Юлия Славачевская - Заверните коня, принц не нужен, или Джентльмены в придачу!

— Что у тебя там? — не выдержала Эсме, сооружая эльфийке из волос два хвостика с пышными бантами.

— Сюрприз! — расплылась в широкой улыбке Шушу и вымелась помогать Кувырле.

В общем, Шушу вломилась на арену змеиным солдатским шагом, изящно вильнув хвостом, подкатила к диэру.

Охрана настолько опупела, что проморгала почти весь ее «заплыв», и очухалась лишь тогда, когда наша змеелюдка приблизилась к возвышению с троном вплотную. Впрочем, диэр сделал им знак, и они не стали ее задерживать.

С песней, полной неизвестно откуда взявшихся шипящих: «Мы пришли к вам с девой и чаркой браги пенной! Выпей поскорее водки, драгоценный!» — Шушу всучила диэру стопарик водки с подноса (стопарик был размером с поллитровку). Бедному диэру ничего не оставалось, как делать вид, будто он отпивает.

Задорная змея на этом от него не отстала и звонко осведомилась:

— Стесняюсь спросить — вы будете занюхивать или закусывать?

Мне показалось, что глаза золотой маски стали квадратными.

Ошарашенный князь не нашел ничего лучше, как кивнуть — дескать, будет закусывать.

Шоу продолжалось. Непосредственная Шушу продемонстрировала содержимое первых ножен.

— Предпочитаете вегетарианское меню… — Жестом фокусника достала из ножен огурец. — Или питательное? — Из второй кобуры она выудила белую мышь.

— И-и-и! — завизжали многие из присутствующих дам. Это те, у кого еще остались нервы.

Плюх-плюх! Шлеп-шлеп! — отреагировали остальные.

— Фулюганка! — Откуда сбоку появилась команда гестапо во главе со штандартенфюрером. — Отдай последнее орудие производства!

Замотанные в черное тетки с криками и гиканьем носились по всей арене за змеелюдкой, издевательски орущей во все горло:

— Ни за что! Это мой сувенир на память!

Дышать было трудно… от смеха. Если смех продлевает жизнь, то я не умру никогда!

Наконец очухалась стража и выставила заслон между Шушу и тетеньками. Самый главный стражник (судя по его большому и красивому головному убору из блестящего металла, постоянно сползающему на лоб) встал впереди.

Змеелюдка один раз пожалела дяденьку и ловко поправила ему шапочку кончиком хвоста. Стражник попытался изобразить кролика перед удавом, но, глянув на злобных теток, передумал. Вместо этого бочком подобрался к Шушу и, мило улыбаясь сведенными челюстями, мягко и непреклонно отобрал несчастного замурзанного мыша и вернул его владельцам из гестапо. Тетки в черном приняли грызуна как родного и каждая по очереди поцеловала стражника в лоб. Дяденька чуть не умер то ли от ужаса, то ли от счастья и уполз с арены, бережно поддерживаемый Шушу.

— Продолжать будете? — безнадежно спросил распорядитель, уже отчетливо понимая, что все это добром не закончится.

— А как же! — гордо возвестила змеелюдка уже практически у выхода. — Девочки, пошли!

И девочки пошли… с пипикастрами (слово ужасно неприличное, но, кажется, обозначает всего лишь пучок лент у группы спортивной поддержки).

Со слаженным криком:

— Даешь молодежь! — на арену выпали орчанка с эльфийкой. Девчата представляли собой изумительную пару. Шифоновые гаремные платья закачивались на уровне бедер, дальше шла бахрома из ленточек, сквозь которую мелькали стройные ножки в синих лосинах у Эсме и розовых — у Миримэ.

Охрана сначала впала в ступор, следом — попыталась пасть на колени, а кое-кто — и ниц.

Знаем мы эти приемчики! Не на тех напали!

Девушки, потрясая пучками лент, исполнили зажигательный эльфийско-оркский танец и ввергли всю мужскую половину зрителей в экстаз, а женскую в зависть. Многие дамы драли свои носовые платки и вуали на маленькие клочки. Потом выкидывали кусочки ткани. Так что танец моей группы поддержки сопровождался конфетти из дорогих материалов.

Девчонки мастерски изобразили помесь вальса и кобылиных плясок с элементами канкана, показав всему миру, где раки зимуют. Раки, впрочем, были готовы провести там же круглый год!

Разноцветные ленты так и мелькали в тонких ручках, изредка попадая страже по лицу. Стража мужественно держалась и чихала через раз, поэтому носы у бравых вояк покраснели, и они своим красно-белым облачением напоминали Дедов Морозов.

С лентами отдельная история. Я на них упорно настаивала, и бедной старушке-квакушке пришлось бегать в швейные мастерские: заниматься с мастерицами бартером. Они нам — ленты, мы им — конфеты с коньяком из моего бара и шампанское. Теперь, скорей всего, обновок до-олго не будет…

Действо на арене набирало обороны. Танцующей походкой Миримэ порадовала публику номером с чирлидерскими лентами, а Эсме усилила впечатление, устроив игрища на манер чего-то среднего между художественной гимнастикой и танца с кинжалами, потому что мы привязали ее две ленты к удлиненным палочкам и сами полоски шелка лишь присобрали, а не сшили… В общем, картина получилась разнородная, но по-своему захватывающая.

Князь уже никак не реагировал, пристроившись на троне и подперев золотую маску рукой. Слова у диэра, видимо, закончились, потому что рядом стоящий глашатай молчал в носовой платок, изредка вытирая слюни, когда подруги излишне высоко вскидывали ноги.

Когда моя группа поддержки совершила круг почета, уважаемая публика получила возможность лицезреть Кувырлу…

И начало ее выступления можно смело предварять словом «абзац». Бабуся-лягуся в ластах на каблуках, в шароварах и наморднике была бы просто экзотична, но если добавить туда еще и «аксесюр», висящий на шее, потому что руки у нее были заняты плакатом «ЛЕЛЯ ФОРЕВОР!», то… Размахивая плакатом, бабушка трижды обнесла его вокруг арены и, как последний штрих, вручила князю, квакнув:

— НАШИ ДЕВКИ — ЛУЧШИЕ!!! — И повязала ему на шею пионерский галстук.

Ступор плавно двигался в кому. Все уже были подготовлены к моему выступлению, и я, не желая разочаровывать публику, ступила на сцену!

— Прекрасно Леля Блин! — объявил меня распорядитель и был расчленен моим горящим взглядом. Потом, успокоившись и улыбнувшись, я выплыла из-за занавеса.

Аудитория просто умерла от восторга. И я в который раз убедилась, что красота — страшная сила! В струящемся красно-алом с малиновыми всполохами платье, которое крепилось на правом одном плече подобно сари, и открытым левым плечом, с длинной юбкой годе, клинья которой размывали цвет от алого вверху до бело-розового у пола, и в длинных красных перчатках я выглядела сногсшибательно. Мой наряд дополняли черно-красные туфельки от Louboutin и элегантная золотисто-серебряная бижутерия Tiffany на шее и руках. Волосы уложили в прическу из нарочито небрежных локонов, местами перевитых кремово-алыми цветами и скрепленных в сложную конструкцию у затылка, из которой на шею и спину спускались каскадом волны. Они создавали обманчивое впечатление летящей воздушности. В ушах я оставила радужные серьги — подарок Мыра. Они вполне подошли и смотрелись великолепно.