Иван Галкин - По мостовой из звёзд

Пока Клык радостно верещал, устроившись на плече, Саша гладил его и слушал Ворона.

— Это палатка шамана племени, — говорил Ворон.

— Кого?

— Того кто опоил тебя наркотиком.

— Так вот что это было… Я почти ничего не помню.

— И не стоит… сейчас.

Саша чувствовал слабость, его тошнило, но больше всего остального его интересовало одно.

— Что… что за цель? — спросил он.

— Ты знаешь, сейчас.

Саша прислушался к ощущениям. Он вспомнил риша. Это был старый крысочеловек, почти седой, со сморщенной кожей. И он носил мантию из перьев белого каррана. Значит, это и был тот шаман, о котором говорил Ворон.

— Но… как? Я не понимаю, он знает лекарство? Почему он?

— Этот мир выбрал ты, Скиталец. Сейчас ты еще живешь среди иллюзий, природу которых не понимаешь. Поэтому, ты чуть не погиб. Уходи, сейчас.

— Нет. Я должен.

Ворон промолчал.

Саша вышел из палатки. И наткнулся на кольцо ришей. Плечом к плечу, с обнаженными мечами. А за их спинами стояли арбалетчики. Прежде, чем он успел что-то подумать или среагировать, они спустили курки. Десятки стрел мелькнули в воздухе.

И Скиталец шагнул. Но, как и во всех случаях, он не выбирал, это произошло неосознанно. Только в этот раз он не контролировал чувства. И короткая вспышка испуга закинула его несколько дальше.

Первое, что Саша увидел, это была неровная деревянная стена из грубо сколоченных досок. Он оглянулся — металлические шесты, голубая ткань легких стен, тянувшихся за деревянными загонами. И свет из-под купола. Он был в шатре Небесных владык.

Саша тут же подумал о возвращении, но понял, что, как и раньше, не может шагать по желанию. Он почувствовал себя опустошенным. Он устал настолько, что первым мгновением запечатлел окружающее, а в следующий момент уже опустился на землю.

— Почему так?.. Почему я не контролировал? Мне нужно вернуться.

— Об этом я говорил. Слишком рано… Ты мыслишь так же, как и при нашей первой встрече. Да, прогресс есть, но ты все еще слишком многое делаешь неосознанно. Даже мыслишь… Больше, чем ты думаешь.

— Но как это связано? Зачем мне это, если нужно только лекарство? — у Саши не было сил даже на то, чтобы злиться.

— Затем, что я привел тебя на край пропасти, Скиталец. Ты принял мое предложение, но это не просто путешествие в другой мир… Это игра твоего разума.

— Это всё не настоящее?!

— Настоящее… Здесь и сейчас. Вот это ты и должен понимать — почему так. Но для этого ты должен мыслить по-другому. Я учу тебя.

— Но время? Время настоящее?!

— Да. Здесь и сейчас.

— Тогда как я могу тратить его на учебу, когда мне нужно лекарство?!

— Ты поймешь.

— А может, ты просто обманул меня? Может, это совсем не тот риш?

— Я действительно обманул тебя… когда сказал что указываю цель. На самом деле цель ты знаешь сам. И направление знаешь сам. Я лишь передавал тебе твои же ощущения. Наблюдай.

И Саша, прекратив спор и прислушавшись к себе, вынужден был признать, что Ворон прав. Казалось, что он знал это всегда. И тогда возник другой вопрос.

— Почему было не сказать сразу?

— Почему было не з н а т ь сразу? Бессмысленный вопрос. Пока ты не увидел риша, ты не мог этого знать. Ты загадка для самого себя. Как и любой человек… Но у тебя есть возможность постичь эту тайну.

— И что теперь делать? Как я доберусь до риша снова?

— Твои мысли мешают тебе перемещаться по желанию. И не только. Но ты поймешь.

— Зачем все эти загадки?

Ворон только усмехнулся. А Саша устало продолжил:

— Даже если я доберусь до риша… Как я узнаю? Хотя… образы. Ты ведь можешь?

— Нет. Не получиться. И ты еще поймешь, почему.

— Но как тогда?

— Разве я не сказал с самого начала? — усмехнулся Ворон. — Я покажу, Скиталец.

Собравшись с силами, Саша поднялся на ноги. У него возникло невыносимое желание добраться до центра шатра и встать под отверстие в куполе, в самое насыщенное серебрившейся пылью место. Вдохнуть этот свет в себя.

Едва он поверну за угол загона, как увидел, что площадка уже занята. Странно, что в этот момент, в центре, освещенный спокойствием оранжевой звезды, стоял Родам. Когда мальчик подошел ближе, старший наездник обернулся. Его брови взлетели вверх, в неподдельном удивлении, сменившимся беспокойством.

— Что с тобой случилось? — спросил Родам.

Саша оглядел себя — гол, с грязной шкурой на плечах… Но в ответ он сказал совсем о другом.

— На Севере высадились риши.

Родам нахмурился.

— Ты их видел?

— Да.

— Пойдем, — властно сказал он, — тебе нужно одеться. А потом расскажешь.

Пока Саша одевался, наездник задал несколько вопросов о виденных мальчиком ришах. Затем он отправил в княжеский терем стражника с вестью. Оказалось, что Родам уже знает об их появлении. Но до возвращения мальчика вести приносили только гонцы с северных застав. Они не сходились в своих предположениях о количестве ришей. Многие заставы были атакованы одновременно. Понять общее количество было сложно. Ясно было только одно — сейчас ришей больше, чем бывало за последние двадцать лет. А мальчик видел всех.

Однако по-настоящему им удалось поговорить только тогда, когда Саша сходил к реке и помылся. Родам за это время накрыл свой походный столик.

Мальчик даже и не думал, что он настолько проголодался. Он накинулся на вяленое мясо и простой солдатский хлеб с жадностью. Родам ждал, пока он поест, чтобы задать вопросы, но первым внезапно начал Саша.

— Это я украл Острама — сказал он.

— Я знаю, — просто ответил наездник.

— Его убили риши. Из-за меня. Я, правда, не смог справиться, — говоря это, Саша чувствовал себя виноватым, но не отводил и не прятал глаз, глядя на Родама. Он ведь знал, что делал это не просто так. Также как и то, что Родаму он причины сказать не может.

Старик совсем не разозлился. Наоборот, он заговорил негромко и несколько устало, в его словах сквозили доброта и понимание.

— Знаешь, карран и всадник учатся летать друг с другом всю свою жизнь. Карраны крайне умные создания. Даже домашние кошки привыкают к хозяевам настолько, что скорбят при долгих расставаниях. А карраны… Отношение всадника и птицы — больше, чем отношение животного и человека. Благодаря уму обоих и огромному сроку, в течение которого они учатся чувствовать партнера.

Но это и больше, чем отношения человека с человеком — потому что и карран, и наездник не боятся показывать свои чувства друг к другу. Птицы не лгут… Старые всадники говорят, что не наездник учит каррана, а карран наездника. И в этом есть своя истина.

Часто случается, что один из них погибает. И если человек скорбит, но отпускает и может найти другого каррана, то наоборот не случается почти никогда. Потому что карран привыкает к определенным командам и жестам, к манере поведения своего наездника. И когда человек гибнет, а это случается чаще, чем гибель птицы, карраны меняют свой характер.