Андрэ Нортон - Колдовской мир - 3: Полет мести

— Да… Сержант спит?

— Только что уснул.

— Привилегии низкого звания, — с завистью сказала Пира.

Тарлах посмотрел на стол и ожидающую его работу и вздохнул.

— Торкис не лежал бы здесь, если бы не дыра у него в спине, но я думаю, ты права: власть приносит с собой не одни привилегии, но и неудобства.

Он с любопытством смотрел на нее. Тарлах не удивился, видя у себя женщину из народа фальконеров. Учитывая его сегодняшнее падение во время боя и то, что он принял на себя ответственность за раненого рейвенфилдца, он даже ожидал увидеть у себя целительницу.

А вот Уна не появлялась, и у Тарлаха было тяжело на сердце.

— С правительницей долины все в порядке? — спросил он голосом, который не дрожал, сдерживаемый усилиями воли.

— Леди Уна, к счастью, сегодня невредима. Просто у нее стало больше дел, потому что выбыл твой второй лейтенант.

— Правда, и я не выполняю свою долю дел, болтая здесь. — Тарлах медленно встал и направился к двери.

— Надо посмотреть, как остальные. Бумажная работа подождет.

Ему раньше следовало бы заняться делами, которые накапливались к концу дня, но необходимость присмотреть за Торкисом и настойчивость целителей — они хотели, чтобы он сам отдохнул, — задержали его.

Пира подняла руку, останавливая его.

— Леди долины справится с этим сегодня, а я достаточно знакома с обязанностями командира — я ведь возглавляла женскую деревню, — чтобы помочь тебе здесь. Возможно, я не слишком знакома с обороной стены, но работа с припасами мне хорошо знакома. Кажется, мне раньше нужно было этим заняться.

— Никто не вправе обвинить тебя в этом, целительница, но признаюсь, что мне нужна помощь. Я сегодня очень устал.

— Неудивительно! Тебя самого следовало бы уложить в постель!

— Нам всем не помешало бы пролежать в постели недельку, — печально ответил Тарлах.

Пира направилась к его столу.

— Покажи, что нужно сделать, птичий воин.

Пира оказалась столь же полезной и умелой в работе с документами, как и в искусстве исцеления, и им удалось за удивительно короткое время расчистить стол.

— Спасибо, — поблагодарил ее капитан. — Я не думал, что закончу так быстро.

— Если все сделано, можно поесть, пока не ушла назад повозка.

Она увидела, как он пожал плечами, и покачала головой.

— Ты постился вчера вечером. Больше не делай так, Горный Сокол.

— Тебе сказала леди Уна? — недовольно спросил он. Он знал, что Уна и Пира подружились, а женщины болтают не меньше мужчин.

— Нет, хотя ей следовало бы мне сказать, потому что я отвечаю за то, чтобы ты стоял на ногах. Мне сказал твой первый лейтенант.

Бреннан?

Целительница заметила его удивление и улыбнулась.

— Товарищи беспокоятся о тебе. Они опасаются, что ты загонишь себя.

Она встала.

— Может, тебе и не хочется есть, но без еды ты быстро ослабеешь. Я принесу тебе что-нибудь, если не хочешь идти сам.

Тарлах воспротивился.

— Здесь не место для таких услуг, и я не могу их принять от тебя.

— Тогда пошли со мной. Так или иначе ты должен поесть.

Ночь была прохладной, даже приятной, без настоящего холода, и самой спокойной за много недель. Ее тишина надрывала утомленные войной сердца. Ни воин, ни целительница не могли закрыться в стенах дома, как ни хотелось спать. Они неторопливо поели и неохотно вернулись в дом, который стал одновременно рабочим кабинетом Тарлаха и его жильем.

У входа стояла невысокая деревянная скамьями Тарлах сел на нее, прижавшись спиной к свежевымытой белой стене. Глаза его закрылись. Приятно, как в сильную жару, ощущать прохладу чуть влажного камня.

Пира поколебалась, потом села рядом с ним. Как и Горный Сокол, она молчала, просто сидела, наслаждаясь спокойствием ночи.

На руке воина сидел Бросающий Вызов Буре. Сокол негромко просил внимания, пока фальконер не погладил его мягкие перья.

Тарлах взглянул на свою спутницу.

— Ты хорошая целительница, но невозможно достойно отблагодарить тебя за заботу о наших крылатых.

— Никакой благодарности не нужно, — негромко отозвалась она, — как и за то, что я делаю для тебя. — Голос ее задрожал. — Клянусь Янтарной Леди, мне так тяжело видеть изуродованными их стройные тела! Они сражаются из любви к нам.

Воины в свою очередь глубоко любили птиц. Пира поняла это за последние ужасные недели. Только сегодня она видела, как один фальконер отошел в сторону и, думая, что его никто не видит, заплакал, как ребенок. Она, несмотря на все свое мастерство, не смогла спасти его птицу. Сердце у нее болело за него, но она не могла ничего сделать, только незаметно отошла и оставила его наедине с горем.

С соколами дело обстояло по-другому. Пира обнаружила, что может утешить их, особенно самок, но и самцов тоже — по крайней мере, временно. Она посвящала им много времени и, даже когда спала, прижимала к себе раненую птицу.

«Так много жертв», — подумала она. Но ни она сама, ни садящий с ней рядом офицер не могли отрицать, что эти жертвы необходимы. Морская Крепость, Высокий Холлак, весь мир зависели теперь от них.

Пира на мгновение закрыла глаза. Долина Морской Крепости создана для мира, для жизни и радости, и нужно все это сохранить…

— Это хорошая земля, — сказала она после недолгого молчания. — Она прекрасна сама по себе, и люди ее так хороши, как только можно представить или пожелать.

Холод заполнил ее душу. Скоро большинство этих людей могут погибнуть, а оставшиеся в живых попадут в рабство.

— Мы должны выиграть эту войну, Горный Сокол, — проговорила она решительно.

И фальконера коснулась та же мысль и тот же страх.

— Мы ее выиграем. Здесь или в другом месте, но мы победим. То, что не смог сделать Ализон, не смогут и эти проклятые чужаки.

Отчасти чтобы скрыть свои чувства, отчасти чтобы преодолеть их, наемник выпрямился и хотел встать.

Но с болезненным стоном опустился на скамью: резкая боль в мышцах мешала резким движениям.

Пира в тревоге посмотрела на него, потом поняла причину неприятностей.

— У тебя что-то с телом? — озабоченно спросила она.

Тарлах обрел способность говорить.

— Надо справиться с этим до того, как завтра утром поднимусь на стену, — сказал он, почти не разжимая губ.

— Если не удастся, тебе нельзя вставать в боевой строй. Ты не должен участвовать в сражении, если даже стоять не можешь.

Она не пыталась помочь ему. Такую помощь он принял бы от товарищей и, возможно, от леди Уны, но она знала, что от нее он такую поддержку не примет.

Капитан справился с собой. Лицо его оставалось напряженным, и ему пришлось прислониться к стене, вставая, но он знал, что тело его больше не предаст. Он не допустит этого.

— Я буду готов. За это не опасайся.