Ольга Громыко - Сборник Профессия: ведьма

Сработало. Травница оторвалась от моего плеча, достала из кармана платок и звучно высморкалась.

– На алладаре мы общаемся только между собой, и то не всегда. Это Всеобщий как лесной пожар – охватывает одну расу за другой. Через пару-тройку столетий никто даже не будет догадываться о существовании иных языков. Зачем семь лет изучать алладар, если уже через полгода можно свободно болтать на Всеобщем? – Келла звучно потянула носом.

Я почесала маковку. Все Разумные расы, разумеется за исключением человеческой, находили во Всеобщем свои недостатки. Гномам не нравилось обилие гласных, эльфам – грубое звучание, троллей не устраивала скудость ненормативной лексики, теперь вот еще вампиры сокрушаются по поводу неравноценной замены. По мне, все их языки годились только на заклинания – такие же замысловатые и зубодробительные. Поделиться этим нелестным для вампирки соображением я не успела – на поляну выскочил белый волк.

Увидев меня, он попятился от неожиданности, но потом, досадливо чихнув и покрутив мордой, трансформировался, помахал крыльями, разминая мышцы, и подошел к нам.

Два угрюмых взгляда снизу вверх слегка пошатнули его решимость. Вампир помялся на месте, смущенно кашлянул.

– Вольха, там тебя пирог ждет не дождется, – напомнил он.

Я вложила в скептическое хмыканье все свое отношение к его дипломатическому такту.

– Согласен, это дурацкая отговорка. Пожалуйста, уйди – нам нужно серьезно поговорить.

Я посмотрела на Келлу.

– Иди, – кивнула Травница, – мы сами разберемся.

– А если вы поубиваете друг друга – можно, я возьму черепа для музея? – с надеждой поинтересовалась я. – Эй, эй, я все поняла! Уже исчезаю!

– Штаны отдай! – наконец вспомнил Лён, и я мстительно запустила в него скомканными штанами.

Подслушивать за вампирами было бесполезно. Во-первых, Лён мгновенно выводил меня на чистую воду, во-вторых, – они немедленно перешли на свой гортанный язык. Пришлось уйти по-настоящему.

Пирог Крина обещать-то обещала, но так и не испекла. И вообще, с тех пор, как в ее доме поселился некий – надо заметить, довольно симпатичный и приятный в общении – вампир мужского пола по имени Ороен, моя домохозяйка стала уделять готовке возмутительно мало времени, целыми днями где-то пропадая со своим избранником. Можно было подумать, что они питаются воздухом. Последний месяц я ходила злая и голодная, подкармливаясь у своих пациентов да изредка на банкетах у Лена. Не то чтобы Повелитель редко меня приглашал – просто он терпеть не мог официальных приемов, сбегал оттуда под любыми предлогами, и мы голодали вместе.

Вот и сейчас – вместо тепленького, поджаристого пирога с хрустящей корочкой меня ожидали чугунок с холодной вареной картошкой, кринка с кислым молоком и ломоть черствого хлеба. Тяжело вздохнув, я зачерпнула простоквашу ложкой, подержала у рта и со страдальческой гримасой вылила обратно в кринку. Раньше она хоть для волка мясо покупала. Волк исчез незадолго до весны, в мое отсутствие – видать, издох от голода, мрачно подумала я, бросая ложку.

В окошко мне виден был уголок Дома Совещаний – там переминались с ноги на ногу гнедые кони в сине-золотых чепраках. Арлисская делегация как раз проходила в здание, только что покончив с приветственным церемониалом. Последними в Дом вошли Догевские Старейшины. Я сглотнула слюну, представив длинный стол, накрытый белой скатертью и уставленный изысканными блюдами. Конечно, стоило мне пожаловаться Лёну на вегетарианскую диету, и он подыскал бы мне более хлебосольную домохозяйку, но я не хотела обижать Крину и, что греха таить, надеялась хоть чуточку похудеть перед выпускным балом.

