Ольга Ружникова - Изгнанники Эвитана [Дилогия]

— Вас прислал Регентский Совет. — В огромных серых глазах — не вопрос, а утверждение. Она отложила пяльцы и встала. — Я готова еще раз повторить мои слова.

Какие слова? Она что-то знает? Хорошо бы! Тогда Карлотта, может, и не понадобится…

— Ирия — невиновна. Я уверена, что нашего отца убила мачеха, Полина Кито. — И всё это Эйда Таррент произносит тем же тихим, кротким голосом! — Я готова повторить это перед кем угодно. Даже если меня тоже приговорят к смерти. Я готова, едем.

Она что — серьезно?! Эта курица, глупая овца, которую семнадцать лет приучали к покорности?!

Алан чуть зло не рассмеялся. Прямо аллегория — жаль, он не художник! Прелестная мученица с кроткими глазами. И злодей, готовый вести ее на казнь! Злодей, конечно, — он.

— Сударыня! — Эдингем с трудом, но взял себя в руки.

Самое разумное — соврать ей, спокойно довезти до Лютены. И сдать с рук на руки Ревинтеру.

Вот только о деле Эйде не известно ничего. Значит — придется вновь уламывать Карлотту. А змея-мамаша найдет по дороге способ сказать дочери правду. Эта для всего способ найдет!

Какие бездонные у сестры Леона Таррента глаза! Прямо в душу смотрят. И она — все-таки красива. Даже в этом ужасном балахоне послушницы.

Пожалуй, понятно, что в ней нашел Роджер…

— Сударыня, мне жаль вас разочаровывать. Но речь пойдет не о вашей сестре, а о вас и вашем будущем.

— Мое будущее? — серые глаза погасли. — Оно предопределено. Или Леон нашел мне жениха?

Таким тоном интересуются, что на завтрак — овсянка или отварная морковь? Когда не любят ни то, ни другое.

— У вас уже есть жених, сударыня. И вам это прекрасно известно. Он не отрекался от вас. Причина разрыва — отказ ваших родных. Но теперь, после смерти вашего батюшки…

Как же трудно врать, глядя в эти глаза! Даже если врешь не до конца…

Ни проблеска радости — в двух глубоких серых озерах. Что же ей еще сказать? Что Роджер в квиринском плену помнит ее и любит? Всё равно она вряд ли увидит бывшего любовника вновь.

— Вам известно, почему мой отец отказал Роджеру Ревинтеру? — А Эдингем думал: еще тише и печальнее говорить невозможно.

— Мне известно даже, что больше года назад у вас, сударыня, родился ребенок. И его отец — Роджер Ревинтер, виконт Николс.

Вспышка радостного огня в двух серых омутах. Дрогнул уголок тонкого очерка губ. Затрепетали темные ресницы…

— Моя дочь — жива?! — В наполнившихся слезами глазах — безумная надежда. Сколько же боли и счастья сразу может поместиться в одном взгляде?! — Вы знаете, где она?! Говорите, не молчите!

Алан не знает. Но, возможно, знает Карлотта. И из нее необходимо это вытрясти. Потому что — не из матери же настоятельницы…

— Сударыня, именно это я и пытаюсь сделать. Найти вашу дочь. Я отвезу вас в семью жениха, вы…

— Я смогу ее увидеть?!

Юноша едва не отвел глаза:

— Да, сударыня, вы сможете ее увидеть. Сможете ее растить, заботиться. Вы же ее мать…

— Я еду с вами! — тихий решительный голосок не дрогнул.

Взглянуть в бездонные серые глаза Эдингем больше не посмел. Они полны непролившихся слез и невыразимо-отчаянной надежды. От нее одной зависит — жить ли дальше. Или не стоит.

Роджер — дурак, что не стал за Эйду драться! Есть в подлунном мире вещи и люди, за которых сражаться можно и нужно. Всегда и везде.

