Ольга Громыко - Сборник Профессия: ведьма

– Не в сердце, а в бок. Лезвие скользнуло по ребру, прошло под кожей и выскочило через полтора вершка. Проверь, если хочешь.

Странно, я могла поклясться, что получила смертельную рану. В пылу схватки, конечно, ощущение боли искажается, но обычно наоборот – люди не замечают лишних дыр, пока не падают замертво. Вот уж не знала, что окажусь такой неженкой – чуть не отправилась к праотцам из-за пустяшной царапины.

– Я долго спала?

– Сутки и половину дня. Сядь поудобнее, я принесу тебе обед.

Безобразие. У меня была такая эффектная кончина – под пение соловьев, аромат цветов, журчание воды, на руках у красавца-мужчины – и на тебе. Ну где еще, скажите на милость, я смогу почить в подобной обстановке?

– А ты почаще приезжай в Догеву, – предложил Лён. – Мы всегда будем рады обстряпать это богоугодное дельце.

Неделя перед отъездом пролетела как один день – яркий, красочный, чудесный. Быстро заживающая рана не мешала верховым прогулкам, и мы с Лёном побывали в долине Семи Радуг, подгадав к короткому дождю, на исходе расцветившему небо даже не семью – девятью радугами, причудливо изломанными «эффектом черновика»; прошлись по берегу затянутого туманом озера, из которого доносился журчащий смех невидимых русалок; подманили-таки упрямого единорога, и он нехотя позволил мне благоговейно погладить жеребенка по шелковистой спинке… А по вечерам прямо на площади закатывались грандиозные пиры, на которые стекались все обитатели Догевы – и вампиры, и вернувшиеся люди, и эльфы с гномами, и даже волки, улучив момент, вскакивали на уставленные яствами столы и угощались в свое удовольствие. Пожалуй, я стала самым уважаемым человеком в Догеве после Лёна и Старейшин. Но они – вампиры, так что я смело могла величать себя самым уважаемым человеком вообще.

Учитель в Догеву так и не приехал, ограничившись долгим телепатофонным разговором с Лёном, а на исходе недели явился бледный, поминутно вздрагивающий гонец с письмом для меня. Представляю, сколько ему посулили за десятимильный перегон от Камнедержца до Догевы. Бедолага вцепился в меня мертвой хваткой и не отходил ни на шаг, пока я не проводила его до внешней границы, а там пустил коня таким бешеным галопом, что пыль у моих ног не успела еще осесть, а гонец уже скрылся из виду, оставив за собой расползающуюся серую полосу поперек прорезанного дорогой луга.

Выпроводив гонца, я распечатала письмо и, сдавленно хихикая, насладилась пространной одой в свою честь, подбитой длинным списком трав и кореньев, которые я должна была выклянчить у Лёна для факультета Травников.

Меня заинтересовала одна фраза, и я отправилась на поиски Лёна. Это всегда было трудной задачей, и я обошла пять или шесть его излюбленных мест, пока совершенно случайно не наткнулась на Повелителя возле кузницы. Он чистил скребницей черного огрызающегося жеребца, поминутно отпихивая локтем его нахальную морду.

– Ну, выкладывай, – не оглядываясь, велел Повелитель. – Что еще стряслось?

– Учитель прислал мне письмо. Хочешь прочитать?

– Нет.

– Извини, все время забываю, что чужие письма, как и чужие мысли, читать неприлично. Слушай. – Я отыскала нужную строчку. – «Довожу до твоего сведения, что с сегодняшнего дня директором Школы официально считаюсь я, в связи с неожиданной кончиной Магистра Питрима, наступившей в результате сильного кровоизлияния в мозг в ночь с 15 на 16 травня. Так что отчет о проделанной работе будешь писать на мое имя и не забудь…»

– Так это был он, – задумчиво сказал Лён, откладывая скребницу.

– Не знаю. Может, простое совпадение? Ты знал его?

– Встречались пару раз… – Повелитель уклончиво сменил тему. – А что ты не должна забыть?

Я оторвала низ листка и передала Лёну.

– Тебе нужна телега, – заключил вампир, скользнув глазами по списку.

– Зачем?

– А на чем ты собралась везти этот стог?

Я рассмеялась. Но как-то невесело.

– Возьму всего понемножку. А Учителю скажу, что от вас снега зимой не допросишься.

– Не посмеешь! – возмутился Лён.

– Посмотрим!

Ромашка, затянутая в новое хрустящее седло, как в корсет, стояла задом к Стармину. Вид у нее был очень недовольный. Я повела ее по кругу, развернула, но, стоило мне выпустить недоуздок, как избалованная кобыла самочинно довела круг до конца и снова показала Стармину тыл.

Меня провожали: Совет Старейшин в полном составе, Крина, несколько молодых и симпатичных вампиров, с которыми я успела познакомиться за время своего активного выздоровления, Келла, накануне беспощадно гонявшая меня по лесам, полям и болотам в поисках заказанных Учителем трав, два посторонних карапуза и желтоглазый волк, вальяжно греющийся на солнышке.

Лён не появлялся. Спрашивать, где он, было бесполезно. Я поправила притороченный к седлу тючок с травами, еще раз попрощалась со всеми и опять не уехала.

И дождалась, издалека заметив белый плащ и отблеск солнца на золотом обруче. Повелитель вел под уздцы оседланного коня, и я почувствовала такое облегчение, словно он собирался провожать меня до самого Стармина.

Я попрощалась со всеми еще раз, бестолково и торопливо, разъяснила Ромашке ее права и обязанности, не без труда уговорила ее ехать головой вперед, и Лён подсадил меня в седло.

Мы не проронили ни слова, пока кольцо осин не осталось позади. Как мне не хотелось уезжать из Догевы! Я чувствовала себя ребенком, у которого отобрали только что подаренную игрушку, сулившую месяцы, а то и годы увлекательной игры. Мысль о серых школьных буднях нагоняла тоску.

Вороной жеребец встал как вкопанный. Пожевал узду, покосился на хозяина: поворачиваем, что ли? Лён согласно потрепал коня по холке и спешился. Я последовала его примеру.

Мы стояли на вершине холма как на носу корабля, вздернутого гребнем океанской волны. Шпиль ратуши Камнедержца серебристой иглой пронзал небо на горизонте. Я обернулась. Призрачный туман размывал истинные очертания Догевы, как фата – слишком длинный нос новобрачной.

– Я хочу сделать тебе небольшой подарок на память, – неожиданно сказал Лён. – От себя лично. Мелочь, конечно, но все-таки…

С этими словами он наклонил голову, снял амулет и вложил его в мою ладонь, сжав ее прежде, чем я успела возразить. Камушек был теплый, гладенький, острый кончик приятно покалывал кожу. Я высвободила руку и разжала пальцы. Золотые крапинки заискрились на солнце.

– Сойдет. – Я заправила камушек под рубаху, безуспешно пытаясь смягчить насмешкой горечь расставания. – Как говорится, с паршивой овцы хоть шерсти клок…

– От тебя и клока не дождешься, – беззлобно упрекнул Лён.

– Что?! – С наигранным возмущением возопила я. – А как же те дивные порты, символ братской дружбы между нашими народами?