Юлия Григорьева - Укрощение строптивого (СИ)

— Еще и глухая, — снова усмехнулась старуха. — Ляг, говорю. Проверим, как достойно ты себя хранила для моего внука.

— Дикость какая! — воскликнула я.

— Кайрана, — она кивнула моей потенциальной свекрови.

— Да, матушка, — ответила та и двинулась на меня.

Я обернулась к служанкам, ища их поддержки, но женщины спрятали глаза. Дальше начался кошмар. Будущая свекровь обхватила меня и потащила к кровати. Не думала, что женщины бывают такими сильными, но все мои попытки вырваться и ударить ее закончились ничем. Она придавила меня дланью к ложу и кивнула служанкам. Женщины, все так же отводя взгляды, ухватились за мои щиколотки и развели ноги в сторону. Лекарша нырнула мне под подол длинной рубашки. Я стиснула зубы и представила, что сейчас сюда врывается Элион, и мерзких баб разрывает в клочья. Молча вытерпев это унижение, я услышала одобрительное хмыканье бабки на доклад пожилой горгулши. Чтоб им всем сдохнуть!

Бабка и мать Анидара покинули покои, оставив меня наедине со служанками. Я обернулась к ним, испепеляя гневным взглядом, но тут же махнула рукой. Что я на них взъелась? Им деваться некуда. Женщины поспешили ко мне с черной хламидой, расшитой золотыми узорами, и оказавшейся невероятно тяжелой. Я закатила глаза, пока меня перетягивали золотым кушаком, после надели то ли туфли без каблуков, то ли жесткие тапки. И затем удалились, оставив меня наедине с собой.

— Тьма! — выкрикнула я, запуская в дверь какую-то чашу. — Чтоб на тебя ни одна придворная баба не посмотрела, папуля, так удружил дочери!

— Не стоит так громко кричать, особенно ругательства, — в дверях стоял мой нареченный.

— Они под юбку лазили! — воскликнула я.

— Так положено. И я рад, что ты не растеряла по дороге свою честь, — мягко, словно разговаривал с маленьким ребенком, произнес Анидар.

— У-у-у, — я взвыла и упала на жесткий стул с высокой спинкой.

Горгул подошел ко мне и встал рядом, пристально разглядывая сверху.

— Я рад, что оригинал оказался приятней тех портретов, что мне присылали, — сказал он, продолжая рассматривать меня. — Вашему художнику нужно руки вырвать за ту мазню.

— Это я их рисовала, глядя в зеркало, — недовольно отозвалась я. — Хотела нареченному сделать приятное. Кстати, я так и просила передавать ваших послов.

— Даже так, — улыбнулся горгул, — тогда ясно. Живопись не твое.

— Мы уже на «ты»? — сухо спросила я.

Он иронично вздернул брови и сел напротив. Теперь и я себе позволила рассмотреть своего жениха более внимательно. Надо признать, его портреты были гораздо ближе к оригиналу. У горгула были немного грубые, но все-таки приятные черты. Широкие скулы, орлиный нос и черные глаза с открытым взглядом. Черные волосы мягкими волнами падали на плечи. Одет он был в черный камзол с таким же золотым шитьем, как моя хламида, обтягивающие штаны, под которыми легко угадывались мышцы, невысокие сапоги из мягкой кожи. Анидар закинул ногу на ногу, и крылья, с тихим шорохом сползли на пол. Тут же вернулось любопытство, как же горгулы одеваются. Я перевела взгляд на руки, сложенные на колене. У вампира кисти были тоньше, пальцы длинней. В росте, они пожалуй были равны. А как эти тонкие руки могут обнимать… Я тяжело вздохнула и вернулась к лицу нареченного. Он с легкой насмешкой наблюдал за мной.

— Не разочарована? — спросил горгул.

— Да чего уж теперь, — махнула я рукой и опомнилась.

— О чем ты хотела поговорить? — спросил он, пропустив мимо ушей мои слова.

Я очень хотела поговорить, я очень-очень хотела. Только ведь, кто меня отпустит?

— Ну, же, — подтолкнул меня Анидар. — Жена должна быть всегда открыта перед мужем.

— Анидар, — я изучающее взглянула на него, решая, какой ответ могу услышать, — ты очень хочешь жениться на мне?

Горгул чуть подался вперед, и теперь он изучал меня. Затем снова откинулся на спинку.

— До помолвки я никогда не мечтал о жене из человеческого племени, — сказал он наконец. — И не скажу, что меня впечатляют перспективы детей, которые будут людьми, пусть и с моей силой. Но договор…

— К Тьме договор, Анидар, — воскликнула я. — Тебе нужны чистые дети? Женись на горгулше. Откажись от меня.

— Значит, Орингар был прав, — горгул поднялся со своего места и подошел ко мне. — Упырь?

— Что? — я тоже встала и теперь смотрела в широкую грудь нареченного. Пришлось задрать голову.

— Дорожные приключения сближают, да, княжна? — черные глаза гневно сверкнули. — Да, я не в восторге, что женюсь на человечине, навязанной мне отцом. Нет, помолвку мы не отменим, и завтра ты войдешь в мои покои. О чистых наследниках я озабочусь, можешь быть спокойна.

После этого развернулся и направился к дверям, но передумал и снова стремительно приблизился ко мне, нависнув сверху разгневанной громадиной.

— Даже при условии, что я хотел бы видеть своей женой горгулшу, это не меняет того, что ты была обещана мне, и принадлежишь мне уже пятнадцать лет. Ты посмела увлечься другим мужчиной, я расцениваю это, как измену. Я хотел быть с тобой мягким и терпеливым, но твои слова… Не жди жалости, Лиора.

— Договор…

— Забудь. Люди никогда не попадут на территорию королевства, чтобы проверить условия соблюдения договора. Нам не нужна жрица Пресветлой. — Отчеканил нареченный, хотел отойти, но опять повернулся и сжал мои плечи. — Не хочешь женой? Можешь стать моей любовницей. Для этого не надо ждать, можно прямо сейчас.

— Анидар! — воскликнула я. — Это недостойно благородного орсана!

Горгул отпустил меня и отошел на шаг, смеривая холодным оценивающим взглядом.

— Свадьба завтра, — уже спокойней произнес он. — Будешь вести себя, как умная женщина, возможно, я прощу тебя. Но вампир сдохнет.

— Нет! — выкрикнула я, бросаясь к нему.

— Вторая глупость, — холодно произнес Анидар. — Вернусь позже.

И после этого покинул покои. Элион! Пресветлая, защити его!

Она не пришла. Ни вечером, ни ночью, ни ранним утром. Не услышала, и не отозвалась. Я уже выла, кромсая руку снова и снова. Вспоминала все, чему меня успел обучить Жорез, но ничего не менялось. К молитвам Пресветлая осталась глуха, к призыву на крови тоже. Только Свет все интенсивней исцелял мои порезы. Он словно сидел в засаде, и не успевала я нанести себе новую рану, как она стремительно затягивалась. Свет пытался успокоить меня, он щедро разливался по венам, проникал в натянутые до предела нервы, но я все продолжала свои попытки достучаться до богини.

— Пресветлая, почему? — шептала я, размазывая по лицу кровь и слезы. — Спаси меня, спаси его, помоги нам, умоляю!

А может, и не было благословения? А может, и не охраняет меня невидимая божественная длань? Быть может, жрец все придумал, гонимый желанием навязать нашу веру крылатому племени? Подозревал ли об этом отец? Догадывался ли о таком исходе моего замужества, когда проставлял в договор пункты, которые никогда не будут выполнены? И теперь мне грозит участь всех горгульских жен?