Лиш МакБрайд - Некромант, держи меня ближе (ЛП)

Моя мама сделала его мне, когда я был еще совсем крохой и мне постоянно снились кошмары. Я был уверен, что в нашем доме водились духи. Вместо того чтобы пренебречь моими идеями, как большинство родителей поступили бы, она исчезла в своей мастерской и вышла с маленьким мешочком. Она привязала его к моей шее, сказав, чтобы я никогда не открывал его, потому что это высвободит всю магию.

— Для чего это? — спросил я.

Она улыбнулась и пригладила мои волосы.

— Для защиты, — сказала она. — Носи это при себе, и тебе не придется ни о чем беспокоиться.

— Это защитит меня от плохих снов?

—Да.

Она заколебалась, ее брови задумчиво сошлись на переносице.

— Это травы. Помнишь, я рассказывала тебе об аромотерапии?

Я кивнул.

— Это то же самое, дорогой. Когда ты дышишь, аромат трав попадает к тебе в нос и глубоко в центр головного мозга. Твой мозг в ответ выделяет химические вещества, что устраняет проблему. Понимаешь?

На самом деле, я ничего не понял, но ее обещания, что это поможет, было достаточно.

Она положила меня обратно в постель, поправляя вокруг меня одеяло, ее длинная светлая коса упала через плечо. Я несильно потянул за косу, как всегда любил это делать.

Она также сказала правду. Кошмары действительно перестали мне сниться. Когда я стал старше, я попытался избавиться от мешочка, уверенный, что кошмары остались позади. Я убедил себя, что это я заставил их уйти, а не мешочек. Но они вернулись и стали еще страшнее. Однажды ночью мама нашла меня плачущего и кричащего, мои простыни промокли от пота. Она обняла меня, а я прижался к ней, дрожа и скуля. Я держал глаза закрытыми, когда она качала меня и говорила, что плохие сны уйдут. Я тихо повторял за ней, бормоча «уходите» снова и снова, пока не почувствовал, как мама надела шнурок с мешочком снова мне на шею через голову.

— Пообещай, что никогда не снимешь его, — сказала она. — Это лекарство от кошмаров.

Я пообещал, но не отпустил ее. Наконец, она помогла мне переодеться в сухую пижаму и положила меня в постель рядом с сестрой. Тогда я спал как ребенок. После этого я надевал мешочек каждый день и ночь.

Я выключил свет и перекатился в кровати на спину.

От разбудившего меня резкого стука я дернулся и упал с кровати. Отличный подарок для моего больного организма. Я лежал вот так, делая глубокие вдохи и пытаясь избавиться от боли. Потом медленно подполз к своей тумбочке и проглотил еще несколько таблеток обезболивающего. В моей спальне не было окон, поэтому мне пришлось подняться и посмотреть на часы, чтобы понять, насколько сильно я должен сердиться на своего посетителя. Восемь утра. Ненавижу того, кто разбудил меня. Если бы они пришли на час раньше, я бы возненавидел всю их семью и домашних любимцев. Резкий стук послышался вновь, поэтому я оторвал свою задницу от пола и пошел открывать дверь.

Рамон спал на диване, в то время как Фрэнк ночевал на моем несколько сомнительном ковре. Их головы торчали из-под одеял, но никто из них не пошевельнулся, чтобы открыть дверь. Я посмотрел в глазок, но там никого не было. Это хорошо или плохо?

Рамон помог мне отодвинуть кресло, и я открыл дверь. Все еще никого. Я посмотрел вниз. Квадратная упаковка размером с футбольный мяч стояла на моем половике. Она была завернута в коричневую бумагу и перевязана шнурком. На ней не было штемпеля или маркировки. Возможно, это бомба. Не очень хорошее начало дня. Я поднял упаковку и зашел внутрь, показывая жестом Фрэнку закрыть дверь и поставить кресло обратно на место.

Я поставил упаковку на стол и сел рядом с ней. Пока я изучал ее, Рамон злоупотреблял моей кофеваркой в утренней охоте за кофеином. Технически, это была кофеварка Рамона. Он купил ее и поставил на мою столешницу, так что ему не приходится ходить в кафе каждое утро. Не то что бы ему было далеко идти. Вы можете выбрать любую точку в Сиэтле, закройте глаза, покрутитесь на месте и готов поспорить, что вы будете стоять напротив какой-нибудь кофейни, кафе или кофейного автомата. Некоторые стереотипы верны.

Я уставился на посылку. Коробка была завернута в коричневую бумагу и перевязана шнурком. Кто так делает в наше время? И мои обширные знания о бомбах подсказали мне, что, так как упаковка не тикает, можно исключить тот вариант, что коробка была заминирована.

Рамон сидел на полу, спиной к стене, ожидая пока сварится его кофе. Я развязал шнурок, отвел бумагу в сторону и остановился. Упаковка казалась холодной, и я не имею в виду холод от холодильника. От этой коробки у меня пробежал холодок по спине, как и от мужчины «У Пухлого». Это плохо.

—Что случилось? — даже в сонном состоянии, Рамон заметил мою паузу. Я покачал головой.

— Ничего. Думаю, это просто паранойя.

Я открыл коробку, затем быстро отбросил ее в сторону и вскарабкался на столешницу, издавая при этом очень достойные скулящие звуки. Рамон уставился на меня. Фрэнк зашел на кухню как раз вовремя, чтобы заметить, как коробка перевернулась, а ее содержимое медленно выкатилось. Рамон попытался отодвинуться назад, но он уже сидел у стены. Фрэнку удалось отскочить в сторону, когда голова Брук остановилась посреди комнаты. Она была отрублена как раз по шею, что делало ее хвост еще длиннее, когда он волочился за ней, как хвост гротескной кометы. Я не заметил кровь. На самом деле, рана выглядела застывшей, что не делало всю ситуацию приятней.

Никто не произнес ни слова.

Никто, за исключением Брук.

— Фу, да перестаньте, вы, ребята! — ее голубые глаза распахнулись и завертелись вокруг, пока не увидели меня. — Блин, это совсем не круто. Серьезно, Сэм. Ты только что уронил голову. Мою голову. Как будто быть закрытой в коробке и подскакивать в течение часа недостаточно скверно.

Я закричал и схватил со столешницы нож для масла. Не очень понимал, что собирался делать им, но в то же время я держал его перед собой на тот случай, если Брук вдруг отрастит свое тело и нападет. Если она разговаривает, то что может ее остановить от вгрызания в мою ногу, как пиранья? После того как отрубленные головы начали разговаривать, возможности жизни кажутся бесконечными.

Фрэнк убежал куда-то, чтобы спрятаться, думаю, в ванную. Я услышал какие-то громыхающие звуки, как будто попадали мои ванные принадлежности. Рамон скользнул за кресло и обнял его, не отрывая глаз от головы. Думаю, он перестал дышать. Я присел, не двигаясь, лишь размахивая ножом для масла, и уставился на голову милой девушки, лежащую на моем грязном линолеуме в кухне. По какой-то причине у меня появилась иррациональная мысль спросить у миссис Винальски, засчитывается ли это, что у меня в квартире находится девушка.

— Эй, парни, проявите немного рыцарства, — сказала Брук. — Этот пол холодный и страшный, а еще его не мешало бы подмести. И вымыть.