Кира Тигрис - Игра Богов

Лицо Лианы исказила боль, Андреа разжал ее ладонь и побледнел, как мел: на нежной коже девушки красовалась пара кровавых царапин от шипов розы, прямо по ним бежали рубиновые капли вина. Цель любого яда – попасть в кровь, и если вино было отравлено, то… Черная роза бесшумно упала на пол, зеленые глаза Лианы последний раз посмотрели на любимого и закрылись, девушка упала замертво в его руках.

– НЕТ! – закричал на весь зал Андрэ, сильный прекрасный тенор полный боли и отчаяния заполнил зал, белокурая голова затряслась от бесшумного плача. – ЛИАНА! Нет!

– Яд! Нас предали! – закричал отец девушки, наставляя дуло пистолета поочередно на родителей жениха. – Подлые Лепрэнто! Вендетта!

– Нет! Зачем мне это, безумец?! – закричал пожилой отец жениха, красный от шока и гнева. – Одумайся, Дарио!

Рука, сжимающая пистолет, тряслась, но нажать на курок не смела, словно сама не верила в происходящий абсурд. Женщины визжали, мужчины ругались сразу на всех языках, кто-то, позабыв, что находится на корабле в открытом море, вызывал скорую, кто-то – полицию.

«Я сделал это! Спас пацана! – думал я, ожидая, что Лиана вот-вот очнется. – В кровь попало всего чуть-чуть! К тому же, ее имени нет в списке у Селесты»

Я обернулся к своей белокурой знакомой: она сидела, не шелохнувшись, а ее глаза стали чернее отравленной розы.

В этот момент у скрипки в оркестре лопнула струна. Резкий противный звук напугал всех, особенно Дарио. Тут же раздался выстрел, затем женские крики. Пуля попала в плечо отцу Андреа. Парень, которого я считал до этого момента злым продюсером, оказался старшем братом жениха и… верным сыном. С криком «Отец!» он схватил со стола нож и метнул его прямо в горло Дарио. Мужчина умер быстрее, чем его тело упало на пол.

– Месть! Месть! – каркал черный трехглазый ворон, раскачиваясь на дорогом хрустальном канделябре. Маленькая глупая собачка, сидящая в тарелке с салатом перед сердобольной бабулей, задрала вверх свою мордашку и протяжно завыла.

Андреа, не помня себя от горя, схватил бутылку с отравленным вином и, что было силы, швырнул ее в черного ворона. Жалко, что промазал. Стекло разлетелось вдребезги, и на разодетых гостей с потолка полетели осколки стекла вперемешку с вином, словно жестокий кровавый дождь.

Тут же со всех сторон загремели выстрелы, полетели тарелки и стулья. Как оказалось, все гости в зале были приглашены на торжество либо с одной, либо с другой стороны. Оркестр играл, как ни в чем не бывало. Правда, одной скрипкой стало меньше, но у всех в ушах по-прежнему прочно сидело по паре наушников: левый – чтобы слышать свою партию, правый – оркестр. Крики, выстрелы и стоны обходили дирижера стороной.

Я со всех сил заехал макушкой в нос державшему меня швейцару. Тот громко выругался и разжал свои цепкие объятия. Забыв про рыжую и блондинку, я бросился к двери и тут же натолкнулся на первую. Каллисто, растрепанная, вся в слезах, загородила мой путь к отступлению. Ее прекрасные зеленые глаза жаждали видеть меня мертвым.

– Ты! – только и смогла произнести девушка. – Глупый, ничтожный смертный! Ты все испортил!

– Я спас твоего пацана! – возмутился я; вместе со мной говорили и остатки алкоголя в крови. – Найдет себе новую! Прочь с доро…

Тут меня настигла самая сильная пощечина в моей жизни, тут же выбив из дурной головы все мысли. Зажимая кровоточащую губу, я мигом протрезвел, как стеклышко.

