Юлия Славачевская - Заверните коня, принц не нужен, или Джентльмены в придачу!

Мужчина отмер и спросил:

— Вы кто?

— Леля, — скромно представилась я, шаркнув ножкой. Садиться в реверанс посчитала излишним по причине короткой юбки и длинной лени.

— Ага, — кивнул новый знакомец и отпустил кончик бороды. — Я… Ой!!! — Бородой его основательно шлепнуло по лицу.

— Так и обращаться — Яой? Это прилично? — на всякий случай поинтересовалась я. Вдруг они не слышали о новом веянии.

— Простите, — повинился мужчина и снял бороду. — Меня зовут Йорик.

— Привет Гамлету, — вырвалось у меня.

— Что? — уставился на меня он.

Кстати, без чадры и «мочалки» мужчина оказался молодым и симпатичным. С живыми карими глазками, стреляющими по-восточному, с открытой подкупающей улыбкой и тонкими усиками по верхнему краю губы. В меру надушен какими-то местными благовониями, причем благовония от слова «благо», а не от того, которое на язык само напрашивается. Будущий сердцеед. Почему будущий? А потому что молодой пока. Но возраст — дело наживное. Успеется.

Вопрос повторили:

— Кто такой Гамлет?

— Это я о своем, о женском, — сообщила я и сменила тему: — Так о чем вы меня спрашивали?

— Это кто вас так? — кивнул Йорик на мой внешний вид.

— Жизнь, — не стала я вдаваться в подробности. Немного подумала и добавила: — И работа.

Будущий гроза гаремов и возмутитель спокойствия лукаво приподнял бровь.

Я кивком указала в сторону лежащих на столе аксессуаров:

— А вас?

— А меня только работа, — признался мужчина.

— Несправедливо, — сокрушенно всплеснула руками будущая обитательница сераля. — Добавить?

Йорик подумал и отказался:

— Я уж как-нибудь так проживу.

— Как-нибудь — не надо! — дружески посоветовала я. — Нужно с чувством, с толком, с расстановкой…

— Это вы по собственному опыту советуете? — ненавязчиво поинтересовался Йорик, присаживаясь на стол.

— Ну что вы! — отказалась я. — Из книг столь умные идеи почерпнула. Все стараюсь следовать.

— И как? — заинтересовался мужчина. — Получается?

— Как видите, — вздохнула я.

— Вижу, — хмыкнул он. — У меня так не получится…

— Давайте не будем о грустном, — снова сменила я тему разговора. — Почему вы… э-э-э… украшаетесь?

— Надо соответствовать занимаемой должности. Без этого, — он с отвращением покосился на бороду и чадру, — никто всерьез не воспринимает.

— Сочувствую, — совершенно искренне сказала я. — Наверное, очень мешает.

— Да я привык, — махнул рукой мужчина. — Присаживайтесь! — Он подвинулся, освобождая место.

Я решила не чваниться и взгромоздилась на стол.

Мы посидели рядышком, болтая ногами.

— Хорошо сидим… — глубокомысленно выдала я спустя какое-то время, чтобы хоть что-то сказать.

— Не совсем, — откликнулся Йорик. — Слишком сухо. Размочим?

— Это как? — не поняла я. От жары мысли слиплись в одни сплошной ком и не хотели разлепляться.

Мужчина спрыгнул со стола и канул в темноту. Там он чем-то позвенел (надеюсь, не цепями) и вернулся, вооруженный двумя гранеными стаканами и шкаликом.

— Будешь? — гостеприимно спросил он меня.

— Я больше не пью, — призналась я, с ужасом вспоминая вырытый окоп и скачку на осьминогопауке.

— А меньше?.. — тут же заинтересовался Йорик. — Стопочку тяпнешь за компанию?

— Нет, — твердо отказалась я, не нарушая своих принципов. — Я не пью! Мне еще нужно до гарема добраться. Без особых потерь…

— А что ты собралась терять? — полюбопытствовал собеседник, набулькивая в стакан коричневатую жидкость с характерным запахом крепкого алкоголя. — У тебя вроде и брать нечего.

— Честь тоже считается потерей, — проинформировала я его. — Если вы со мной закончили, то можно я пойду дальше? А то вдруг у вас тут обходной лист длиной с километр…

Йорик на одном духу маханул стаканчик и, отдышавшись, разрешил:

— Валяй! Только ничего не бойся! А то там такие садюги собрались!.. — Он ткнул пальцем в еле заметную в темноте дверь. Маг и кудесник выглядел донельзя довольным жизнью. Прямо завидно стало.

По пути на выход я оглянулась. Йорик уже напялил свой камуфляж и снова склонился над курильницей, в фате и весь в белом, как невеста перед ЗАГСом.

Смотри-ка ты, у них здесь принято занюхивать. Крепкий народец!

За дверью меня встретила штандартенфюрер СС в черной чадре и, ткнув мне в солнечное сплетение чем-то очень напоминающим бейсбольную биту, выпалила:

— Кто? Зачем? Какие цели? Кто послал? Явки, имена, пароли…

— Вам на все вопросы сразу? — заволновалась я. — Или все же можно по отдельности?

— Молчать! — рыкнула тетка.

— Тогда я не смогу ответить, — резонно заметила я.

— Все равно молчать! — не унималась рьяная последовательница Мюллера. — Бистро-бистро! — Схватив меня за руку, потащила внутрь, за занавеску. Там нас ждало еще три клона начальника гестапо женского полу, со стеками за поясом, которые воззрились на меня с кровожадным исследовательским интересом.

— Сейчас мы будем выясняйт правду! — заявила начальница, почему-то рассматривая мои ноги.

— В ногах правды нет! — уверила я ее, испытывая желание позаимствовать чадру и прикрыть свои конечности от греха подальше.

— Значит, будем искать ее дальше. — Меня толкнули на кушетку. — Сейчас ты нам все расскажешь!

— Я — блондинка! — решила поставить их в известность. Так, на всякий случай…

— И что?! — Меня не поняли.

Я пожала плечами. Совесть моя чиста и незамутненна — я предупредила.

Одна из гестаповок притащила ушат, в котором плескались милые зеленые бородавчатые лягушата. Чтоб французам всю жизнь икалось!

Я заерзала, отодвигаясь подальше от этих жутких чудовищ.

— У меня батрахофобия, [3] Боязнь лягушек. — снова соизволила сообщить присутствующим. Но мой порыв не поняли.

— Какая молодежь нынче пошла развратная! — заметила одна тетка другой, полоскавшейся по локти в этом корыте.

— Каждый думает в меру собственной испорченности, — до смерти обиделась я за свою фобию.

— Поговори еще, — фыркнули на меня бабищи, тихо перешептываясь между собой и поглядывая в мою сторону.

— Так вы вроде бы этого и добивались?.. — растерялась я. — Вы бы сами определились, чего хотите. А то «молчать-говорить» — понятия взаимоисключающие.

— Умная, значит, да-а? — ласково спросили меня, засучивая рукава.

— Блондинка, — кивнула я.

— Приступим! — деловито возвестила одна из умотанных в черное теток и, сверкая бриллиантовыми перстнями и золотыми зубными коронками, попыталась посадить мне на руку выловленного из таза лягушонка.

Ни ему, ни мне это не понравилось. В смысле мы друг на друга посмотрели, поморгали и зашлись в крике:

— Ква-ква!

— А-а-а-а-а!

И неизвестно, кто выдавал децибелы выше! Я бы отдала пальму первенства лягушонку, но вряд ли он ее возьмет. Лягушки пальмами не питаются.