Павел Кошик - Кроваво-Черный

– Нет, Сэм, не ходи туда. Он очень занят…

Но дядя Майк остановил её:

– Не волнуйся, Молли, всё будет хорошо. Сэм справится.

Как же здорово, что у меня есть такой понимающий дядя! Подойдя к двери кабинета, я постучался и, не дожидаясь ответа, зашел внутрь. Папа стоял возле окна, держа в руке широкий стакан с дюймом виски на дне. Отца, пьющего крепкий алкоголь не за праздничным столом или в компании друзей, я видел впервые. Он обернулся, но лишь молча посмотрел на меня. Это не будет разговор ребёнка со старшим, я должен держаться с ним на равных. Не спрашивая разрешения, сел на стул, стоявший напротив рабочего стола.

– Я пришел поговорить с тобой. По-взрослому, на равных. Ты, конечно, не знаешь всей истории, но дядя Майк, должно быть, поведал тебе хотя бы часть моих приключений. Я уже не мальчик, отец. Я не стану плакаться тут перед тобой и спрашивать: «папочка, почему ты меня не любишь?». Мне это всё уже не нужно.

Отец продолжил лишь безмолвно смотреть на меня, периодически переводя взгляд на кубики льда, плавающие в его стакане.

– Майк рассказал мне о твоих непростых взаимоотношениях с вампирами и о том, как ваш отец отдавал предпочтение ему вместо тебя. Чтобы ты знал – дядя сожалеет о том, что не поддержал тебя тогда. Он чувствует свою вину. Хотя я не разделяю его мнение. Во всей сложившейся ситуации виноват дед, ты сам и только потом дядя Майк. Я же вообще ни в чем перед тобой не провинился. Я твой сын, и во мне течет твоя кровь, и это она сделала меня вампиром. Но я не стану тут распинаться перед тобой и просить примирения. Я выжил без твоей помощи и, думаю, дальше спокойно смогу обойтись без неё. Дело не во мне. Всё это плохо отражается на маме и Мэри. Мы с тобой оба взрослые люди и можем решить эту проблему по-мужски. Женщины не должны страдать из-за нашего недопонимания. Мы сами обязаны нести ответственность за наши поступки и не перекладывать последствия на чужие плечи. Я предлагаю поступить следующим образом: при них мы будем делать вид, что всё нормально, – пожимать руки при встрече, перекидываться парочкой ни к чему не обязывающих фраз. Пускай они поверят в то, что наши отношения стали лучше. Это единственное, чего я от тебя хочу. Не ради себя, но ради них.

Я закончил свою речь. Отец какое-то время смотрел на кубики льда, плавающие в виски, затем сделал глоток и, даже не посмотрев в мою сторону, произнес единственное слово:

– Справедливо.

Большего мне и не требовалось. Я встал и направился к выходу. Уже в дверях отец окликнул меня. Я обернулся. Он достал из ящика стола небольшую коробочку и протянул её мне.

– За всю мою жизнь был лишь один единственный случай, когда отец предпочел меня Майку. Это случилось за два дня до его гибели. Он будто бы предчувствовал её. Позвал меня к себе в кабинет, очень похожий на этот, – папа сделал движение рукой со стаканом, указывая на стены комнаты, – и отдал мне эту коробку.

Я открыл крышку и обнаружил внутри медальон в виде крошечной бутылочки с буквально несколькими каплями какой-то невероятно темной жидкости. Она будто бы поглощала весь свет, падавший на медальон. Словно те дыры в космосе, что способны засасывать в себя целые галактики.

– Это кровь патера. По крайней мере, мой отец в это верил. Он говорил, что этот медальон принадлежал самому Первому Стражу. Теперь он твой.

Отец налил себе в стакан вторую порцию виски и разом осушил её.

– Я понимаю, что поступаю, как самый ужасный в мире отец… Но я не могу по-другому. Прости, Сэм, но меня просто воротит от всей этой вампирской нечисти. Я даже Мэри запретил смотреть по телевизору сериалы про кровососов.

– Ничего, отец, я всё понимаю. Ты тоже всего лишь человек, как и я сам. Спасибо за подарок.

Я развернулся и собрался уходить. Но папа снова окликнул меня. Он протянул мне руку и сказал:

– С Днем рожденья, сын.

На сотую долю секунды его лицо исказилось мимолетной гримасой боли и отвращения. Не ко мне и «вампирской нечисти», а к самому себе. Он понимал всю свою неправоту и слабость, ненавидел это в самом себе, но ничего не мог с этим поделать. Я пожал его руку и вышел из кабинета. Лума и Мэри уже вновь сидели за столом и оживленно беседовали с остальными. Услышав мои шаги, мама обернулась и уставилась на меня глазами, полными мучительного ожидания. Я кивнул ей и указал на коробочку в своих руках, тем самым давая понять, что все прошло хорошо.

Когда я занял своё место за столом, Лума положила руку мне на колено и тоже вопросительно заглянула в глаза. На этот раз мне даже не пришлось кивать головой, она и так всё прекрасно поняла и улыбнулась мне. Какое-то время я сидел молча и прокручивал в голове произошедшее в отцовском кабинете. Вспомнил собственные слова про ответственность, которую мы должны нести за свои поступки, и решил, что у меня осталось ещё одно важное дело. Наклонившись к Луме, я шепнул:

– Мне нужно отъехать ненадолго, с тобой здесь всё будет в порядке? Вместо ответа Лума нежно коснулась моего подбородка и поцеловала в щеку.

Сэм остановил свой Pontiac Firebird возле аккуратного двухэтажного дома с белоснежными стенами. Собственно, в этом районе все дома выглядели подобным образом. Он пересел на пассажирское сиденье, достал из бардачка несколько листов белой бумаги и, положив их на панель перед собой, принялся лихорадочно писать. Несколько раз останавливался, перечитывал написанное, что-то зачеркивал и даже скомкал несколько листов и бросил их на пол.

Через пару минут текст был готов. Сэм вышел из машины и, воровато озираясь по сторонам, подошел к крыльцу дома. Он собирался просунуть листы под дверь, но как только наклонился, раздался щелчок замка. Дверь открылась, и навстречу ему вышла белокурая девушка. Сэм неловко распрямился.

– Привет, Кристи.

Он ожидал увидеть на лице девушки страх, ненависть или хотя бы отвращение, но она лишь приветливо улыбнулась.

– Привет, Сэм. Пришел стащить мой коврик с надписью «Добро пожаловать»?

– Нет… Я… Я… – парень начал запинаться, при этом теребя в руках сложенные пополам листы бумаги. – Я тут написал кое-что. Хотел извиниться перед тобой. Вот, в общем…

Он протянул Кристи свое послание. Девушка взяла листы, но не стала разворачивать, а лишь прогладила пальцами место сгиба.

– Ну, если хотел, то давай – извиняйся. Опустим эти формальности, раз уж ты пришел лично.

Девушка снова улыбнулась. Похоже ситуация её забавляла.

– Пожалуй, так, и правда, будет лучше. Написано там всё равно отвратительно плохо.

Волнение, возникшее из-за неожиданной встречи с Кристи, прошло, и к Сэму вернулась былая уверенность. Теперь он заговорил спокойным и серьёзным тоном, таким же, каким обращался к отцу двадцать минут назад.