– Ты! Ты больше никого не полюбишь никого до конца своих дней! – процедила сквозь зубы девушка, ее глаза горели. – Никогда! Так и знай! До встречи!

– Да чтоб тебя! – я с трудом стоял на ногах, правое ухо звенело дюжиной колоколов. – Проваливай, чокнутая!

– Как пожелаешь! Прощай!

Она развернулась и скрылась в дверном проеме, навсегда исчезнув из моей жизни. Я нисколько не огорчился и обернулся в зал в поисках своей неугомонной черноглазой блондинки. Она стояла прямо передо мной и протягивала драгоценное ожерелье Лианы, аккуратно сжимая его тонкую золотую цепочку между большим и указательным пальцем.

– Ты кое-что забыл, Лео, – спокойно сказала она, черные глаза смотрели, не мигая, – твое золото.

Я взглянул на некогда прекрасное дорогущее украшение ценою в половину стоимости этого корабля и с ужасом шарахнулся в сторону. Блестящие драгоценные камни были все в темно-красной жидкости, кровь превратила алмазы в рубины. Что случилось с Лианой? Я быстро взглянул в зал и тут же встретился с голубыми глазами несчастного Андреа, парень все еще держал свою мертвую невесту на руках. Так Ромео и Джульетта с легкой руки судьбы превратились в Орфея и Эвридику.

– Ты всегда желал золота, – напомнила о себе Селеста.

– Ты сдурела? – прошептал я, с ужасом глядя на кровавое ожерелье – с его помощью я бы мог запросто купить себе отличный дом, новую машину и есть в шикарных ресторанах до конца своих дней, но вместо этого я лишь отвел ее руку в сторону. – Оно все в крови!

– О, наивный мальчик, – улыбнулась Селеста, черные глаза сверкали, – знаешь ли ты, что на Земле все золото в крови? Бери, его можно отмыть!

– Нет! – закричал я, отступая назад, и снова взглянул в зал.

«Реквием» кончился, убийства тоже, стороны разбирали своих раненых и считали потери. Странно, почему же глаза Селесты совсем не светлеют? Ведь все кончено!

– Что тебе сказала Каллисто? – неожиданно перевела она тему.

– Ничего особенного, – быстро ответил я, – просто наорала и дала по морде!

В это время к нам подбежал взволнованный Лукас в потрепанном костюме и с разбитой щекой. Его черные глаза расширились от блеска драгоценных камней. Секунда – и крепкий кулак швейцара сжался вокруг дорогого ожерелья, кровавого билета в волшебный мир роскоши и удовольствия. Он с силой выдернул драгоценность из руки Селесты и с радостными воплями помчался прочь из зала. Правда, ему не удалось уйти далеко: задыхаясь, бедняга замертво упал с лестницы, кубарем покатившись вниз по ступеням.

– Семь – один, Лео, – сказала Селеста. Ее черные глаза впитывали свет, девушка развернулась к выходу, – Это была не кровь, а отравленное вино. Бедняга Лукас порезался камнями. На Земле золото убивает гораздо больше людей, чем любые другие металлы.

– Ты хотела меня убить? – закричал я, в ужасе отступая назад. – Этим дурацким ожерельем с ядом, да?

– Осторожно! – только и успела выдохнуть девушка, ужас застыл в ее прекрасных черных глазах. – Нет!

В это время что-то холодное и острое прошло сзади сквозь мои ребра, сумасшедшая пронзительная боль обожгла спину. Я потерял равновесие, пытаясь обернуться, свет постепенно мерк в моих глазах.

– Вендетта, – донесся откуда-то издалека тихий шепот Андреа.

И, хватаясь за его новый кремовый костюм, перепачканный в чем-то липком и темно-красном, я с ужасом взглянул на окровавленное лезвие ножа и рухнул к ногам обезумевшего от горя скрипача. Теперь-то я понял, почему глаза Селесты так долго оставались черными.