старого знакомого.

Человек выступил из темноты.

Заключенный имел феноменальную память на лица. Мог вспомнить любого, кого видел хоть раз. Подробности встречи могли стереться, но имя и лицо оставались с ним навсегда:

— Лекарь Алекс Кин.

— Да, я лекарь, — признался Ловец.

— Зачем вы здесь?

— Убить.

— Кого?

— Вас.

Заключенный посмотрел на решетки окна. За окном показал свой краешек диск Большой луны.

По статистике большинство мужчин возбуждается при виде женской груди. На втором месте в рейтинге возбуждающих частей тела (то есть тех, о которых могут напечатать в иллюстрированных журналах) находятся женские ягодицы.

Сашка принадлежал ко второй категории мужчин. Правда, его внимание никогда долго не задерживалось на строго определенной части тела, он всегда стремился охватить весь объект целиком. Если бы не его неудобная для стремительных действий поза, то он обязательно попытался воплотить свои намерения. Охватить, то есть.

Никаких стремительных действий не получалось. Его возможностей хватило только на то, чтобы ладонью погладить вожделенную часть женщины, которая была тесно прижата к менее привлекательному собственному филе. Вместе с возмущенным криком, скорее даже стоном, Сашка получил мягкий толчок, который возбудил подавленные желания еще больше.

Он решил погладить снова. Его еще раз пихнули. Потом они делали это еще и еще.

Женские стоны становились все возбужденнее и возбужденнее.

Если бы студенту предложили описать те чувства, какие он испытывал, то он определил бы их, как ощущения от просмотра порнофильма с завязанными глазами. Вместо завязанных глаз у него был заткнут рот, связаны руки и ноги. Порнуха оказалась приправлена интерактивным садомазохизмом.

Женщина, энергично двигаясь, несколько раз подряд попыталась лягнуть его ногами, потянула руки на себя, уперлась острыми лопатками в его спину. От всех этих телодвижений веревка, стягивающая его шею, натянулась, и Сашке стало трудно дышать. Пришлось срочно принимать меры. Он начал дергать головой, ударяя своим затылком по ее голове, перетягивать ее руки ближе к себе и развивать активность ногами. Особого результата и тем более удовлетворения его судорожные шевеления не приносили. Борьба за жизненное пространство прекратилась по причине исчерпания сил противоборствующих сторон.

Это была вторая попытка женщины освободиться. Первый раз она только кричала, стараясь превратить невнятное мычание забитого кляпом рта в просьбу о помощи. Не вышло, конечно. Человек, позвонивший в дверной звонок, ушел, не дождавшись ответа. А они продолжали раскачиваться в подвешенном состоянии.

"Погладить ее что ли?"

Идея показалась заманчивой, даже если принять во внимание, что она снова начнет сопротивляться. Но в этом брыкании было нечто притягательное. Более того, это нечто было настолько притягательным, что Сашка начал подумывать о своих скрытых и весьма опасных наклонностях.

"Никогда не занимался этим на качелях".

Хоть и предупреждал его Алекс, чтобы он поменьше фантазировал, но деваться было некуда, фантазии так и лезли в голову. Если бы он мог засмеяться, то обязательно это сделал бы, а так у него получился только свинячий хрюк, и в восторге от него он не был.

Чесалась пятка, затекли руки.

"Он просто гад, — решил для себя студент. — Сказал, что ненадолго, не надолго. Скоро приду. И где он шляется?!.. Почти половину суток в связанном положении. Конечно, в приятной компании. Зато в такой неудобной позе… Надо полагать подобные же проблемы у нее".

То, что его общество женщине приятно, Сашка сомнению не подвергал. В конце концов, у нее не было выбора.

Мысль о том, что не худо было бы помочь ей освободиться, приходила парню в голову, но он не мог быть уверен в том, что она окажется благоразумна и миролюбива для совместных действий в дальнейшем. Вопрос сводился к мере доверия. Как начал догадываться студент, в его положении доверие слишком роскошная вещь, которая ему не по карману. Этот мир, эта планетка, эта реальность слишком непредсказуемы, для того чтобы кому бы то ни было доверять.

"Ну почему я?"

Была у него думка относительно параллельной реальности, однако после событий в дворянском собрании он стал догадываться, что не все так просто. Вот, например, как можно объяснить, что в его руках оказалась "лентяйка" от телевизора и он, лежа на мягких подушках, переключал каналы? Алекс молчал. Спрашивать других? Так ведь за сумасшедшего сочтут, и Сашка был совсем не уверен, есть ли у них здесь дурдома и, если есть, насколько они комфортабельны.

Самая шальная идейка прокралась к нему в голову совсем недавно. Он провел связь между всеми странно-непонятными событиями, произошедшими на его глазах, и собой. Его смутная догадка базировалась на сообщении от неизвестного дядьки, когда он дрожал от страха, сидя в подсобке "Макдональдса".

"Как он там умничал?… Какой-то там Хай Дегер говорил, что… Все, что существует, мы создаем сами".

Пятка чесалась все сильнее и сильнее.

Он подумал, что попытаться представить себя в качестве властителя дум и судеб человечества слишком сложно и, наверное, долго. Решил представить себя свободным. Просто свободным, то есть не связанным по рукам и ногам, а вольным делать все что угодно. Например, он сейчас очень даже с большим удовольствием разлегся бы на двуспальном ложе, чуть повыше которого они висели. Нет. Сначала он хотел напиться воды… лучше сока, холодного, прямо из холодильника.