Вадим Крабов - Заговор богов

Этруск сухо, коротко рассказал о борьбе со штормами, которые преследовали их корабли на протяжении всего сезона Бурь, заочно похвалил кушинарских корабелов, построивших «прочную посудину», на что присутствовавший рядом капитан «Руса Четвертого» изумленно хмыкнул (в их личных беседах звучала прямо противоположная оценка); описал случайную встречу с пиратами, искренне пожелав им «попировать в чертогах»; упомянул о забытом в Ойкумене архипелаге, куда их однажды прибило и где они «немного поохотились, а то рыба да кальмары уже в горло не лезут»; доложил о двух досмотренных командой «Руса Четвертого» и трех «Добрым Эйем» купеческих судах, и более подробно остановился на стычке с военной галерой имперцев.

— При встрече мы немного повздорили. — Этруски довольно загомонили, вспоминая краткий конфликт, согревший их души.

Скука надоела сильнее, чем тошнотворная рыба. Конфликты случались все чаще и чаще, командирам становилось все труднее и труднее сдерживать подчиненных, причем, и тех и других, — в ответ на горячность этрусков заводились и самые флегматичные кушинги, — и вдруг, как подарок к празднику Братства Френома, — встречается корабль, ощетинившийся скорпионами. Команда взвыла от счастья. Радостно постреляли, весело поманеврировали. Отбили абордаж, атаковали сами — выплеснули дурную кровь и лишний адреналин. И потом, в течении целой декады, с наслаждением вспоминали изумленные лица мульских моряков, слышавших свои, родные ругательства на неплохом общеимперском. Хвала богам, никто не погиб. Обеим сторонам хватило разума остановиться на десятке раненых.

— Капитаном у них был Катон Юсида, шианец. Узкоглазый, желтый. И половина команды была из шиана, одной из восточных прибрежных провинций империи. Но внешность — ерунда, князь. Меня этим не удивишь. Я видел каганов, встречал людей таких же черных, как они, так что это мелочи. Поразило меня другое… — Гарилант, собираясь с мыслями, взял паузу, а Рус, приняв какое-то решение, наконец-то поднялся с палубы и с наслаждением потянулся.

— Так что там неправильного у шианцев? — напомнил пасынок, буквально глотая воздух, пропитанный ароматами южного моря. Вел себя так, будто только сейчас, буквально мгновенье назад вернулся из страшно далеких мест и с грустным удивлением, неожиданно для себя открывает красоты родного края.

— Нет, князь, не у шианцев. У имперцев в целом. Во-первых, дисциплина. О нашем войске говорить не будем, у нас она всегда была не в почете, но возьмем хотя бы гроппонтцев. Приказ «молчать» они бы выполнили беспрекословно. Но представь, когда какому-нибудь воину, застывшему в парадном в строю, чужой боец, недавний противник, специально наступит на ногу, нагло глядя прямо в глаза, то как отреагировал бы вышколенный гроппонтец?

— А имперец? Неужели смолчал? — живо переспросил Рус.

— И бровью не повел. А перед этим дрался отчаянно, Богдана в рубке знатно приложил. Тот, собственно, поэтому и взъелся: захотел поквитаться, на бой вызвать.

Один из этрусков, сравнительно небольшого роста (лишь на палец выше Руса), ссутулился, став ниже пасынка, и стыдливо спрятал глаза. Среди его товарищей послышались сдержанные смешки. Вообще-то все разведчики, включая Гариланта, отличались маленьким ростом — это являлось одним из критериев отбора.

— Строго у них. — Согласился Рус, невольно влезая в память мага-охранника мульского городища в Понтинополе, послужившего в регулярных войсках. Тот воспринимал такое положение вполне естественным и не представлял, что может быть иначе.

— Второе, князь. — Продолжил Гарилант. — Я всегда считал наших штабных занудами и крючкотворцами, но по сравнению с тем, что я увидел в капитанской каюте, наши — само воплощение разгильдяйства. В каюте, весьма скромной, все полки были заставлены книгами. Не свитками, а из бумаги обрезанной: стопка листов, сшитых по одному краю и наружные листы в кожу обернуты. За другой край берешься, открываешь как крышку у шкатулки, листы освобождаются, но не рассыпаются — прошивка не дает. Видел такие?

— Видел. И бумажные, и пергаментные. Искать нужную строку удобно.

— Наверное, я не пробовал. Но Юсида то одну книгу с полки снимал, то другую, листал. Долго искал. Нашел и стал пальцем водить, бормоча, мол… не помню точно, но что-то вроде: приказ такой-то, от такого-то числа и года, за подписью того-то, о возмещении ущерба. Мол, я на него напал и должен заплатить за поврежденный такелаж и за лечение раненых. И это воин говорил, не торговец! — Командующий не выдержал, возмутился и был дружно поддержан другими этрусками. Кушинги промолчали. — Я сделал вид, что плохо понимаю. А он мне другую книгу подсовывает и жалуется, что его по возвращении не поймут, что приказ есть приказ, хоть и дурной. Давай, объясняет мне, составим описание происшествия. Он распишется, я распишусь и тогда ему ничего не будет. Хвала Френому, он не сам за стол уселся, а помощника позвал. Ну, а пока тот сочинял что-то, я угостил капитана неплохим месхитинским. Вино ему понравилось. Правда, захмелел быстро — непривычен к питью оказался.

— Да уж, шанцев с этрусками не сравнить! — усмехнулся божий сыночек и тряхнул головой. — Все? Тогда — благодарю за службу! Весь отряд, моряков и воинов!

Этруски в ответ гаркнули свое, кушинги свое.

— Значит, твоя мысль такая: порядки в империи строгие и канцелярия большую силу имеет. Правильно? — Серьезно спросил Рус.

— Совершенно верно. — Подтвердил этруск.

— Что ж, учтем. — Сказал и перешел на более легкий тон. — А не накормишь ли ты князя первого круга, бывшего царя? Живот от голода сводит.

— Давно готово, князь! — радостно воскликнул Гарилант. — Морепродукты, конечно, — поморщился он, — но кок расстарался! — Кроме его и Руса, в шикарную каюту командующего прошли старший жрец и капитан «Руса Четвертого».

Трапеза, на вкус непривередливого пасынка, выдалась роскошной. За этим поздним ужином, пасынок поставил обеим кораблям новую задачу (разговорные амулеты на обоих судах имелись): идти строго на запад, пришвартоваться в первом попавшемся порту (не стал открывать им название того города, а знал), и обрадовал, что до побережья всего три сотни миль. В империи заняться разведкой и налаживанием связей. От имени Эрлана Первого и князя Великого Кушинара Руса, написать прошение императору о разрешении на торговлю и ждать ответа. Сами ехать не обязательно — во дворец если и пустят, то очень нескоро. Через секретариат быстрее получится. Но с целью изучения нравов, послать кого-нибудь можно, кто пожелает застрять там надолго. Так же, одному кораблю необходимо быть готовым принять на борт самого Руса, но особо на этом не зацикливаться: как только придет ответ из столицы, отчаливать обоим.