Галина Романова - Бывших ведьмаков не бывает

Земля под ногами дрогнула, вздыбившись, как норовистый конь, но мгновением раньше Лясота, почуяв магию, скакнул и сторону, и волна вздыбившейся земли прошла мимо, не задев его. Отразившись от стены, она устремилась обратно, но ведьмак опять ушел от удара. А ответить не мог — пока он прыгал туда-сюда, князь Михаил за локоть подтащил к себе Владиславу и закрылся ею, как щитом. От слабости девушка еле держалась на ногах и не пыталась освободиться.

У Лясоты от злости потемнело в глазах.

— Отпусти девушку, — повторил он.

— Потом. Не сейчас.

Во второй руке у князя Михаила был сосуд. В темноте, разгоняемой лишь светом факелов вдоль стен, рассмотреть его содержимое было трудно, но ведьмак почувствовал, что там. Кровь нерожденного младенца. И он знал для чего это нужно.

— Нет. Ты не сделаешь этого!

— Да!

Почему-то Лясота был уверен, что он именно так и скажет.

— Отпустите, И я сделаю все, чтобы вам сохранили жизнь!

— Кто? Инквизиторы? Сам-то веришь в то, что они сохранят жизнь тебе ?

Лясота тихо зарычал. Да, у него был выбор — победить или умереть, потому что проигрыш может слишком дорого стоить.

Обе руки у князя Михаила были заняты, и он снова притопнул ногой. Пол содрогнулся — вся пещера пришла в движение. Отчаянно завопили мужики, стараясь сохранить равновесие.

Не удержавшись, Лясота просто подпрыгнул, но, когда приземлился, почва ушла у него из-под ног. Он рухнул, теряя равновесие. Ноги ушли в землю по колено, и он еле успел выскочить, пока не захлопнулась щель.

Колдун притопнул опять. Послышался треск и грохот. Испуганно вскрикнула Владислава, заматерились разбойники, когда с потолка стали падать камни. Закрывая голову руками, Лясота шарахнулся в сторону, спасаясь от камнепада. Земля опять ушла из-под ног. Он припал на колено, с содроганием чувствуя, что твердый камень внезапно стал жидким, как кисель, и засасывает его. Рванулся вскочить; от толчка одна нога погрузилась по колено, другая по щиколотку. Спасая свою жизнь, он откинулся на спину, как на тонком льду, чтобы перераспределить вес тела, — и тут же понял свою ошибку, когда сверху на него обрушился целый каскад земли и мелких камней. Несколько булыжников чувствительно ударили в живот и грудь. От боли он вскрикнул, отворачиваясь и пытаясь спасти лицо.

— Вот ты и попался, — сквозь шум крови в ушах прозвучал торжествующий голос. — Взять!

Прежде чем Лясота, собравшись, сумел раскидать камни, к нему уже подскочили опомнившиеся разбойники, накинулись, не давая стряхнуть тяжесть с рук, ног и живота. Навалившийся на грудь Тимофей Хочуха сгоряча отвесил пару затрещин в отместку за своих людей.

— Хорош, — послышался окрик. — Потом его порвете. Позже!

Бывший атаман с неохотой опустил руку. Лясота перевел дух, снизу вверх глядя на колдуна. Тот взирал на поверженного врага равнодушно, с усталостью делового человека, которому некогда разбираться с мелочами жизни.

— Знаешь ли ты, что тебя ждет, если ты меня убьешь? — произнес Лясота, силясь приподнять голову.

— Знаю. Ничего. Думаешь, ты такой первый, кто пытался меня остановить?

— Теодор Звездичевский? — На минуту Лясота забыл о своей участи. — Ты с ним встречался?

— С кем? А, тот ведьмак, — нахмурился князь Михаил. — Его так звали? Не знал. Недосуг, знаешь ли, с врагом лясы точить. Убил, да и прикопал тут в окрестностях. Тебе-то что? Желаешь лечь с ним в одну могилку?

