Андрэ Нортон - Колдовской мир-4. На крыльях магии

Испытывая необычное тревожное тепло, она закрыла глаза. Не хотела смотреть на происходящее. Смутно подумала, что если посмотрит, увидит, как тело ее растворяется, утекает с туманом, чтобы принять новую форму, стать жилистой мускулистой фигурой, такого же роста, как она сама…

Песня прекратилась.

— Открой глаза, — послышался голос хранительницы.

Эйран послушалась. Туман посерел и у нее на глазах растворился, исчез. Она взглянула на себя и не смогла сдержать разочарованного восклицания.

— О! Не получилось!

— Разве? — усмехнулась хранительница. Она взяла прямоугольную пластинку полированного серебра с соседнего столика и протянула Эйран. — Скажи, что ты в ней видишь?

Эйран снова посмотрела, на этот раз удивленно.

— Как… да ведь это лицо Кернона! — Она посмотрела на свою руку, тонкую, с хрупкими костями, потом на ее отражение в металле. И увидела совсем другое — загорелую руку, с тяжелой кистью, ладонь мозолистая от многих часов упражнений с мечом и игольным ружьем. Рука явно мужская. — Вероятно, это рука Кернона. Но как… — Она снова посмотрела на себя, посмотрела на лицо мужчины, которого видела сегодня утром во время завтрака с испорченной похлебкой. Только глаза оставались ее собственными.

— Ты не можешь видеть волшебство, потому что находишься в нем, — объяснила хранительница. — Но другие видят. А ты можешь увидеть только его отражение в зеркале или в неподвижной воде.

— А надолго его хватит? — недоверчиво спросила Эйран.

— Сколько потребуется. Но берегись, чтобы муж не узнал твою тайну. Он может преодолеть иллюзию, потому что лучше других знает тебя. Если это произойдет…

— Хранительница пожала плечами. — Ну, будем надеяться, что к этому времени вы зайдете так далеко, что он не решится отослать тебя назад одну.

— Спасибо, госпожа, спасибо!

— У нас больше нет времени. Иди переоденься, прихвати оружие Кернона. Через час вы выезжаете.

— Но разве Ярет не удивится, что я с ним не попрощалась?

Хранительница усмехнулась ледяной улыбкой.

— Нет, если будет считать, что ты уже уехала.

Эйран медленно кивнула.

— Да, у меня нелегкий характер. И мы с ним поссорились. — Она решилась. — Да. Позже между нами из-за этого могут возникнуть трудности, но сейчас сработает. — Она поклонилась волшебнице, как мужчина, и заторопилась выполнять ее указания.

Через час восемь человек, все в плащах и кольчугах, с полными седельными сумками, выехали из города Эс. Через пол-лиги они свернули с главной дороги на меньшую, которая шла на северо-запад, в направлении к Месту Мудрости.

Эйран постаралась держаться в тылу отряда. Все ехали на крепких быстрых торгианцах, как у Ярета и Велдина, хотя волшебницы перед их отъездом изменили наружность остальных лошадей. Было бы подозрительно, если бы у всех всадников были такие отличные кони. Теперь Эйран ехала как будто на низкорослой чалой лошади. Но Рангин и торгианец второго фальконера оставались неизмененными: любовь фальконеров к торгианцам была хорошо известна, и если бы они показались на худших лошадях, это вызвало бы ненужные вопросы и замечания. У обоих фальконеров на седлах сидели соколы. Эйран опасалась не только того, что Ярет узнает ее глаза на лице Кернона, хотя видел того совсем недолго. Рангин и даже Смельчак могут узнать ее, несмотря на иллюзию, и потому она благоразумно держалась подальше от них.

Она чувствовала, как сердится Ярет, видела это в движениях его плеч, в плотно стиснутых зубах. И знала, что он в ярости от того, что она с ним даже не попрощалась.

Но этому не поможешь! Достаточно того, что она с ним и что лишь несколько человек знают, что в отряде, выступившем на поиски детей, находится женщина.

Мышь думала, что никогда не видела ничего величественней этих серо-зеленых стен и башен города Эс, которые защищали большой замок. Хотя она пообещала себе, что не будет вести себя, как мышка, зеленая и только что из деревни, по которой получила свое имя, она не могла удержаться от того, чтобы не смотреть по сторонам, когда путники с песней въехали в город. Ей стало немного легче, когда она увидела, что остальные девочки ведут себя так же. Шепелявая даже посматривала вверх, как будто с неба могли появиться новые чудеса. Она увидела, что Мышь смотрит на нее, и обе девочки зажали руками рот, чтобы не расхохотаться, иначе остальные тоже захихикают, и песня будет испорчена.

Люди останавливались и смотрели на них, а они ехали по главной улице прямо к воротам замка, а оттуда к большим конюшням, куда увели их лошадей и пони. Ринфар отдал энергичное приветствие, и Пчела с благодарностью отпустила его. Он и его люди ушли в другом направлении, хотя из замка не выходили.

— Куда они пошли? — спросила Пламя.

— В казармы. Там они живут, когда находятся здесь.

— Пчела улыбнулась своим подопечным. — Идемте, дети, нам пора в замок. Не задерживайтесь.

— Так быстро? — изумилась Звезда. Она казалась удивленной. — Мы сегодня же начнем учиться?

— Ты забыла. Это место, где живет хранительница.

— Но как мы войдем, Пчела? — в отчаянии воскликнула Сверчок. — Дверей-то нет!

Пчела рассмеялась.

— Это простой трюк, он способен одурачить только несведущих. Я вам покажу. Вы здесь надолго не останетесь, только на одну ночь. Другая женщина отвезет вас в Место Мудрости… — Девочки хором закричали: «Нет!», прервав ее, но она решительно заставила их замолчать.

— Мое задание выполнено, я привела вас сюда. Я работаю здесь, в Совете, с хранительницей. Она хочет поговорить с каждой из вас. Пойдемте переоденемся, чтобы вы лучше выглядели.

Пчела показала детям, как преодолеть иллюзию и увидеть вход. Потом провела своих подопечных через двойные двери в высокий гулкий коридор, который закончился в большой спальне, выкрашенной в белый цвет и украшенной лентой с нарисованными красными и синими цветами. Лента уходила высоко, туда, где стены встречаются с потолком. В спальне было шесть кроватей с тумбочками возле каждой, и на каждой тумбочке ждал кувшин с теплой водой. А рядом кусок мыла. Но Мышь почти не обратила внимания на спальню и ее обстановку, ей хотелось побыстрее смыть дорожную пыль с рук и лица. К ее удивлению и радости, на кроватях лежали шесть серых платьев, точно таких же, как у Пчелы, но меньших размеров. А на полу, под кроватями, шесть пар серых матерчатых туфель, чтобы сменить тяжелую дорожную обувь. Были и новые сандалии.

Дети, пища от радости, бросились осматривать новую одежду.

— Нам правда можно это надеть? — обрадовалась Пламя. Она уже сбросила обувь и примеряла новые туфли.

— Конечно, — улыбнулась Пчела. — Но сначала умойтесь.