Светлана Коппел-Ковтун - Высекательница Искр

— Если у тебя нет птичьего молока, то я вряд ли приму твоё предложение.

— Есть! Есть! — обрадовалась я.

— Тогда пьём птичье молоко? — лукаво спросила сказочница.

На что я погрозила ей пальцем, давая понять, что я уже не та глупенькая девочка, которую можно обвести вокруг него.

Мы пили чай с конфетами, которые оказались у меня совершенно случайно (обычно я покупаю фундук в шоколаде). Это маленькое совпадение меня развеселило.

— Люблю приятные совпадения! — словно читая мои мысли, сказала Высекательница. — Случайности и совпадения — самые точные вещи на свете. Своим умом никто и никогда не смог бы организовать такую связь между событиями, вещами и людьми: многоуровневую, последовательную связь, которая формируется сама собой. Так и Полотно Жизни плетётся, по сути, само, из случайных неслучайностей или неслучайных случайностей.

— Фавьё-фавьё-фавьё!

Высекательница озорно хихикнула. Я не сказала в ответ ни слова, ибо не вполне понимала, о чём она говорит. Но где-то глубоко внутри я знала всё — мне так казалось, по крайней мере.

— Ну, у тебя есть вопрос ко мне? — вкрадчиво спросила сказочница.

— Как происходит высекание искр?

— Ого! — взвизгнула Высекательница. — Понятия не имею! Думаешь, высекатели высекают искры каким-то особым способом? Ничего подобного! Когда ты идёшь по просёлочной дороге, и ветер обдувает тебе лицо, — не ты же сама производишь этот ветер! Если твой глаз видит лес, радугу в небе — ты же не видишь, как он видит: не ты им управляешь, не ты автор своего видения! Ты — лишь препятствие на пути света, на пути ветра… Ты — сопротивление. Столкновение тебя с ними рождает переживание, а переживание рождает путь. Но посмотри, что это значит! Ты — не пустое место, сквозь которое можно пройти как через не существующее! Жизнь прикасается к тебе, и ты отвечаешь ей. Вы даже можете поболтать, сидя на краю обрыва.

Я по-прежнему ничего не понимала, но призрачно угадывала нечто знакомое в непонятных словах сказочницы. Я боялась даже дышать, чтобы не помешать движению её мыслей, и потому сидела, затаив дыхание. Видя, что я не собираюсь вставить словечко, Высекательница продолжила:

— Каждая новая встреча дарит высекателю возможность. Без встреч, без движения искр не будет. Высекатели словно сделаны из вещества, способного воспламеняться от соприкосновения с жизнью, с людьми, с вещами. Они видят свет жизни и умеют извлекать его отовсюду, но как именно, никто не знает. Я иногда чувствую себя бенгальским огоньком, который никогда не гаснет…

Глаза Высекательницы засветились.

— Не понимаю, — сказала я. — Выходит, что высекателем нельзя стать, им можно только родиться. Но я же — стала?!

— Сначала мы с тобой собирали искры — помнишь? Каждый высекатель должен насобирать определённое количество искр, чтобы разогреть свой внутренний свет и зажечь фонарик внутри себя. Свет разлит по всему миру, но видят его лишь немногие. А высекатели ещё и накапливают его в себе, собирая искры.

— Вы знали, что я тоже стану высекательницей?

— Это уже второй вопрос! Но, так и быть, я намекну тебе на ответ: наверняка никто ничего не знает и знать не может!

И Высекательница растаяла в воздухе. Я растерялась, разволновалась. Всегда я оказывалась не готовой к её приходам и уходам. Она была суммой неожиданности с непредсказуемостью и всегда заставала меня врасплох.

Ну, вот она снова исчезла… На её месте, рядом со мной, оказался маленький фарфоровый колокольчик. А под ним — записка: «Ни в коем случае не звони!». А под этой запиской — другая: «Звони, если тебе будут нужны мои искры!». А под этой — ещё одна записка: «Полотно Жизни устроит нашу новую встречу».

Всё не то, не то…

— Фативьё! Фативьё!

Сердце моё искало чего-то иного, более тёплого и свободного. И тогда я заметила, что последняя записка — не последняя. Под ней обнаружилась ещё одна. Я её не сразу заметила, потому что листочки склеились. Отделив их один от другого, я нашла пустой, совершенно чистый лист бумаги.

Что бы это значило? — думала я. И не понимала, не находила ответа. В любом случае это была дверь — выход из замкнутого пространства необходимостей. Это был шанс на встречу вне всяких рамок. Именно его я посчитала настоящим посланием от Высекательницы. Быть может, когда-нибудь я сама напишу на чистом листе нужные слова. Когда придёт время…

«Высекательница Искр» глазами психолога

«Человек искренен тогда, когда он носит в себе центральный огонь, от которого разливается свет и из которого летят во все стороны искры» — эти слова И. Ильина («Поющее сердце») как нельзя лучше описывают явление, которому посвящена сказка-притча «Высекательница Искр». А ещё, искры сродни эпифаниям Иманта Зиедониса, о которых он говорил так: «Эпифании — это небольшие импульсы, крохотные вспышки, чей свет с необычайной яркостью выхватывает из темноты отдельные моменты жизни <���…> У каждого дня — своя вспышка, своё озаренье…».

Дуговая растяжка, искра, молния — творческие люди по-разному говорят об одном и том же феномене, без которого невозможно представить жизнь художника, мыслителя, поэта. Наверное, чтобы верно понять рассматриваемую сказку Светланы Коппел-Ковтун, следует прочесть и её эссе «Про молнию, дырку на плоскости и ярлыки». Но только после сказки, чтобы не обкрадывать себя как читателя.

Мы же попробуем взглянуть на это произведение глазами психолога, постараемся разглядеть некоторые особенности созданных автором образов. Интересно, что через эти сказки и сама психология становится живой и настоящей, преображается, отметая всякую умозрительность.

Собственно сказочная повесть «Высекательница Искр» состоит из семи сказок, каждая из которых является и самодостаточным произведением, и, в то же время, связана повествованием о приключениях героини — девочки или, скорее, юной девушки, подружившейся с необычной старушкой, собирающей искры-сказки-молнии.

Почему выбран жанр сказки-притчи? Вероятно, потому, что испокон веков людям свойственно передавать свои знания, мудрость, культурное наследие, традиции в притчах, мифах, сказках, легендах. Христос также говорил с народом притчами, приоткрывая таким образом сокровенные тайны Царствия Небесного.

Оказывается, символы, которыми пронизана любая сказка, в своей многоуровневой целостности представляют тот важный инструмент, при помощи которого человек ведёт свой внутренний диалог. И те символы, которые в данный момент особенно созвучны с бессознательным, с «Духовным Я» человека, начинают резонировать, отвечать на множество внутренних вопросов. Человек присоединяется к некоему фундаментальному архетипу, и таким образом неповторимость человека, его индивидуальность получает те необходимые знания, ответы, которые согласуются с его внутренними духовными потребностями. «Всё свершившееся обогащается чувством, всё свершившееся обогащается значением. Всё обращается в символ или притчу» (Поль Клодель).