Павел Комарницкий - Исполнитель

— Ха… А то я не понимаю в людях, — засипел-забулькал долговязый. — Твой прикид может обмануть кого угодно, только не меня. Ты русский, да, но ты рыцарь, и не спорь. Я повидал на своём веку странствующих рыцарей…

— Ладно, я и не спорю. Мне надо в Англию.

Долговязый шкипер смотрел поверх кружки, его глаз зажёгся жёлтым огоньком.

— Господин имеет себе представление, где это?

— Да. И мне именно туда.

— Господин не понял. Между Англией и этой дырой не только бескрайнее зимнее море, даже два моря. Между ними ещё находится Дания — господину рыцарю это известно?

— Ну и что?

— А то, что в Дании нас повесят, если не убьют при абордаже. Мы кой-чего должны датскому королю, а он злопамятен. И тебя повесят, господин рыцарь, не разбираясь — пассажир ты или кто там. Для датчан ты будешь люггер.

— Сто золотых.

— Покойнику деньги ни к чему.

— Сто пятьдесят.

— Да говорю тебе…

— Двести.

Пират поперхнулся, забулькал. Первей смотрел, как он жадно глотает пиво, и не встревал — очевидно, глотание пива облегчало этому люггеру мыслительный процесс.

— Триста. Я доставлю тебя до Дании, так и быть.

— В Дании же тебя повесят, и зачем покойнику деньги?

Шкипер захрипел, забулькал.

— Это смотря какие деньги. Триста золотых — такая сумма, что и покойнику сгодится.

— Ну что ж, жив будь да здрав будь, Первей Северинович. Удачи тебе!

— И тебе здоровья да прибытка, Савелий Петрович.

Купец чуть поколебался. А… Облапил рыцаря, как медведь.

— По русскому обычаю, значит. К нехристям ведь едешь…

— Везде люди, Савелий Петрович. Не поминай лихом!

Первей повернулся и полез в люггу, ошвартованную прямо у обколотого волнами края ледового припая, мерно покачивающуюся в ледяном крошеве. Шкипер махнул рукой, и матросы-люггеры разом навалились, отталкивая вёслами обледенелую посудину. Вертлюги вёсел с лязгом легли в уключины, и люгга, неуклюже разворачиваясь в колотом льду, начала свой путь…

Волны вздымались и опадали, подбрасывая и опуская корабль, они лезли на борта, как пираты на абордаж, стремясь во что бы то ни стало ворваться внутрь, люгга раскачивалась и рыскала из стороны в сторону, сбиваемая порывами неустойчивого северо-восточного ветра, мачта скрипела и потрескивала. Но всё это было уже не так страшно, как в первый день.

Погода благоприятствовала им, насколько это вообще возможно для зимней Балтики. Северо-восточный ветер, довольно сильный, но всё-таки не штормовой, не утихал с момента их выхода из Финского залива. Остров Готланд они обогнули с севера, ночью, избежав встречи с кем бы то ни было — море в это время вообще пустынно, таких отчаянных дураков, как Первей и этот шкипер, на свете не так уж много. Морская болезнь не пристала к рыцарю, и он лежал, закутавшись в отсыревшую медвежью шубу, прямо на палубе, ближе к корме.

Тридцать золотых Первей отдал шкиперу сразу, как задаток, а с остальным они условились так — сто двадцать рыцарь отдаёт люггеру на берегу, ещё сто пятьдесят они получают у Савелия, после получения от Первея известия, что тот в порядке — новгородский купец, которого они знали, поручился своими деньгами и честью.

«Родная, отзовись»

«Я здесь, рыцарь»

«Знаешь, я тут подумал… Пока я доберусь до Ирландии, да пока найду тот артефакт — это ж сколько времени уйдёт! За это время я мог бы сделать кучу работы, верно?»

Короткий шелестящий смешок.

«Какой ты стал практичный. Ты и делаешь»

«Что делаю?»

