Иван Галкин - По мостовой из звёзд

— Раньше он спал.

— Ты бесполезен!

Ворон предпочел промолчать. А под обрывом, полускрытый зарослями ползучей травы, действительно находился лаз в большую нору. И, судя по шуму, раздавшемуся в глубине норы, ее обитатель на самом деле проснулся. Огромный волк принюхался к чему-то и зарычал. Ответом ему послужило раздавшееся из пещеры шипение. Саша представил размеры змеи, издавшей такое шипение, и ужаснулся — если его не сожрет одна тварь, то точно прикончит другая. Словно потакая его страхам, из пещеры вылез ее огромный обитатель.

Это явно была не змея: длинное чешуйчатое тело опиралось на три пары длинных лап, длинную шею венчала змеиная голова, покрытая некрупными шипами, а оканчивалось тело ящера огромной длины хвостом.

Вылезшее из норы чудовище остановило свой взгляд на Саше, и он поверил Ворону в эту минуту, что ящер разумен. Животное не могло так смотреть — оценивающе, изучающе. Саша готов был поклясться, что не увидел угрозы в этих глазах.

Пробежавшись глазами по человеку, ящер повернулся к стоящему над норой волку. Тот явно не собирался убегать. Он коротко взвыл, и эхо разнесло его зов по лесу. Не издавая больше не звука, зверь начал спуск. Он в два прыжка обогнул обрыв, спустившись чуть в стороне, где склон был не слишком крут. Волк шел полукругом, не нападая, и выжидал. Ящер не двигался с места, он следил за движениями волка, предоставляя противнику сделать первый ход.

Саша, все это время двигавшийся параллельно волку, медленно пятился в лес. Посчитав, что он достаточно далеко от чудовищ, и тем сейчас не до него, он развернулся. И встретился взглядом с еще одним похожим на волка существом, бесшумно кравшимся к ящеру со спины.

Оно было в трех метрах от него, и он смог рассмотреть его даже слишком подробно. Зверь крался, бесшумно перетекая с одного места на другое. Он был мельче первого, но все равно выше Саши, который решил, что это самка.

Костяные наросты на морде.

Две маленьких луны в глубоких глазницах.

Редкий полуночный свет, в котором Саша отчетливо видел оскал.

Ряды необычно сверкавших во тьме, как драгоценные камни, клыков.

И мальчик, не сдержавшись, закричал. Он бросился к норе, подальше от жуткого волка.

Когда человек закричал, ящер взглянул назад. Заметив еще одного волка, попытался врага опередить, встав так, чтобы волки оказались по бокам. И в этот же момент самец прыгнул.

Змеиная голова с необычайной скоростью метнулась ему навстречу. Ящер сбил волка в прыжке. Вцепился противнику в горло, пытаясь его прокусить. Передними конечностями он схватил волка за лапы и прижал к земле.

Волчица тут же рванулась вперед, ударом лапы отшвырнув попавшегося на пути мальчишку в сторону. При ударе что-то громко хрустнуло. Саша, пролетев в воздухе добрых два метра, ударился о дерево. Из него выбило дух, и он слышал, как Ворон мысленно вскрикнул при ударе — значит, чувствовал боль вместе с ним. Сознание Саша не потерял, но почувствовал, что подняться не сможет. В голове, мешая думать, стоял шум. Сквозь шум прорывались звуки грызни, шорох травы и, нелепо обыденный стрекот сверчков.

Напавшая со спины, волчица вцепилась в ящера, между нижней и средней конечностью. Тот ударил хвостом, зверя отбросило в сторону, но в зубах у самки остался кусок плоти. Кровь брызнула темно-бурым потоком из раны. Кроме того ящер выпустил из пасти самца и тот сразу вскочил, готовясь снова ударить.

Голова ящера снова метнулась вперед с молниеносной скоростью. Он перекусил волку сухожилие на передней лапе и принял защитную стойку. Волчица тут же попыталась атаковать, но ящер в очередной раз отбросил ее, ударив хвостом.

Самец припадал уже на обе лапы и даже не пытался отступить. Это было ненормальное поведение для зверя. Словно волк встретил врага, которого необходимо было убить, даже если это будет стоить жизни ему самому.

И волки бросались снова и снова. И каждый раз отлетали назад. Казалось, что даже у двоих, у них нет шансов одолеть ящера. Однако жизнь медленно вытекала из его раны, он слабел, и это становилось все очевиднее. Теперь волки перестали слепо бросаться на него. Самец тоже слабел, но время все же было на стороне волков. Они кружили, выжидая. И когда у отступившего на шаг назад ящера подкосилась лапа, и он оступился, они синхронно сорвались с мест.

Ящер не смог отбросить противников. Они вцепились в него и, оставив рваные раны, снова отскочили. Теперь у ящера одна из конечностей болталась полуоторванная, а на теле зияло уже две кровоточащих раны.

Волки снова бросились вперед. Умирающий ящер метнулся навстречу хромому волку, и сумел второй раз вцепиться ему в горло. На этот раз змей добрался до артерии, и из разорванного горла брызнула густая кровь. Волк упал. Попытался подняться и снова упал. Бился в агонии, суча лапами по траве.

Раньше враги дрались молча, но теперь Саша скорее увидел, чем услышал, в свете восходящей луны, как волчица хрипло и зло зарычала, прежде чем снова бросится на ящера. Она метила в горло, и ящер не успел увернуться.

Быть может, ящер понимал, что ему уже не суждено выжить. Или же силы слишком быстро покидали его, так что он не мог затягивать схватку. Но он не пытался вырваться или отбросить врага. Вместо этого он обхватил пятью здоровыми конечностями тело самки, его хвост обвился вокруг нее. Он сжал волчицу изо всех сил.

Звери не пытались сдаться или отступить. Они умирали в объятиях друг друга. Пока ящер ломал самке кости, сдавливая ее тело все сильнее, она все сильнее сжимала челюсти на его горле.

А Саша, сломленный усталостью и ранами, потерял сознание.

Он лежал в пещере. Скорее даже, это был грот. Один из тех, что образуются при таянии гор, когда подземные воды, капля за каплей, выплавляют огромные пространства. Капли, словно безумный шахтер, и сейчас продолжали бить по камням, эхом разносясь под сводами грота. И, конечно, вокруг была Тьма.

— Я умру? — Скиталец лежал на неровном полу, глядя на сталактиты, тянувшиеся к медленно уходящему от них основанию пещеры.

— Не в этот раз. Почему ты так решил? — голос звучал как капли, падавшие в темноте.

— Я… Я не знаю. Я испугался, что все закончится так глупо, ведь я только начал, — слова Саши не разносились эхом по каменным залам, вопреки законам привычного мира.

— Ты сильнее, чем думаешь, Скиталец, и ты еще это поймешь. А смерть… Тебе действительно не стоит ее бояться. Бояться надо, что ты не успеешь сделать то, что должен.

— Я думаю о том, что должен, но стоит подумать, что меня не станет… совсем… Я не могу не бояться этого, — мальчик непроизвольно поерзал на земле.

— А ты можешь узнать, что будет, если ты умрешь — исчезнешь ты или же станешь чем-то другим? — голос звучал где-то справа.