Жан-Луи Фетжен - Эльфийские хроники

Тянуть время уже больше было нельзя. Сегодня же следовало собрать совет высшей знати королевства, выступить перед ними и навязать им свою волю. Камень ведь признал его королем.

Тяжело вздохнув, Пеллегун задернул занавеску, налил воду из кувшина в таз и обильно смочил водой лицо. Снова прислушавшись к шепоту, доносившемуся из коридора, он два раза хлопнул в ладоши. Дверь тут же открылась, и в спальню вошла целая процессия слуг. Одни из них принесли фрукты, овсяную похлебку и питьевую воду, другие — его одежду. Последним вошел камергер. Он аккуратно закрыл за собой дверь и встал возле нее. Пеллегун натянул на себя свежую рубашку, взял гроздь винограда, лежащего на принесенном ему блюде, и отдал себя в руки горничных, которые стали его одевать.

— Сколько их там, за дверью?

— Не меньше двух десятков, Ваше Высочество. Брат Бедвин ждет с раннего утра. Он пришел даже раньше нас.

— Пусть подождет еще… Кто там еще?

— Герцог Беллинан Соргаль и его супруга, госпожа Хеллед Орофуаз, герцог Лео Гран Кармелид…

— Лео Гран… Вот его ты приведешь сюда. Засвидетельствуй от моего имени почтение госпоже Хеллед и ее супругу-герцогу. Скажи им, что я встречусь с ними перед девятичасовой утренней молитвой в зале совета. Кто там есть еще?

— Никого, на кого стоило бы обращать внимание.

— Ну и хорошо. Запиши их имена и что они хотят, поблагодари и засвидетельствуй им мое почтение, но пусть они отсюда уйдут. А капеллана приведи сюда сразу после того, как отсюда выйдет Лео Гран.

— Будет сделано, Ваше Высочество.

— Не Ваше Высочество, а Ваше Величество.

Пеллегун бросил взгляд на камергера, сделал какой-то непонятный жест рукой и сдержанно улыбнулся.

— Я хочу, чтобы ко мне обращались соответствующим образом, — сказал он, показывая взглядом на слуг. — То есть — «Ваше Величество». Не забывай об этом.

— Простите меня, Ваше Величество.

Камергер удержался от реплики, которая уже была готова сорваться с его губ: «Вы еще не прошли церемонию коронации…» Он лучше кого-либо понимал, что при дворе не будет места дерзкому камергеру, а преданность умершему королю может дорого ему стоить. Он, как того требовали правила этикета, два раза поклонился и вышел из комнаты. Чуть позже в спальню вошел Лео Гран, старший сын герцога Кармелида.

— Ваше Величество…

Пеллегун, прежде чем кивнуть в знак приветствия Лео Грану, посмотрел на выражение его лица. Ни малейших признаков иронии. Камергер, похоже, сделал соответствующие выводы и должным образом проинструктировал стоявших в коридоре людей.

— Я рад тебя видеть, — сказал Пеллегун. — Надеюсь, ты пришел не затем, чтобы клянчить у меня какие-нибудь милости, как все эти болваны…

— По правде говоря, Ваше Величество, вплоть до сегодняшнего утра я не знал о том, что король умер. Позвольте мне заверить вас, что лично для меня это стало настоящим горем и что я…

— Хорошо, хорошо… Что еще?

— Ваше Величество, как вам известно, покойный король — ваш отец — поручил мне опекать короля эльфов Морврина во время его пребывания в Лоте.

— Морврин мертв.

— Я тоже так раньше думал, Ваше Величество. Однако два дня назад конный гонец доставил мне вот это письмо…

Лео Гран достал свернутый пергамент и протянул его Пеллегуну, однако молодой король жестом показал ему, чтобы он продолжал.

— Оно, безо всякого сомнения, написано рукой Морврина… Он просит меня сообщить королю Керу — по-видимому, эльфы, как еще совсем недавно и сам я, пребывают в неведении о смерти вашего отца… В общем, он просит сообщить королю Логра — то есть теперь уже вам — о том, что в Элиандский лес вернулась принцесса Ллиана. Он пишет, что теперь от нее зависит, будут ли эльфы принимать участие в войне на нашей стороне. Что касается самого Морврина, то он, похоже, хочет отойти от дел…

Лео Гран замолчал и смиренно опустил глаза, ожидая, как отреагирует на его слова король. Пеллегун молча посмотрел на него, а затем улыбнулся и налил вина в два бокала.

— Присядь, — сказал он, фамильярно хлопая Лео Грана по плечу. — А не кажется ли тебе это странным?

— Что именно, Ваше Величество?

— Ну как что — Ллиана! Все думали, что она мертва, и вот вдруг она возвращается, в результате чего мы с ней становимся монархами каждый в своем государстве в одно и то же время… Я уверен, что в этом есть какой-то знак свыше.

Пеллегун замолчал, пригубил вино и, продолжая держать бокал в руке, погрузился в какие-то размышления.

— Ты мне нужен, — наконец сказал он. — Ты готов рискнуть своей жизнью ради меня?

— Это будет для меня честью.

— Прекрасно… Я поручу тебе отвезти мое послание королеве Ллиане. Возьми с собой несколько людей — не очень много — и столько лошадей, сколько нужно. Скачите галопом в лес и разыщите там Ллиану. Я хочу знать, что она собирается делать.

Лицо Лео Грана помрачнело, но он кивнул и затем поднялся со стула одновременно с Пеллегуном. Молодой король взял со стола палочку для письма, дощечку, покрытую воском, и быстро написал короткое послание. «Рискнуть своей жизнью», — сказал он. Да уж, в данном случае и в самом деле придется рисковать жизнью: никто из людей еще никогда не возвращался из чащи большого леса живым…

— Если она не умеет читать, покажи ей эту печать, — сказал Пеллегун, закрывая деревянную крышку, скрывающую то, что написано на дощечке. — Скажи ей, что наше войско выступит отсюда в следующую луну и что мы нуждаемся в ее помощи — как нам обещал Морврин. Затем доставь мне ее ответ. И чтобы никто, кроме нас двоих, не знал о том, что ты туда ездил.

— Будет сделано.

Лео Гран поклонился, сделал полуоборот и вышел. Пеллегуну не удалось поразмыслить над теми шагами, которые он только что предпринял: не успела дверь спальни закрыться, как ее открыл и вошел в спальню капеллан Бедвин. Его лицо было еще более красным, чем обычно.

— А-а, вот и ты! — воскликнул Пеллегун еще до того, как Бедвин успел его должным образом поприветствовать. — Я уже даже стал задаваться вопросом, где это ты был последние два дня!

— Ваше Величество, я стоял в ожидании перед вашей дверью с самого раннего утра. Я даже не пошел на богослужение…

— Меня это, как видишь, растрогало. Ну, и что же такое срочное ты мне хочешь сообщить?

Тон Пеллегуна изменился. Он еще даже в большей степени, чем раньше, разговаривал с капелланом так, как разговаривают со слугами, однако Бедвин постарался этого не замечать. У него теперь появилось предчувствие, что ждет его в будущем: длительная борьба, состоящая из небольших побед и беспрестанного издевательства над ним. Уже самые первые слова молодого короля дали понять, какой будет его политика в отношении церкви: при его правлении церковь сможет добиваться своего, но только лишь если будет проявлять безграничное терпение…