Джерри — дурак, а Алан — мерзавец. Потому что Эйда — игрушка двух беспринципных семей. А он везет ее к тому, для кого она — вещь. А ее жизнь — ненужная роскошь!

Станет ненужной — едва найдется внучка Бертольда Ревинтера.

Никто не даст тебе растить ребенка, Эйда. Роджер — в Квирине. А монсеньор легко сбрасывает лишние фигуры с доски. Вряд ли ты доживешь даже до лета…

— Вы любили Роджера? — не удержался Эдингем.

Пусть в ее жизни было хоть что-то счастливое! Что-то, что она сможет вспомнить, когда ее придут убивать.

И тут же одернул себя за глупый вопрос. Конечно, любила. Если родила от Роджера дочь. Пожертвовала добрым именем…

— А разве вам забыли сказать? — грустно дрогнули губы. И искривились в усмешке. Враз сделавшей Эйду старше. — Я — военная добыча. Мой отец был вне закона…

Был, но… Есть же законы чести, рыцарский кодекс войны…

Фигура, сброшенная с доски… Когда Эдингем отдаст ее Ревинтеру — напьется! Страшно.

Но правила игры придумал не он. И не ему их менять.

— Я готова, сударь.

Он не успел увернуться от светлого лучистого взгляда.

— Сударыня… — Всё сейчас летит к змеям! — Сударыня, вы уверены?!

— У вас приказ.

— Я не могу погубить вашу жизнь! — выпалил Алан. Отчетливо понимая, что сказал.

И что готов сейчас отдать. Дружбу, службу, да хоть самого короля вместе с его Регентским Советом!

И за что? Дурак!

— А зачем она мне? Губите, — грустно улыбнулась Эйда. — Если мне дадут хоть увидеть ее… Хоть знать, что она жива. Я же живу ради нее. Я готова, — повторила она. — Идемте.

— Ты предала нашу семью! — шипит Карлотта.

Карету нещадно трясет на ухабах. Отодвинуться от матери — некуда. При малейшем толчке их швыряет друг к другу.

— Ты предала честь нашей семьи!

— У нас давно уже нет ни чести, ни семьи, — спокойно ответила Эйда.

У Ирии получилось бы лучше. Но умная и смелая Ири погибла. Лучшая из сестер Таррент — в мире ином, а самая никчемная — жива. Вместе с матерью, что могла спасти Ирию и не спасла.

Девушка прикрыла глаза, пытаясь отрешиться от всего. Особенно — от ядовитого голоса матери.

Жаль, нельзя увидеть дорогу, лес, холмы, свободу… Вдохнуть свежего морозного воздуха!

Завешенная черным карета так напоминает тюремные! В них тоже везли в Лютену.

Саму Эйду — отдельно. Как наложницу и невесту ненавистного Роджера Ревинтера.

А остальных — в мрачный Ауэнт. На заранее предрешенные суд и казнь…

Черная карета так же равнодушно подскакивала на ухабах. Три недели — от Лиара до Лютены. Ровно три. От Лиара… от амалианского аббатства!

— Ладно! — От голоса Карлотты никуда не деться. Он — неотвратим. Как когда-то — ночные визиты Ревинтера-младшего. — Ты натворила дел — как обычно. Но ты всегда была глупой курицей. Он говорил с тобой наедине. Конечно, ты наболтала лишнего. Но теперь будешь делать лишь то, что скажу я. И отныне…

— Почему?

— Что?!

— Я — собственность монастыря, — тихо и внятно произнесла дочь. — Или Леона, который разрешил увезти меня к Ревинтеру. Но тебе-то я с чего должна подчиняться?

— Ты понимаешь, что я могу с тобой сделать?! — с мягкой угрозой поинтересовалась Карлотта.

В детстве это означало, что наказание будет особенно суровым.

— Что? — устало и равнодушно уточнила девушка.

Страшно лишь одно — умереть, не увидев дочь. Да и с этим Эйда уже успела смириться.