Андрэ Нортон - Колдовской мир-4. На крыльях магии

— Как это? — ужаснулась Птица.

— Ну, засунут нам под кожу, — повторила Мышь.

— О, как будет больно! — Пламя выглядела ошеломленной. — Гораздо хуже, чем нам с тобой.

Шепелявая смертельно побледнела и стала сильнее сосать палец. Глаза Мыши заполнились слезами.

— Они не всадят в тебя провода, Шепелявая, — пообещала она. — Если выберут тебя — пойду я.

— Нет, ты не сможешь, — возразила Сверчок. — Я пойду.

— Нет, я, — вмешалась Птица.

— Нет, я пойду, — решительно произнесла Звезда.

Мышь взяла Звезду за руку.

— Я все думаю, что ты-то могла бы выдержать на моем месте. Даже если бы я не смогла. Но только один раз. Может, ничего и не случится. Мне кажется, со мной было хуже, чем с Пламенем. — Голова у нее болела, и она чувствовала, что начинает говорить бессвязно. Тем не менее она выдержала. Они это должны понять. — Может быть, они по-другому повернули свои рычажки или что-нибудь еще. Я думаю, следующей будет еще хуже. Они все равно своего добьются, даже от тебя. Но если получат свое, наверно, оставят нас в покое.

— Или убьют нас, — вставила Сверчок.

— Мы должны найти возможность помочь друг другу, — продолжила Мышь. — Я все время об этом думаю. Понимаете, когда я уже готова была сдаться, я услышала другой голос…

— Да, ты говорила об этом, — вспомнила Звезда. — Что за голос?

— Кто-то — вы будете смеяться, но словно моя мама, — кто-то говорил, чтобы я держалась. И я держалась. Но если бы они снова сделали эту штуку с проводами и голосом, я бы не смогла продержаться ни минуты.

— Твоя мама! — усмехнулась Птица. — Это глупо. Твоя мама далеко в Эсткарпе.

Мышь покачала головой и тут же об этом пожалела. Она закрыла глаза и подождала, пока голова перестанет кружиться.

— Нет, — возразила она. — Мама близко. Я почти могу слышать ее.

— Ну, у нее, должно быть, очень сильный голос. — Сверчок говорила почти также насмешливо, как Птица.

— Ты уже говорила что-то о своей маме, когда пришла в себя, — напомнила Звезда. — Откуда ты знаешь?

— Я вам сказала. Я могу ее слышать.

— Как?

— В голове. Вот так. — Мышь сосредоточилась. Звезда от неожиданности подпрыгнула.

— Как ты это делаешь?

— Это легко, — заверила Мышь. — Я вам покажу.

Девочки все хотели научиться слышать и еще делать то, что Звезда назвала «касаться мозгом мозга».

Мышь показывала им по очереди, и они хихикали, пытаясь связаться друг с другом. Теперь, когда у нее появилось занятие, Мышь чувствовала себя лучше, ее не так тошнило, и голова кружилась меньше. Все обрадовались занятию. Ведь в плену труднее всего ждать и ничего не делать.

Вскоре, немного попрактиковавшись, все девочки с разной степенью надежности научились слышать друг друга, хотя это утомляло их так, словно они часами бегали и играли. Странно. Как заметила Птица, они не узнавали новое, а как будто вспоминали что-то давно забытое.

Они немного посидели молча, отдыхая. Далеко снизу доносился шум весел по воде. Мышь хотела бы оказаться в лодке и уплыть отсюда куда-нибудь далеко.

— Когда я была маленькой, мама не разрешала мне играть с котенком, — застенчиво сказала Пламя. Она закрыла глаза и легла. — И поэтому я сделала себе котенка из глины. Я думала о нем очень напряженно, и ненадолго он превращался в настоящего. И мы так весело играли! Но потом он снова становился глиняным.

— А сейчас ты сможешь это сделать? — загорелась Птица.

— Могу попробовать, но тут нет глины. Придется использовать солому.

— О, пожалуйста, попробуй! — оживилась Сверчок.

Заинтересовавшись, все девочки следили, как Пламя села, собрала пучок соломы и связала его нитками из своего платья.

— Это будет туловище котенка, — пояснила она. Остальные девочки понимающе закивали.

Подбодренная интересом детей, она сделала четыре меньших пучка — лапки — и привязала их к телу. Потом круглый пучок приделала на место головы, а еще один маленький — хвостик. И в качестве финального штриха завязала бантиком кусочек ткани вокруг «шеи» котенка.

— Ну, вот, — закончила она, критично разглядывая свое творение. — Лучше я все равно не смогу. Посмотрим, что получится. — Она закрыла глаза и принялась думать так напряженно, что Мыши показалось, будто она что-то видит. Пламя громко дышала через нос. Мышь смотрела на нее как зачарованная. Пламя побледнела, голос ее дрогнул.

— Не могу, — опечалилась она. — Это все еще солома.

— Я помогу, — промолвила Звезда. Она протянула руку к Пламени, и Мышь увидела — или ей показалось, что она увидела, — искру, какую-то вспышку, пролетевшую от одной девочки к другой. Пламя глубоко вздохнула, и неожиданно все увидели перед собой котенка, который едва научился стоять на лапках. Не очень красивый котенок, шкурка причудливо смешанной расцветки — серой и соломенной. Но выглядел он как самый настоящий.

Мышь неожиданно затосковала по Прыгуну, который дома спал в ее кровати.

— О, — выдохнула она, — можно мне его погладить?

— Конечно, — улыбнулась Пламя. — Все можете поиграть с ним, только не мучайте его. Я не знаю, сколько он выдержит.

Она передала котенка Мыши, и та прижала его к себе. Он замурлыкал, посмотрел на нее своими желтыми глазками и потыкался носиком в пальцы. Потом лизнул их. Его крошечный розовый язычок был жестким, словно терка.

— Дай мне подержать немного, — попросила Шепелявая, и Мышь неохотно отдала ей котенка. — Здравствуй, кошечка. А как тебя зовут?

Дети гладили его, играли с ним свисающими соломинками. Он прыгал, мурлыкал, довольный, переходил от одной девочки к другой, никого не выделяя. Но чары не могли продолжаться слишком долго: когда наступила очередь Пламени погладить котенка, в руках ее оказались пучки соломы. Девочка развязала нитки, и солона упала на пол.

— Мне казалось, ты не справишься, — созналась Сверчок. — Как ты смогла, что ты делала, чтобы солома стала котенком?

— Не знаю, — ответила Пламя. — Мне как будто кто-то помог, только я не знаю кто и как…

— Это я, — улыбнулась Звезда. Она выглядела ошеломленной. — Я поделилась с тобой своей силой.

Звезда привыкла так поступать — давать свою силу людям, которые в этом нуждались, когда она и ее семейство были в пути и все очень уставали, а впереди еще предстояло разбить лагерь.

Все они жили вместе, эти бродячие торговцы, с невенчанными мужьями и женами, их отношения постоянно менялись. Никто из детей не знал с уверенностью своего отца, даже если это и было известно матери. Но часто и они тоже не знали этого. Больше того, иногда и матерей своих дети помнили очень смутно. Женщины заботились обо всех детях без разбора или так же без разбора не обращали на них внимания. Но в любое время в группе оказывалось достаточно женщин, чтобы никто из детей не оставался без заботы. Звезда не больше других детей в караване знала, кто ее настоящий отец, но считала, что это предводитель группы, и только его называла папой. Она очень гордилась, когда он ночевал у ее матери, а он оставался с ней Чаще, чем с другими женщинами.