Eldar Morgot - Дорога Смерти

— Вот как, — улыбнулась королева. — Значит, это просто слухи.

— Как известно вашему величеству, я сирота…

Ламира вздрогнула.

— … мои родители погибли в начале войны, — голос Аинэ чуть дрогнул, но тут же окреп. — Дядя и тетя убиты при штурме Кеманского монастыря. Моим духовным отцом стал брат Кондрат, которого государыня знает. Так вот, — Аинэ смело взглянула на собеседниц, — пока Зезва не приходил к нему просить моей руки. А если он решится на подобный шаг, то только после долгих раздумий и объяснения со мной.

Сказав это, Аинэ опустила глаза. Она сдерживала дрожь в руках, что было сил. Но образы родителей и дяди с тетей не уходили. Девушка не выдержала и закрыла лицо руками. Вздрогнула, почувствовав, как чья-то рука ласково прикоснулась к ее волосам. Королева!

— Прости нас, девочка, — произнесла Ламира очень тихо. — Пожалуйста.

Потрясённая Аинэ словно онемела. Зашелестев юбкой, прошла мимо рыжая ведьма Марех, сжав тихонько кисть горничной. Взгляд черных глаз словно тоже просил прощения. Не сказав ни слова, кудиан-ведьма вышла из спальни.

Аинэ бросилась в ноги Ламиры, но та велела ей встать, напомнив, что уже готова вода и горничная должна помочь своей госпоже раздеться и принять ванну. Глотая слезы, девушка бросилась исполнять повеление властительницы Мзума.

С наслаждением опускаясь в насыщенную благовониями и травами воду, Ламира украдкой взглянула на горничную, стоявшую возле деревянной ванной с полотенцем в руках. Чуть бледное лицо Аинэ казалось совершенно непроницаемым, и королева с едва заметной улыбкой решила полностью насладиться теплом, чудесной водой и душистым мылом. Чуть подвинувшись, она облокотилась о края, запрокинув голову назад. Длинные волосы едва не касались ковра. Ламира закрыла глаза.

Аинэ стояла молча, не в силах отвести взгляда от кончика хвоста, что появлялся и исчезал на темной, бархатистой поверхности воды.

Его Святейшество, Владыка Востока и Запада, Хранитель Веры Отцов, отец Истрий выжидательно смотрел на высокого и худого священника, принесшего столь неожиданную весть. Голубые глаза первосвященника Мзумской Кафедры, казалось, вот-вот пронзят монаха, а ухоженные, унизанные перстнями пальцы рук отломят изрядные куски от углов стола, за которым восседал владыка.

— Повтори, Гулверд. Медленно.

— Ваше Святейшество, он здесь и нижайше просит вас об аудиенции.

Истрий тщательно осмотрел каждый свой перстень. Элигерское золото. Три арранских рубина и два баррейнских. Владыка любил драгоценные камни. Они успокаивали.

Гулверд молча ждал. Его старания скрыть собственное удивление были намного успешнее. Но если бы в кабинете первосвященника находился третий человек, и если бы этот третий оказался человеком наблюдательным, то наверняка заметил бы мелькнувшее в глазах Гулверда презрение. Но в кабинете находилось лишь двое иноков, и мгновенье спустя лицо худощавого монаха снова прикрылось маской безразличия.

— Пусть он войдет.

— Да, Ваше Святейшество. Что делать мне?

— Подожди в коридоре, но далеко не уходи.

Истрий был слишком поглощен собственными мыслями, чтобы заметить очередной быстрый взгляд Гулверда. Монах молча поклонился и вышел, оставив двери открытыми. Из коридора донеслись приглушенные голоса: посетителя приглашали в кабинет. Истрий заерзал в своем кресле. Звук приближающихся шагов гулко отражался от стен. Блики пламени из факелов метались в разные стороны. Истрий быстро встал и открыл настежь ставни. Прохладный ночной воздух ворвался в кабинет. Одна из роскошных бархатных штор взметнулась вверх и зацепилась за угол книжного шкафа.

— Ваше Святейшество.

Вздрогнув, Истрий обернулся. Фигура в плаще, с низко опущенным капюшоном, замерла возле дверей, почтительно сложив руки на груди. Владыка медленно подошел к своему столу и уселся. Долго рассматривал посетителя, наконец, махнул рукой, приглашая сесть. Но человек в капюшоне лишь почтительно поклонился в ответ, оставшись на ногах. Истрий унял раздражение.

— Ты смел, Басили, очень смел.

Тот, кого Истрий назвал именем Басили, поклонился снова. Мелькнула и тут же пропала в складках одежды соломенного цвета борода.

Первосвященник нервно задвигался в кресле. Бросил быстрый взгляд на двери. Басили усмехнулся в бороду и откинул капюшон.

— Позволь выразить покорность и самую искреннюю преданность, отче, — проговорил Басили, чуть прищурившись. Сказав это, глава Божьих воинов оглянулся на двери и усмехнулся во второй раз.

Пораженный такой бесстрашностью Истрий перевернул все свои перстни камнями вниз.

— Одно мое слово, — наконец, тихо сказал владыка, — и стража потащит тебя к Гастону. Вот, взгляни на эту штору. Если я ее дерну, прибегут солдаты.

— Не сомневаюсь в этом, Ваше Святейшество.

Третья ухмылка. Истрий нахмурился. Этот головорез в рясе ведет себя так, словно не он пришел к первосвященнику Мзума, а наоборот: Истрий унизительно просит его внимания на аудиенции. А может… Владыка поджал губы. С тех самых пор, как король Роин разогнал Корпус Следящих, Истрий встречался с Басили три раза. Они поддерживали связь. Тайно. Владыка знал, что после побега из тюрьмы, Блаженный и его люди прятались в лесах Западного Мзума. Ах, мой старый и неистовый друг Басили…

— С другой стороны, — сказал, наконец, Истрий со спокойствием, которой на самом деле не испытывал, — ты мог явиться сюда, чтобы попросту перерезать мне горло. И дело с концом.

— И дело с концом, — словно эхо отозвался отец Басили.

— Впрочем, хватит шуток, — Истрий поморщился и погладил свою ухоженную, тщательно завитую бороду. — У тебя должна быть весьма веская причина для того, чтобы являться к Первосвященнику Мзума и не бояться при этом оказаться подвешенным на крюк в одном из заведений милейшего господина Гастона. Несмотря на то, что ты по-прежнему священник, и наши братья обязаны пропускать любого инока в храм, мне трудно понять резоны, сподвигнувшие тебя на такой риск. Откуда ты знаешь, может обитель сия кишит теневиками? Может, проведший тебя Гулверд — агент Тени? Может, и я сам — человек Гастона? Да, мы всегда с тобой дружили, еще со времен семинарии и монашества, но…

Владыка развел руками, старательно изображая недоумение.

Отец Басили слушал Истрия с совершенно бесстрастным лицом. Лишь однажды слабая улыбка (четвертая с момента его появления в кабинете, по подсчетам Истрия) тронула губы Следящего, когда владыка записал себя в теневики.

Истрий медленно опустил руки. В этот раз Басили не спешил с ответом.

— Ах, — спохватился владыка, — я даже не предложил тебе вина! Ах, позор на мою голову… Эй, кто там? Гулверд!

Следящий поднял руку.