Один из коней заржал, и моевнимание снова переключилось на Дом. В поле зрения появились Лён и Келла – оба при полном параде, он в белом, она в черном. Рука Травницы покоилась на галантно подставленном локте Повелителя. Сладкая парочка усиленно игнорировала друг друга, заключив временное перемирие на взаимоневыгодных условиях. Лён пропустил Келлу вперед, вошел следом и закрыл дверь. Конь снова заржал, отмахивая мордой назойливого овода. Красивый, рослый верховой жеребец, но не той породы, что разводят в Догеве, – здешние кони несколько массивнее, с более густыми, но короткими гривами-щетками и длинными волнистыми хвостами. Вампиры называли их “к'яарды”, утверждая, что лучших скакунов не сыскать. В Арлиссе, похоже, сыскали...

Я отвернулась от окна. Вид простокваши и конспектов наполнил мою душу неизбывной скорбью.

До отъезда мне так и не удалось повидаться с Лёном. Это почему-то показалось мне дурным знаком. Не из-за экзамена. К десятому курсу начинаешь понимать, что абсолютного знания не бывает, за относительное ниже тройки не поставят, а недостающее всегда можно придумать. И потом, у меня было ощущение, что все оценки распределены заранее, подписанные дипломы давным-давно лежат у Учителя в столе, а выпускной экзамен нужен Школе только для отчетности – неужто за десять лет наши преподаватели так и не выяснили, кто на что горазд? Конечно, ударить в грязь лицом не хотелось никому, но и излишне переживать не стоило.

Особенно не торопясь, но и не оттягивая время, я распихала по чересседельным сумкам учебники, конспекты, свитки, листы и клочки бумаги с пометками, оделась по-дорожному и, послав к лешему Крину с Келлой (они традиционно пожелали мне “ни пуха, ни пера”), уехала из Догевы.

Лён даже не вышел на крыльцо Дома.

Чем дальше я отъезжала, тем больше мне хотелось завернуть коня и во весь опор помчаться обратно. Ощущение, что я бросаю друга в беде, все усиливалось. В то же время я прекрасно представляла себе лицо Лёна, если я вернусь с полпути, дабы убедиться в его благополучии. Да прежде все догевские вампиры лягут костьми, чем на их драгоценного Повелителя упадет пушинка!

Как только Догева скрылась из виду, тревога пошла на спад, но до конца так и не развеялась. Впрочем, очень скоро мне стало не до нее – предстоящий экзамен вытеснил из головы все прочие мысли. Как водится, первыми его сдавали Пифии (иначе от них не было никакого спасения; вынужденные томиться до последнего дня, они так и норовили предсказать идущим на заклание коллегам какую-нибудь гадость якобы в порядке “повторения материала”), на следующий день экзаменаторы терзали Магов-Практиков, и в последнюю очередь самых терпеливых и безропотных Травников.

Я рассчитывала прибыть в Стармин вечером накануне экзамена, но налетевшая гроза спутала планы, пришлось пережидать ее в придорожной корчме, так что в Школу я приехала в самый разгар суматохи – нынешние выпускники, измученные бессонными ночами, бесцельно слонялись взад-вперед по коридорам, уткнувшись в конспекты и бормоча под нос обрывки заклинаний. Результаты не заставляли себя ждать. На втором этаже прямо из потолка шел снег, на третьем лаборанты с кафедры неестествознания гонялись с сачками за пятипалым крысолаком, над головой то и дело проносились молнии, один раз я врезалась в невидимую стену, воздвигнутую на месте открытой двери, потом едва успела отдернуть ногу от вычерченной на полу пентаграммы, которая тут же полыхнула трехаршинным столбом огня, оставив после себя черный дымящийся контур. Двое аспирантов, пыхтя, несли в экзаменационный кабинет длинный стол, покрытый бархатной скатертью. Стол ловко изгибался на поворотах, скатерть брезгливо поджимала углы, уворачиваясь от парящих в воздухе пульсаров,