Вероника Горбачева - Сороковник. Части 1-4

Он пристраивает ему под плечи несколько диванных подушек и ещё раз строго велит оставаться на месте. Добивается, чтобы хозяин ему это пообещал. И только тогда покидает холл.

Я осторожно высовываюсь из-за диванной спинки. Хозяйская рука тотчас ложится мне на хребет. От несказанного счастья я обмираю.

— Абрахам, — говорит он, — значит, это ты его привёл, спасибо, дружище. Лети к отцу. Наверняка он уже почувствовал мою смерть, ведь начнёт разбираться, искать виноватых… Лети, скажи, что я жив, что в порядке, что справлюсь. Помощь не нужна. Да, пусть матери не сообщает; и сам ей на глаза не попадайся, ни к чему ей знать.

Прижимаюсь на мгновение к его тёплой ладони. Надо лететь.

— Давай, малыш. Возвращайся скорее, ты мне будешь нужен.

И я вынужден его оставить. Боюсь снова не вписаться в узкое оконце, — мешает какой-то туман в глазах… нет, птицы не плачут… поэтому по спирали вылетаю в боковую дверь, в которую раньше ушла его женщина и куда скрылся златокудрый.

Проношусь по галерее. Дверь на той стороне распахнута, я лечу через неё и взмываю.

— Абрахам! — настигает меня повелительный оклик златокудрого. — Вернись сейчас же!

Он умеет возвращать голосом. И приказывать умеет. И понимает нас, и птиц, и зверей. К тому же, я не могу ослушаться того, кто только что помог хозяину ожить. Опускаюсь на подставленное плечо.

Он гладит меня по голове.

— Не бойся, крылатый мой друг, с ним всё будет в порядке. Сейчас меня больше волнует наша пропавшая дорогая гостья. Хочу тебя кое о чём попросить. Ты ведь следил за ней? Следил, не отпирайся, и я догадываюсь, по чьему приказу. Стало быть, ты узнаешь её, когда встретишь. Разыщи её, она, скорее всего, пошла по южной дороге, через калитку в саду. Отнеси ей вот это.

Он надевает мне на лапу широкое кольцо. Успеваю увидеть, что не с пальца он его снял, а вытащил из кармана. Кольцо сжимается. Не слетит в полёте.

— И передай… — добавляет он. Задумывается. Поднимает меня на уровне своего лица.

— Иоанна, — говорит проникновенно, — где бы вы ни были — я в вас верю.

И я-Иоанна это сейчас слышу. И мне, как и ворону, непонятный туман застилает глаза.

Сэр отпускает меня-ворона.

Чтобы осмотреть долину, нужно набрать хорошую высоту. Но там, в самом поднебесье парят ястребы. Спускаюсь и прячусь в придорожных кустах. Приходится отсиживаться. Потом лететь, но ближе к земле. Потом спасаться от пчёл и обходить их пасеки и луга. Потом снова прятаться в кустах и тени. Потом снова взлетать. Пока на меня не нападает хищник, но вовремя приходит на помощь великодушная странница.

Я благодарен ей безмерно. И вдруг я её узнаю. Это та самая, которую мне велено сыскать. И увы, отплачиваю злом за добро: клюю со всей силы, со всего размаху эту нежную белую шею, потому что только через боль могу передать человеку то, что хранится в моей голове… Больно, словно сам себя бью.

Долго в какой-то прострации я смотрю на ворона. И он глядит виновато. Нежно целую его в клюв и вызываю такую бурю эмоций, что ещё немного — и придёт окончательный конец моей и без того посечённой куртке. Успокаиваю птаха.

— Спасибо. Спасибо, парень. Я всё видела.

Он с облегчением гладит меня крылом по щеке.

— А ведь ты шпион, Карыч, — говорю озабоченно. — Да ещё — как это называется — двойник? На обе разведки работаешь разом? Смотри, не запутайся!

Он нетерпеливо косит через моё плечо в небо.