— Ты будешь проклят.

— Мне все равно.

Отвернувшись, князь Михаил посмотрел на княжну Владиславу. Девушка прижалась к стене, дрожа всем телом от страха и слабости. Что ж, настала пора отпереть врата. Он все приготовил. Оставалась малость: страж должен воспользоваться ключом.

— Иди ко мне.

Она затрясла головой, слишком напуганная, чтобы что-то соображать.

— Нет! Нет! Оставьте меня!

— Я сказал — ко мне! — Михаил Чарович притопнул ногой, и двое разбойников сорвались с места, подтаскивая девушку к колдуну.

Лясота заскрипел зубами, рванулся, пытаясь стряхнуть землю и камни, но тщетно. Взгляды их встретились. Страх, боль, отчаяние пополам с запоздалой нежностью — так смотрят, пытаясь запомнить навсегда.

— Что? — Князь Михаил сразу все понял. — Ах вот оно что. Ну, я мог бы и сразу догадаться.

— Отпусти ее, — в который раз повторил Лясота. — Она не знает, что ей делать. Она — не страж. Она — просто девушка…

— Ты так считаешь? Это ты не знаешь, что такое княжна Владислава Загорская!

— Она сама этого не знает! Отпусти ее.

— И что? Предлагаешь ее заменить собой? Так не терпится умереть?

— Мне все равно не жить…

Пожав плечами — мол, как хочешь, — Михаил Чарович повернулся к девушке, протягивая ей сосуд с кровью. Владислава попятилась, боясь даже прикоснуться к нему. Ей было не то что страшно — противно до жути.

— Нет, умоляю, — прошептала она. — Я не хочу…

— Иди! Делай! — Голос Михаила Чаровича задрожал, набирая Силу. Лясота ощутил эту колдовскую силу кожей, душой, всем существом. — Иди, кому говорят!

Владислава застыла как вкопанная. В ее глазах светился ужас. Она не двинулась с места, и Лясота по выражению ее лица понимал, что девушка не поддается действию чар отчима. Он и бесился оттого, что не мог заставить ее стать послушной игрушкой своей воли. Княжна могла развернуться и уйти — и задержать ее пришлось бы силой. Она была свободна, но оставалась на месте. Почему?

— Иди! Делай!

— Нет… — В ее голосе прорвались рыдания.

— Иди! — Князь не мог ее заставлять: страж ворот должен был сделать это добровольно, без принуждения. — Иди и делай, что должна, иначе он умрет!

Чужая пятерня вцепилась в волосы, оттягивая голову назад. Лясота оцепенел. Страха смерти не было. Он знал, чувствовал, что может произойти в следующую минуту. Нож убийцы находился слишком близко, чтобы можно было заставить разбойника отвести лезвие в сторону. Ничего, он готов умереть. А вот готова ли Владислава на такие жертвы? Он видел, что девушка колеблется, не сводя глаз с ножа, касавшегося горла пленника.

«Не верь ему! — хотел передать ей свои мысли. — Он не отпустит ни тебя, ни меня!»

Лясота весь похолодел, когда, не отрывая глаз от его лица, княжна взяла сосуд с кровью и медленно пошла к наполовину засыпанной плите. Мужчины, затаив дыхание, следили за девушкой. Осторожно переступая, пошатываясь от слабости, Владислава приблизилась к плите и замерла в растерянности. Лясота дорого бы дал, чтобы понять, что она сейчас чувствует. Она не могла не чувствовать. Она же — из рода князей Загорских! Она подняла руки. Сердце Лясоты замерло. Неужели сделает?

Сосуд с кровью выпал из рук девушки. Обессилев, она уронила руки, давясь слезами и глядя, как темная свернувшаяся кровь, в которой плавали дурно пахнущие ошметки того, что еще несколько дней назад было плотью ребенка, медленно просачивается сквозь щели в камень.