Андрей Уланов - Разведчик

— Что ж, — степенно так произносит… вернее даже молвит Ариниус. — Я, вслед за Сергеем, говорю, что весьма рад видеть родичей столь доблестных воинов. И не сомневаюсь: молва о подвигах потомков вскоре сравняется со славой предков… а может, и затмит ее.

Вот ведь… наш маг, с досадой думаю, иной раз как сказанет, так хоть стой, хоть падай. На кой, спрашивается, нам молва о подвигах… вскорости… если для пользы дела надо у супостата между пальцев просочиться, тихо прийти, тихо уйти, и, чем дольше об этом ни одна живая и мертвая душа ведать не будет, тем более шикарные перспективы по части стратегической внезапности открываются?

Ладно.

— Товарищ Фигли, — окликаю гнома. — А можно на ваше оружие поближе взглянуть? Больно уж любопытно выглядит.

— Но ведь оно пришло из твоего мира, — недоуменно хмурится гном. — Разве ты не встречал его прежде?

— Может, и встречал, — говорю. — Даже скорее всего встречал. Только… оружия в моем мире столько разновсяческих видов напридумывали, что и третью часть мало-мальски всерьез обнюхать да ощупать жизни не хватит.

— Человеческой жизни, — поправляет меня эльф. — Гном же, — добавляет он, с улыбкой глядя на Фигли, — вполне бы справился с подобной задачей. Оптимист…

— Это вряд ли, — возражаю. — У нас же прогресс на месте не стоит, а последнее время даже и не бежит, экспрессом мчится. Потому как научно-технической революцией подстегнут. Вот и выходит… пока товарищ Фигли будет одну винтовку вдумчиво на винтики разбирать, две новые не то что просто изобрести, — испытать, принять на вооружение и в серию пустить успеют!

Колин разом помрачнел, вздохнул тяжело.

— Сергей… ты говоришь о вещах, которые нам сложно даже представить. Понять же их… мы не беремся совсем.

— Потому как трудно понять такую нелепость, — ворчит гном. — Мой пулемет совершенен… почти. Зачем изобретать что-то иное, когда уже есть столь великолепная машина смерти?

Хороший вопрос. Помнится, товарищ капитан рассказывал, что и в нашем мире кое-кто так же думал. Мол, изобрел гениальнейший я штуку, страшней которой быть просто не может, некуда, и вот теперь-то, теперь-то… войнам конец придет — кто ж отважится таким ужасом размахивать? Думали… только не думали, что где-то в такой же комнатушке еще один гений сидит и еще более страшную штуку мастерит. Причем с теми самыми благими намерениями.

Капитан еще сказал в конце: ада, как известно, нет, но если бы он был — дорога туда непременно была б этими самыми благими намерениями вымощена. И была б та дорога длинная… как история.

— Товарищ Фигли, — говорю, — давай так условимся: я на твой вопрос отвечу непременно. Но не сейчас, а когда со свободным временем положение улучшится. Потому как ответ, хороший ответ, в два слова не вложить… тут разъяснять надо долго и обстоятельно.

— Договорились! — кивает бородой гном и пулемет мне протягивает.

При более детальном осмотре выяснилось, что не все так плохо, как мне изначально екнуло. Я-то решил, что ребята из-под Горы наш советский — образца 1910 года и так далее — «Максим» до состояния ручного «модернизировали»… притом, что желания и упрямства у них куда больше, чем потребных технологических познаний. Скажем, переснаряжение гильз они на ура освоили, даже с капсульным производством более-менее наладилось… хоть и на пещерно-кустарном уровне. А вот сами гильзы… не выходит пока каменный цветок!

Только никакой это был не «Максим». Вернее, «Максим», но не наш — фрицевский MG-08 дробь то ли 15, то ли 18, не помню точно. Делали это чудо сумрачного разума еще в Первую мировую, с тех пор он на складах и валялся. По большей части. А по меньшей — выдавали его фрицы кое-кому из прихвостней своих, на которых новых машингеверов жалко, самим не хватает. Вот мы у полицаев такой однажды как-то взяли трофеем… тоже долго вокруг ходили и удивлялись.

В принципе, думаю, машина-то неплохая. Тяжел для ручника, ну так не мне ж его на своем горбу таскать. А гномы — народ сильный, Фигли, уверен, сумеет и пулемет на себе переть, и ленты, а боевая маневренность будет вполне себе на уровне. Даже без второго номера. Зато в огневой силе какая прибавка! Наличие в группе пулемета, что ни говори, сразу новые горизонты открывает.

Снайпера, кстати, тоже.

— С патронами-то как? — спрашиваю.

— Да уж не пожалели, — басит Фигли. — Две полные ленты на мне, — грудь выпятил, — и еще четыре сотни в мешке уложены. Если что — кивает на эльфа, — еще и кое с кем длинноухим поделюсь.

Ленты на нем, прикидываю, полусотенные, значит, всего имеем полтыщи боекомплекта. Не поскупились, что да, то да. Ну а если Фигли со всем этим добром еще и перемещаться сможет, как я очень надеюсь… не бегом, так хоть трусцой какой-нибудь… то будет полный зер гут и сплошное благолепие!

Эльф на подколку гнома не отреагировал никак — разве что кончик уха слегка дернулся.

Обнюхал я пулемет со всех сторон — дали б волю, так и разборку учинил бы, хоть неполную — и вернул гному. Тот его сразу облапил, словно младенца к груди прижал.

— Фигли, — с легкой усмешкой замечает эльф, — считает свое оружие лучшим из возможных и даже на время сна с ним крайне неохотно расстается. Недостаток же он числит за ним лишь единственный.

— Какой же?

— Такой, что им нельзя рубить как топором.

Да уж. Я попытался, было, вообразить машингевер, к которому штык в виде топора приделан… двойного, с широкими лезвиями, как товарищи гномы любят. Нет, думаю, это уже и не сюрреализм даже будет, а полная… фантасмагория, вот!

— Когда-то, — неожиданно подает голос Дара, — мне сказали: гном, лишившийся своего топора, несчастен по определению.

— Высказывание это было справедливо, — наклоняет голову Ариниус, — до сего дня и я бы с охотой подтвердил верность его. Однако ж наш друг Фигли, на мой взгляд, вовсе не выглядит несчастным.

Что до моего взгляда, то выглядел наш друг Фигли довольно угрюмо. Но — гномы вообще народ не такой уж и веселый, слишком уж серьезно ко всему относятся.

— Гном и его топор… казалось бы, что может быть неизменней?

— Эльф и его лук, например.

Хороший пример, думаю, как нельзя кстати пришелся. — Глупость сказали, — заявляет Фигли. — Мы почитали наши baruk испокон веков, и они служили нам верой и правдой — сказано справедливо, тут ничего не отнять. Но разве мы ценили их лишь за то, что они — топоры? Нет!

Хвала воздавалась оружию! Оружию, которое столь замечательно подходило нам, гномам, и пусть будет Зал Подгорной Славы свидетелем моих слов.

— Теперь же, — пылко продолжает он, — появилось новое оружие, вот это! И хоть им нельзя срубить дерево или наколоть дров, но в бою, когда ты один, а со всех сторон мчат вражьи полчища… тут мой круглобокий малыш не уступит никому!