— Да поняла я, что к родителям тебя послали. Ты на себя посмотри, много ли налетаешь? Отдохни, а к вечеру, как солнце сядет, полетишь по холодку. Так безопаснее будет.

Он мигает, затем легонько тюкает меня по пальцу… нет, по кольцу. Тому самому, что от Маги получено и непонятным образом преобразовалось, впитав иномирную энергию.

А вот Мага всё время носил… носит кольца. И запасных у него полные карманы, пустых, как сэр говорил. И после того, как он с меня первый раз пытался блок снять — оба кольца в карман кинул, негодные, уже чистые, без рисунка, видать — всё с них вычерпал…

Карыч — и тот больше моего помнит, что в этом мире кольца — аккумуляторы энергии в чистом виде, магии.

— А сработает оно на тебе? — спрашиваю. — Ну, давай, поменяемся.

С благоговением снимаю с коричневой морщинистой лапы кольцо сэра Майкла, и оно само скользит на мой палец. Как будто и не девалось никуда! Приветственно нагревается, я получаю этакий ласковый обжим и думаю сокрушённо: как я могла тебя оставить? Ох, какая каша была у меня в голове… На всех наехала, всех во всём обвинила, даже себя, даже Васюту…

Магино кольцо перекочёвывает на освободившееся место. И, кажется, срабатывает, потому что перья на Карыче резко поднимаются дыбом. Он ошалело таращится, странно сипит, словно пытается что-то сказать. Вот-вот — и заговорит человеческим голосом…

Не многовато? А ну как устрою птаху передоз, вообще никуда не долетит? Протягиваю руку за кольцом, но ворон шустро отскакивает. И разбегается для взлёта.

— А ну, стой! — осаживаю, стараясь подражать интонациям сэра Майкла.

Ворон обиженно поворачивается ко мне. И ты ещё раскомандовалась…

— Долго не задержу. Ты вот что, Карыч… Доберёшься до его родителей — в первую очередь к матери, понял? Покружись рядом, она поймёт, что весточку принёс. Пусть тогда они с отцом твоего хозяина сами разбираются, а ты и слова не нарушишь, и хорошее дело сделаешь. Мать должна всё узнавать первой. Понял? Лети уж… секретный агент.

А то ишь, удумал, продолжаю, отслеживая ворона в небе, — матери, мол, ничего не говори… Ведь всё равно узнает, и тогда уж никому мало не покажется…

И тебе в том числе, задумчиво подхватывает внутренний голос. Ваня, а ты знаешь, куда ведёт дорога, вымощенная благими намерениями? Добрые дела — это, конечно, хорошо, но не в осиное ли гнездо ты засовываешь ручонку? К чему тебе эта благотворительность? Что ты знаешь о некромантах и их семьях?

Не обвинят ли они в первую очередь тебя в гибели их прекрасного сыночка? Ох, не знаю, Ваня…

Как бы то ни было, дело сделано. Вон оно, парит над степью, и ни одной враждебной точки не видно поблизости. А покажется — так я не позволю Карыча достать. Пригляжу.

Так что иди, Ваня, да поглядывай. Может, квест на тебя и выскочит. Если уже не выскочил.

И снова я иду-бреду по дороге — по тракту, как громко назвал пастушок. На этот раз именно что бреду, потому что устала порядком. Солнце давно перевалило за полдень, я сжевала на ходу остаток краюшки, а воду нашла в небольшом придорожном колодце, очень даже обустроенном, с резной крышей и с поилкой для лошадей. Напилась вволю, умылась, но и только: фляги у меня с собой не было, и я мысленно сделала заметку в подраздел мозга под названием «Что купить». Когда-нибудь я доберусь хоть до какого-то населённого пункта! А может, и при гостинице найдётся магазинчик; если хозяин не дурак, то всегда предложит странствующим и путешествующим какие-нибудь нужные в пути мелочи. У меня, например, не только фляги нет.