Иван Галкин - По мостовой из звёзд

Саша только взглянул на Леру и она задышала спокойнее. Болезнь сбегала, словно злобная старуха из чужого дома.

Теперь и Саше можно было бы уйти — всё оказалось так просто и быстро… Но совсем не простой была любовь. И не могла быть быстрой.

Он просидел с ней до утра, держа за руку. И незадолго до рассвета встал. Сестра улыбнулась, словно зная, что больше его не увидит и благословляя на поиски.

Саша также тихо вышел из палаты.

За дверью натолкнулся на отца. Похоже, что судьба решила расставить все точки.

Оба изменились. Саша видел осунувшегося, постаревшего на десяток лет мужчину.

Отец видел загоревшего мальчишку, с отросшими и несколько грязными волосами. Но на лице этого мальчика он читал целую жизнь. Жизнь, которую тот успел прожить за невиданно короткий срок. Полную тайн и чудес, доступных только ему и сверкающих в голубых глазах как огонек, манящий мотыльков.

Отец вдруг понял, что тоже видит перед собой мужчину.

— Привет… Саша.

Саша молча и крепко обнял его. Затем отступил на шаг.

— Значит, ты еще не вернулся? — спросил отец.

— Нет… это только начало. Извини, что я ушел так жестоко.

— Надеюсь, это было не зря?

— Нет, не зря.

— Ясно. Вернёшься?

— Не знаю… Нет. Не так. Я постараюсь.

— Но ты хоть расскажешь, где был?

— Пап, там Лера… ждет.

Отец с тревогой перевел взгляд на дверь. Перевел взгляд обратно, но коридор был пуст.

А тревожился он зря. Дочь выздоровела. Врачи наперебой удивлялись — болезнь исчезла так, как будто ее никогда и не было.

Скиталец снова шел по коридору, но теперь это было начало. Начало нового приключения. Пусть эти приключения — только модели в его системе.

— Если мы всего лишь строим модели… то в нашей — бог должен быть вездесущим и всемогущим. Но если выйти за пределы нашей модели Вселенной?

Сейчас он бы хотел услышать ответ Ворона. Но его не было рядом. Только вот Скиталец точно знал, что Ворон ответил бы довольно просто. Саша добавил в голос сарказма и даже склонил на мгновение голову, подражая образу, так любимому его собеседником и сказал:

— Вопрос не в этом, Скиталец. Вопрос в том, в рамки какой модели ты можешь вписать свое существование. Придумать можно все что угодно.

Саша решил, что ответил бы тогда так:

— А разве не стремление выйти за рамки модели дает людям развитие науки? Пока что-то не доказано это хороший стимул. И пусть чтобы понимать мир не надо ничего придумывать… Но стремиться надо к чему-то настолько великому и несуразному, что окружающие скажут о таком — лишь сказка. Кто-то же дойдет, докажет… И это будет новой моделью.

И Скиталец звонко рассмеялся.

Мальчик по имени Соловьев Саша сидел на потрескавшемся поребрике, на крыше городской больницы N3. Слегка зажмурившись, он глядел на танец рассветных огней на перекрестье улиц, за спинами старых домов.

Перед ним стояло больше вопросов, чем было месяц назад. Месяц ли? Он не мог с уверенностью сказать даже этого. Он вспоминал слова своего хорошего знакомого, говорившего:

— Никто не даст тебе готовых истин. Не спустится господь и не покажет тебе всю подноготную. Только другие люди расскажут тебе о мире. Но вот в чем шутка — это не настоящий мир, это лишь их видение мира. И нет там ни одной истины.

Очень просто это понять — человек скажет тебе утверждение, основанное на каких-то понятиях. А ты уточняй эти понятия. И, в конце концов, упрешься в стену из аксиом. Аксиомы не доказаны, но именно на них держится мир. Как на трех китах.

— Но во что тогда верить? — в смутах спрашивал он знакомого.

И знакомый отвечал.

— Верь в Жизнь, — Саша тихо произнес эту фразу вслух.

— Казалось бы — зачем тогда знания? Но природа давным-давно забрала у тебя право на такие глупые вопросы. Дав тебе любопытство. Человек никогда не перестанет разгадывать тайны. И именно так, совсем этого не замечая, он сам создает себе бога. Внутри себя.

Саша сидел, глядя на огненный шар, с интересом выглянувший из-за горизонта. Шар, желавший увидеть рожденные во мраке тайны и дать людям свет новых свершений. Ветер ворошил копну темно-жетлых волос, и Солнце видело, как Скиталец улыбался.