«Исполняешь очередной Приговор»

Первей помедлил, соображая…

«Почему я об этом ничего не знаю?»

«А смысл? Тебе и делать-то ничего не надо. Всё, что нужно, ты уже сделал — соблазнил этих пиратов выйти в зимнее море»

«Мне это не нравится. Раньше ты была со мной откровеннее»

«Не сердись и не обижайся. Вспомни, я и раньше давала тебе разъяснения, необходимые для исполнения Приговора — и только»

«Нет, не только»

«Не будем спорить. Между прочим, это только такие, как ты, Исполнители, прямо осознают свою задачу. Большинство людей в этом мире, по сути, делают ту же самую работу вслепую, не задумываясь ни о своей роли в этой жизни, ни о судьбах других, тех, в отношении которых они играют эту роль Орудия Рока. Слепого орудия»

Первей думал, переваривая.

«Вот как. И что же будет с этими люггерами?»

«Ничего особенного. Завтра на рассвете они закончат этот круг. Поверь, утопленник — это не страшно, бывают судьбы куда как хуже»

— Жив, господин рыцарь? — рядом с Первеем присел на скамью шкипер, щурясь от ветра. Из-за завывания ветра приходилось орать. — Ты везучий, рус. Похоже, дойдём. Ночью пройдём южнее Эланда, и к утру я выброшу тебя возле самого Треллеборга. Там можно сесть на датский корабль, — он осклабился, — если у тебя в карманах ещё звенит. Как, рыцарь? Звенит?

— Деньги — дело наживное, — прокричал в ответ Первей, — сегодня пусто, завтра густо. Я найду, где взять.

Рожа шкипера перекосилась, и рыцарь догадался, что тот смеётся — только по роже, ибо сипение и бульканье заглушал дикий рёв моря.

— Я так и понял, ты малый не промах.

Шкипер вдруг вскочил, заорав по-немецки какие то невнятные ругательства, кинулся к двоим рулевым, орудовавшим на корме короткими широкими вёслами-рулями.

— Куда правишь, доннерветтер?!

Буря, настоящая буря. Похоже, морю таки надоели всякие-разные клопы-водомерки, ползающие по поверхности с тёмными намерениями, и море решило от них избавиться. Невидимые во мраке облака, наверное, рвались в клочья под неистовым напором ветра. Но облака — это ерунда, облака не представляют для людей ни малейшей опасности. А вот волны…

Шкипер орал, подобно морскому чудовищу, но его слова Первею разобрать никак не удавалось. Тем не менее люггеры как-то понимали своего капитана, действуя слаженно и решительно, орудовали вёслами, не позволяя урагану развернуть судно поперёк волн — тогда конец их путешествию наступил бы мгновенно. И корабль, и люди отчаянно боролись за свою жизнь.

С тяжёлым грохотом рухнула мачта, вместе с обрывками такелажа исчезла за бортом, в свистящем и воющем ледяном мраке. Люгга выпрямилась, но только на секунду — новые удары волн уже валили её на борт.

— Помогай! На вёсла!! — заорал шкипер в самое ухо рыцаря. Первей нырнул под обрушившуюся волну, но в следующий миг уже сидел рядом со здоровенным немцем, на ходу включаясь в работу.

Люгга отчаянно пробивалась к берегу, на каждом из шестнадцати вёсел теперь сидело по двое гребцов, ещё трое или четверо вычерпывали воду, сам же шкипер вместе со старым бородатым кормщиком встал на рулевые вёсла. Ветер крепчал и крепчал, но хуже всего — ветер на глазах менял направление, из северо-восточного становясь откровенно восточным, так что волны теперь били почти в борт. Наверное, именно так должен выглядеть ад, подумал вдруг рыцарь. Не сковородки и котлы со смолой, эти бесстыжие выдумки бесстыжих попов — воющий ледяной мрак, хаос без начала и конца, хаос навсегда…