Мария Двинская - Дети богов (СИ)

Я перевесил дорожную сумку на другое плечо и, прикинув, сколько у меня осталось денег, направился искать гостиницу подальше от центральных улиц. Раз уж назад решил ехать в комфорте, то придётся сэкономить хотя бы на ночлеге. К весенним ярмаркам в столицу приехало много людей, и свободный и недорогой постоялый двор удалось найти только на окраине города.

Я снял комнату и с наслаждением провалялся на постели до позднего вечера, отдыхая от утомительного путешествия в почтовой карете. Уже затемно я спустился вниз, в столовую комнату и скривился от досады — все столы оказались заняты. Желания переплачивать вдвое за то, что столовый мальчишка пройдёт лишних десять шагов и поднимется на этаж, я в себе не обнаружил. Выбирать осталось из трех вариантов — подсесть к уже пьяной компании молодых людей, отмечающих выход товарища из учеников в подмастерья, присоседиться к столу деревенских мужиков, или пойти спать голодным.

Последний вариант меня совсем не устраивал. Сесть к весёлой компании? Молодёжь может и не заметит, но боги их знают, когда хмель в голову стукнет, не усмотрят ли оскорбление? Ну почему я оставил свою мантию мага у Фера? Хотя здесь кроме служителей Единого и нескольких культов нет магических организаций, но одиночные маги весьма многочисленны и никто не осмелится их задирать. Да и свободный столик враз бы нашёлся. А с другой стороны, вдруг бы спросили сделать что? Тяжело приходится назвавшемуся не по чину, хорошо, если только штраф выпишут да на площади выпорют. В Империи так могли мага — самозванца отдать Ордену, именем которого тот назвался. После того человека уже никто никогда не видел. Нет, правильно сделал, что оставил мантию. Мало ли что может случиться с такой нестабильной силой. Что ж. Остаются только деревенские.

— Можно? — я вопросительно указал на свободный конец стола, за которым сидели мужики.

— Отчего не можно? Садись, — старшой широким жестом махнул в сторону свободной части лавки. — Недавно в столице?

— Только приехал. Как догадался‑то? — я сел за стол и подозвал столового мальчишку принять заказ.

— Дак места‑то не куплены, не в театре же. Местные не спрашивают, сразу садятся, — усмехнулся старшой. — Надолго хоть?

— Не, завтра уже уеду, — я заказал ужин и кружку крепкого пива. Раз сегодня день разочарований, то пусть он будет скрашен хмелем.

— А что так? Жена дома ждёт, дети ложками стучат?

— Кого там, — отмахнгулся я, — просто дела все сделал, что задерживаться?

— Деловой, значит. А у нас вон, беда — младшего в солдаты провожаем, — вздохнул мужик.

— С чего ж беда‑то? Отслужит своё и вернётся.

— Да с чего вернётся‑то? — мужик махнул рукой. Его товарищи повесили головы, уткнувшись в свои кружки. — На пять лет ведь забирают. И наняли бы кого, чай, деревня не бедствует, так не идёт никто. Войны боятся, иначе с чего бы рекрутов в повтор набирать? Тебя как зовут‑то?

— Ирвин, — я назвал имя, которым меня окрестил Фер. Хоть и не часто его использовал, но уже привык к нему.

— Ирвин, — повторил мужик. — А я Васил, это — Прев и Тимон, — он по очереди указал на своих товарищей. — Не откажешь горе залить? Нас, сам видишь, трое, не для грусти число.

— Не откажу, — согласился я. Если уж напиваться с горя, так в компании.

Мы заказали по кружке крепкого. Затем ещё по кружке. В глазах начало двоиться, я ещё видел, как Васил о чём‑то тихо переговорил с Превом, а тот — с трактирщиком. Скоро принесли ещё тёмного и крепкого, мне показалось, что оно горчит сильнее обычного и имеет какой‑то странный привкус, но списал на уже пьяное состояние. Организм кричит «нет, только не это! Хватит пить, я ещё жить хочу!», а я ему в ответ «от одной лишней кружки никто не помирал, пей давай!». Организм давится, пьёт и с радостным воплем выключает сознание.

Я лежал и смотрел в небо. Высокое по весеннему синее небо, слегка подёрнутое дымкой облаков. Небо пересекала чья‑то немытая босая нога, покачивающаяся в такт скрипу земли. Я закрыл глаза. Мысли медленно шевелились в голове, вытесняя спитый чай, занявший место мозга. Я открыл глаза. Грязная нога не исчезла, закрывая собой часть неба. Я поднял руку и неловко оттолкнул ногу в сторону. Движение ускорило побег «чая» и я, слабо понимая, что делаю, неуклюже поднялся и перевалился за борт телеги, на которой меня везли. Чьи‑то руки удержали за пояс, не давая вывалиться на дорогу, и вернули на дно. Избавившись от отравы, я быстро пришел в себя. Я медленно и осторожно сел. Ничего не болело, но тело слушалось с трудом, будто стало в разы тяжелее. Думалось тоже непривычно медленно.

— Кажись, оклемался, — произнёс хозяин босой ноги.

— Думаешь? — отозвался кто‑то с другой стороны телеги.

Я медленно поднял голову и осмотрелся.

— Что за?.. — в телеге, помимо меня, ехало ещё четверо. Двое с угрюмыми небритыми лицами смотрели куда‑то в сторону. Казалось, что созерцанием пыльной дороги с унылым пейзажем, они хотели забыть реальность.

— Как ты? — сочувственно поинтересовался босоногий. Его товарищ молча протянул мне кожаную флягу с водой.

— Спасибо, хреново, — я не покривил душой, именно так я себя сейчас ощущал. Вода во фляге оказалась тёплой, но разогнала кровь и вымыла остатки тупого сна из головы. Напившись, я протянул флягу обратно её владельцу и только сейчас заметил, что на мне чужая одежда, а правое запястье охватывает браслет.

— Что за дрянь? — пробормотал я, осматривая браслет. Широкое, в два пальца, кольцо из грубого металла крепко держалось на двух заклёпках. Я провёл над кольцом левой рукой, почти касаясь его кончиками пальцев. Чужой магии нет, обычный металл, но без кузнеца так просто не снять.

— Добро пожаловать в армию, — усмехнулся босоногий и продемонстрировал точно такой же браслет на своей руке.

— Какая, во имя богов, армия?

— Известно, какая — нашего богоизбранного государя Левия шестого. Выпала тебе небывалая честь сдохнуть во славу его на границе с чужеземцами.

— Не собираюсь я дохнуть ни в его славу, ни в чью другую, — зло ответил я, теребя браслет.

— А кто тебя спрашивает? — вступил в разговор второй, до этого молчавший мужчина. — Раз окольцевали, так не денешься никуда. Кто же с беглым солдатом связываться будет? Себе дороже.

— Да не солдат я! — я встал, и попытался соскочить с телеги в пыльную дорогу, но оба моих собеседника успели меня перехватить и усадили на место.

— Куда собрался? По роже захотел? Вон, тоже сбежать хотел, — босоногий кивнул на дальнего молчуна. — Утром вчера, как со столицы вышли. Велес, покажись, может, тогда быстрее поймёт.

Кого назвали Велесом медленно, нехотя повернулся. Огромный фиолетовый синяк расплылся на половину лица, из‑под распухшего левого века белела узкая полоска глаза.