Eldar Morgot - Дорога Смерти

— Светлейший тевад и вы, господа рыцари, и ты, святой отец, — Гаиска, не отрываясь, смотрел, как внук давится снедью, — спасибо за курицу, деньги… И да сожрет вас Кудиан с вашей проклятой войной! Кровопийцы… Ешь, внучек, ешь.

Ваадж присел на корточки рядом с трупом. Поморщился от запаха, уже начинавшего превращаться в вонь. Поднял голову на скрестившего руки на груди Зезву, хмыкнул и снова принялся осматривать скрюченное изуродованное тело. У мертвеца не было головы, из туловища торчал уродливый огрызок. Морская галька вокруг потемнела от крови, волны сюда так и не добрались, несмотря на вчерашние шторм и ветер. Около сорока солдат из отряда Мурмана оцепили место на пляже, где на рассвете рыбаки нашли обезглавленного человека в купеческом плаще и ярко-зеленых шароварах. Простолюдины так перепугались, что даже не обыскали тело. Туго набитый кошелек по-прежнему висел на поясе из свиной кожи. Ваадж вытряхнул на ладонь несколько монет. Хмыкнул при виде золотых окронов и манатов.

— А ты ждал фальшивые роины, чудик?

— Нет, Зезва, это было бы слишком… — пробормотал Ваадж. — Так, что тут у нас? Видишь?

Ныряльщик, мгновение поколебавшись, опустился на колено рядом с Вааджем. Чародей осторожно приподнял правую руку трупа. Скрюченные пальцы крепко сжимали рукоять короткого кинжала. Пальцы левой руки растопырены, от ног в сторону прибоя тянутся борозды.

— Его что, от моря тащили? — проворчал Зезва, поднимаясь. Низко-низко пролетела чайка, сделала полукруг и понеслась вниз, к еде. — Я сразу на виртхов подумал.

— Виртхи, говоришь, — Ваадж задумчиво подергал свою куцую бородку, затем натянул шляпу на самые глаза.

— Но крысолюды, — мрачно продолжал Зезва, — никогда не выходили из моря в этой местности. Их часто видят севернее, даже в Цуме. Я, курвин корень, уже имел счастье с ними встретиться…

Ныряльщик помрачнел еще сильнее, отвернулся к накатывающимся на гальку волнам. Перед ним словно живая предстала Атери — Цветок Эжвана темных квешей… Где она сейчас, жива ли? Темные квеши ушли из города, а белые — их извечные враги — так и не заняли место подданных царя квешей Амкия. Курвова могила, может, и заняли, или кто-то уже исследовал катакомбы?

Недалеко от берега белело два треугольных паруса — мзумские галеры патрулировали побережье. После захвата судна с грузом фальшивых монет, Вож Красень велел усилить интенсивность вылазок в море. Мурман указал гамгеону, что моряки уже второй месяц сидят без жалованья, и в этих условиях вряд ли "возгорят рвением к великим свершениям". На это Красень ответил, что они будут воевать за корону и порядок, в противном случае "возгорят их задницы". Зезва знал, что офицеры вроде Окропира и не заикнутся про деньги, но матросы… Особенно если учесть, что добрая их половина вообще не мзумцы, а наемные солдаты со всех концов Темного моря.

Наблюдая, как Ваадж переворачивает труп с одного бока на другой, Зезва думал про хыгашей и их предводителя Марена. Еще пара дней, и морелюды смогут плыть…

— Марену бы показать, — сказал Ныряльщик.

Ваадж поднял голову.

— Как же ты его притащишь сюда? В бочке, что ли? Хыгаш на суше и сотни шагов не сделает, разве что кто-то будет идти за ним и постоянно обливать водой. Не хочешь заняться, рыцарь из Горды? К тому же… Великий Ормаз, посмотри-ка!

Зезва отшатнулся.

— Курвова могила!

Ваадж взглянул на небо. Серые тучи мчались к горизонту. Ветер все усиливался.

— Пиво, господа, пиво!

Хриплый голос трактирщика вывел Зезву из задумчивости. Он поднял голову, кивнул и положил на стол серебряный роин. Корчмарь уставился на монету, затем, еще немного поколебавшись, осторожно взял монету и замялся, переступая с ноги на ногу.

— Что с тобой, милейший? — удивился Каспер, отставляя стакан. — Что-то не так?

— Говори же, сын мой, не бойся, — пробасил брат Кондрат, отдуваясь после очередной кружки цумского темного.

— Попробуй на зуб, — устало посоветовал Зезва, — не корчь тут рожи…

Трактирщик взвесил монету в руке, затем поднес ее ко рту. Через мгновение просиял, склонился в поклоне и убежал на кухню. Вскоре две девушки-служанки принесли нехитрую снедь — кашу, вареные овощи и жареную рыбу. Кроме троицы друзей, в трактире было малолюдно. В темном углу пьянствовало два солдата, да одиноко сидел у окна путник в арранском платье, судя по внешнему виду — купец или торговый представитель. До вечера еще было далеко. Сонный хозяин вылез из пропахшей маслом и рыбой кухни и застыл у прилавка словно паук, поджидающий очередную жертву. За подслеповатыми окнами хлестал дождь, чадили масляные лампы, а над потолочной балкой оживленно чирикал воробей.

— Хозяин, вина! — разнеслось по корчме с иностранным акцентом. — Живее, я умираю от жажды, клянусь Столпами!

Громкий голос и стук распахнувшейся двери расшевелили хозяина. Он встрепенулся и помчался встречать гостя — высоченного баррейнца, широкоплечего, с мощными руками воина. На плечах гостя сидела массивная, гладко выбритая голова. Маленькая рыжая косичка на затылке свисала через плечо. С широкого, с квадратной челюстью, лица надменно смотрели раскосые серые глаза. Хищный крючковатый нос дернулся; казалось, баррейнец принюхался к спертому воздуху, царившему в невзрачной прибрежной корчме.

Завидев посетителя, Каспер посветлел лицом и поднялся.

— Господин Аскерран, надо же! Рад тебя видеть! Прошу к нам за стол!

Лев Аскерран, сын Столпов Баррейна из рода Великих Львов, огляделся, заметил Каспера и кивнул. Затем положил ладонь на рукоять кривого меча и степенно подошел к столу, за которым сидели Зезва, Кондрат и Каспер.

— Господа. Святой отец.

Аскерран забросил косичку за спину. Обменялся поклонами с Зезвой и отцом Кондратом, уселся на предложенный стул. Прискакал хозяин с вином. Спросил, не желает ли господин рыцарь чего-нибудь откушать. Получив отрицательный ответ, корчмарь умчался, сжимая в руке еще одну монету. Зезва отметил про себя, что трактирщик никак не усомнился в пробе серебряного роина, полученного от баррейнца. Видно, Аскерран часто сюда захаживал. Вот так, доверия к чужеземцу больше, чем к солдату собственной армии. Ныряльщик потер щетину на подбородке. Фальшивые деньги уже расползлись как тараканы…

— Пью за ваше здоровье! — рыцарь осушил стакан и тут же снова наполнил его вином из кувшина. — Пусть вечно стоят Столпы Священного Баррейна! Да славится дружба Баррейна с благородными странами Мзума, Кива и Аррана! Благородный Каспер, искренне рад тебя видеть и особенно радуюсь возможности познакомиться ближе с твоими достойнейшими спутниками. Наслышан, клянусь Столпами.

При этом Лев Аскерран пристально взглянул на Зезву. Тот спокойно выдержал взгляд. Едва заметная улыбка тронула губы баррейнца.