Иван Галкин - По мостовой из звёзд

— В любом случае, это дороже того, чтобы свернуть с пути… Благодарю, Ворон.

— Да, Скиталец… Только я не был бы собой, если бы не напомнил, что иногда повернуть… означает добраться до чего-то столь же великолепного.

— Но это мой выбор, Ворон? Ведь на то он и есть.

— Верно, Скиталец.

— Я говорил, что хочу увидеть чудо, которое ты ищешь… но для меня ты его уже сотворил. Я в долгу у тебя и ты даже не представляешь, насколько… Я сказал это и моему слову ты можешь верить. Иногда ошибку можно променять на жизнь. И иногда эта жизнь меняет сотни других.

Так сказал Родам. Сказал когда Саша навестил его в шатре. Это было на следующий день после возвращения посольства, вместе с Остегом.

— Хорошо, только мне нечего просить. Раньше нужно было, а теперь… Теперь я сам. — ответил мальчик тогда.

Но только несколько позже, встретив Ареила, Саша полностью понял, что Родам имел в виду.

— Послы рассказывают о тебе чудеса. — сказал князь, сверкая черными глазами.

— Мы же договорились.

— Я помню, — отмахнулся Ареил. — Но это же не значит, что ты мне не расскажешь?

— Расскажу. Только что там такого?

— Как ты спас Остега?

— А почему именно он?

— Как это почему? Он наследник Дегама.

— Дегам?

Ареил удивленно поднял брови.

— Дегам — это правитель Згока. — сказал он. — А Родам — его брат. Ты же столько общался с Родамом, неужели не знал?

— Не знал. И я все равно не понимаю, почему это он наследник?

Ареил вздохнул.

— У Дегама нет своих детей. Ему уже почти шесть десятков лет — значит, и не будет. И у него один брат. Вот и выходит, что Остег — наследник.

— Так вот почему он сказал, что я не представляю насколько он у меня в долгу. А почему же тогда они его сюда отпустили?

— Я не знаю этого. Но он вроде бы очень упрям. К тому же, я Дегама не видал, почему он отпустил сказать не могу. Но если брат Дегама говорит, что у тебя в долгу… Иногда мне кажется, что все события моего города задевают тебя, а ты их. Зачем же Пальд направил тебя сюда?

Лесники передавали сообщения с сидами. Они стояли в лесу за городом, ожидая наступления. И, в то же время, город готовился к новой битве. Пятнадцать карранов во главе с Родамом и освобожденным Остегом томились в своих загонах пока их наездники подгоняли снаряжение. Кузницы и так не останавливались с момента осады, а все способные держать оружие находились в постоянной готовности.

Риши же готовили метательные машины и баллисты, почти все уже были восстановлены. Укрепляли частокол вокруг города. И казалось, будто они не подозревают о готовящемся ударе. Так это или нет, но если бы люди могли видеть подкрепления, стекавшиеся к лагерю накануне битвы… Все кто ранее грабил деревни и поселки были здесь. Риши направили в лагерь даже те отряды, которые должны были находиться на охране кораблей.

Метательные машины били постоянно, расходуя последние камни, но не давая городу восстановить стены. Обе стороны готовились биться насмерть, уверенные в слабости противника.

Владыка, верхом на огромном седом хорхи, наблюдал за своими войсками, крадущимися в темноте. Если риши и не ожидали чего-то, то удара ночью из ослабленного города. И тем более — лесников.

Лерад наблюдал за таящимися во мраке бойцами, всадники вели стидов в поводу, пешие старались не звенеть металлом. Почти все мужское население сейчас едва слышно передвигалось по холмистой равнине между городом и лагерем крысолюдов.

В нетерпении переминались карраны, чувствуя напряжение своих наездников. Все они были выведены из загонов, готовясь взлететь один за другим. Родам ждал появления гонца.

Сбившись поплотнее в крайних палатках лагеря, вооруженные, риши готовилсь к бою. Готовы были расчеты метательных машин. Отряды арбалетчиков собрались в центре лагеря.

Ночь вспыхнула горящими глазами и яркими факелами. Будто кто-то чиркнул спичкой в заполненной газом комнате. Через поваленный частокол в лагерь ворвались горожане. Всадники вскакивали на стидов, и носились между палаток, поджигая всё, что могло гореть.

Тут же упали стены шатров и сотни ришей ринулись на оторопевших горожан. Напряженное дыхание ришей утонуло в криках ярости, пробежавших по рядам людей. Противники схлестнулись.

Сотня арбалетчиков вела слаженный огонь по людям, били немного за спины, доставая задние ряды. И вдруг палатки слева рухнули, смятые огромными зверьми. Если риши и могли чего-то испугаться, то только этих ужасных волков, беспощадных и могучих.

Зелеными пятнами хорхи возникали в рядах мохнатых легионеров, разрывая тела вместе с доспехами. Прежде, чем мечники прикрыли стрелков, в бой ворвались лесные всадники. Кололи, рубили, яростным криков возвещая о прибытии. И рык сотен хаяс поддерживал своих хозяев.

Если безумие и не затопило умы, то оно точно вырвалось на свободу в пламенеющем лагере, став искрящимся воздухом и потными телами.

Сполохи пламени плясали на лице Владыки и невозможно было угадать, доволен он или нет.

Вождь ришей, в полных металлических доспехах, лично возглавил битву. Защищенный лучшими бойцами он должен был контролировать ее сам. Да, ожидали людей… Но не столько.

Родам ошеломленно глядел на многотысячную схватку, охватившую лагерь. С высоты полета каррана, горящие палатки, люди, звери и риши казались ему одним пылающим муравейником.

Вслед за Остегом Небесные владыки легли на крыло. И вскоре ночь окрасилась взрывами, когда бурдюки с огненной смесью ударили по баллистам и катапультам. Жгли всё, над чем проносил их ветер.

Отсегу лагерь напоминал ярмарку на сильно переполненной площади. Светло было как днем… Так что было даже видно вспыхивавших как спички ришей и их падающие с высоты фигурки, когда карраны поднимали их в воздух.

Если бы вожди ришей не заменяли друг друга с поразительной скоростью, так что схватка не меняла хода…

Светило наверняка удивилось, обнаружив всё то, о чем слышала от своего спутника. Бой шел до самого рассвета, удобряя землю жизнями воинов. И весь город теперь напряженно вглядывался в схватку трех армий.

Изменения, произошедшие за ночь, очевидны были не всем. Глядевшие со стен не знали, что за ночь битва сдвинулась от лагеря к стенам города. Войска то сходились, то расходились, и если сначала отряды людей сменяли друг друга, давая отдых уставшим рукам, то теперь это уже была отчаянная рубка.

Риши давили людей к стенам… К разрушенным стенам. А жители видели свежие отряды, готовившие штурмовые лестницы. Было ли ришей настолько больше, или же они были гораздо более умелы — теперь было неважно.