Андрей Бондаренко - Утренний хоббит

Свечение впереди становилось всё ярче. Не доходя до обрыва, Томас снял с плеч камзол и пристроил его на приметном камне, после чего встал на четвереньки и выбрался на край скалы. Для чего, спрашивается, вставал на четвереньки? Дело в том, что он — с самых юных лет — смертельно боялся высоты…. Не любой высоты, конечно же, а той, что превышала метров так пять-шесть. Вернее, не боялся, просто ему всегда остро и нестерпимо хотелось броситься в бездну. В смысле, хотелось, если эта бездна, вдруг, оказывалась перед его глазами…. Путанное такое получилось объяснение, извините…

Итак, Томас встал на четвереньки, медленно подобрался к краю обрыва и, проклиная собственную трусость, опасливо заглянул вниз.

Летучих мышей на скалах наблюдалось уже гораздо меньше, чем в недавнее посещение этих мест.

«Очевидно, разлетелись по всей округе — на поиск пропитания. Они же, как я помню, предпочитают тёмное, ночное время суток», — рассудительно отметил Томас. — «И, вообще, откуда они взялись здесь? Наверное, из пещер Мории, больше неоткуда…. Следовательно, вход в подземную страну Барад-Дур — время от времени — открывается?».

Он перевёл взгляд ниже. Клетка, от которой его отделяло метров девяносто, была закреплена на длинном металлическом штыре, торчавшем из скалы, и висела примерно в шести — шести с половиной метрах над поверхностью земли. На полу клетки беззащитно скорчилась спящая фигурка в светлых одеждах, в углу стояли какие-то тёмные ёмкости, узкая дверь была заперта на большой навесной замок.

«Надо будет сменить наблюдательный пункт», — решил Томас. — Если переместиться дальше и правее, то до клетки останется всего-то метров сорок пять. Есть все шансы, что Мари, посмотрев вверх, заметит меня…. Впрочем, это надо будет сделать позже. Сейчас займёмся нашим огнедышащим противником…».

Шестое чувство подсказывало ему, что желательно завершить всю операцию до рассвета. Во-первых, этого никто не ждёт, значит, никто и не успеет помешать. Ни дальние, ни ближние….Вдруг, скорая и короткая расправа с Драконом не предусмотрена сценарием киносъёмок, предназначенных для перепродажи великому Спилбергу? Во-вторых, в данный конкретный момент рядом не было Бродяги, от которого Томас теперь ожидал всяческих неприятностей и каверз. Да, и другие соратники и соратницы не донимали заумными и нудными советами…. То есть, можно было работать самостоятельно, доверяясь только собственной интуиции. Иногда такой подход и есть — самый правильный и действенный. В том смысле, что зачастую интуиция оказывается гораздо более эффективной, чем холодный разум и железобетонная логика вместе взятые…. В-третьих, ему хотелось — как можно быстрей — освободить Мари. Освободить, поговорить, поцеловать — раз так пятьсот-шестьсот. Обычное такое желание, человеческое…. Тем более что интуиция упрямо настаивала на спешке, мол: — «Точно не знаю, в чём тут дело, но надо торопиться. Завтра может быть уже поздно…. И «сценаристы», наверняка, захотят вмешаться в действо, настойчиво поправляя и подправляя. И всякие разные конкуренты могут подтянуться. Вернее, непременно подтянутся. Причём, конкуренты хорошо вооружённые и обученные, безжалостные и полностью лишённые слюнявых сантиментов…».

Зелёный Дракон тихо и мирно лежал на прежнем месте, чуть подрагивая шикарным, ярко-изумрудным хостом. Массивная голова существа была приподнята, а вот его янтарные глаза заметно потускнели. Они равномерно закрывались и открывались, чёрные вертикальные зрачки сжались, превратившись в крохотные серые точки.

«А ведь ему очень сильно хочется спать!», — удивился Томас. — «Неужели он, всё же, живой и настоящий?».

Над Драконом нависала гранитная скала — разлапистая, с неровной кромкой, внешне очень хлипкая и какая-то «трухлявая».

«Гранит, вообще, горная порода ненадёжная, подверженная интенсивному выветриванию, то есть, эрозии, выражаясь научным языком Другого мира…», — пронеслось в голове.

— Смотри-ка ты, внутренний голос проснулся…. Впервые с того момента, как я осознал себя хоббитом Средиземья, — тихонько восхитился Томас. — Знать, дело — семимильными шагами — идёт на поправку. В плане восстановления утерянных человеческих возможностей и способностей…. А про гранит-то голос всё правильно излагает. Зрит в самый корень. Что же, будем перебираться на другую сторону каменного мешка. То бишь, обходить по скалам. Э-э, чуть камзол с гранатой не забыл…

Он осторожно, панически боясь свалиться вниз, зашагал вдоль неровной кромки обрыва. Неожиданно подул сильный северный ветер, порывистый и холодный.

— Вот же, чтоб тебя! — Томас поднял воротник камзола и, на всякий случай, отошёл на пару метров в сторону от провала в скалах. — Сдует ещё ненароком….

Примерно через двенадцать-пятнадцать минут он оказался в нужном месте.

— Похоже, что где-то здесь, — прошептал себе под нос. — Вот она, гранитная скала. Если забраться на её вершину, то Зелёный Дракон окажется прямо подо мной.

Томас сделал вперёд шаг, другой, третий…и насторожённо замер — прямо перед ним угрожающе чернела метровая полоса. То есть, чернела — на фоне тёмно-серой каменистой поверхности, скупо освещённой Луной и звёздами.

Он — в очередной раз — опустился на четвереньки, и снова двинулся вперёд, тщательно ощупывая дорогу руками. Вот ладонь правой руки коснулась чёрно-угольной полосы и…. И, не встретив никакого сопротивления, опустилась вниз…

«Трещина!», — понял Томас. — «Ага, достаточно пологая, уходит в скалу где-то под сорок пять градусов — по отношению к горизонтали. Интересно, насколько она глубока? А это что ещё?

Налетел сильнейший порыв ветра, и дальняя граница чёрной полосы, то есть, трещины, заметно задрожала.

— Что бы это значило? — спросил он сам у себя. — Эй, внутренний голос, молчишь? Ну-ну…. А вот у меня появилась одна очень интересная гипотеза. Достаточно смелая и перспективная.

Томас отошёл от чёрной полосы метров на пять-шесть, перекрестился, пробормотав коротенькую молитву на немецком языке, которую только что, неожиданно для самого себя, вспомнил, рванулся вперёд, оттолкнулся и перепрыгнул через трещину.

Казалось бы, что тут такого? Трещина-то была всего лишь с метр шириной…. А вы пробовали — ночью прыгать через метровые трещины? Вот, то-то и оно…

Показалось, или, действительно, эта часть гранитной скалы чуть-чуть покачивалась? Томас лёг на живот, распластавшись на каменной поверхности всем телом и вытянув руки и ноги в стороны, закрыл глаза, задержал дыхание и прислушался к ощущениям. Определённо, чувствовалась некая вибрация, та, что сродни слабенькой морской качке.

«Оказывается, я и по морю плавал!», — подумалось. — «Ну, да! Мы же с мамой часто ездили на побережье Средиземного моря. И в Словению, и в Хорватию…. Море, это очень и очень красиво! Вода в нём тёплая, нежно-голубая, чуть солоноватая…».