Александр Абердин - Герой по принуждению. Трилогия (СИ)

Коротко хохотнув я сказал:

‑ Лаура, я надеюсь ты сказала ему, кто я? Мне вовсе не хочется вводить этого парня в заблуждение.

‑ Да, милорд, я сказала ему, что ты человек, которого призвал в Парадиз Ланд сам Создатель, чтобы помочь ему усмирить падших ангелов. ‑ Сказала мне лучница.

Час от часу было не легче. Вскочив в седло и подъехав к Лауре, я обнял эту взбалмошную девицу и, целуя её в щечку, шепнул девушке на ухо:

‑ Лаура, у тебя что, ум за разум зашел? Ну, ты и нашла что ляпнуть. Мне еще только такой головной боли не хватало.

Окинув взглядом друзей, я извлек из седельных сумок две бутылки шампанского, вручил их нашим красавицам и велел разбить об опоры моста, когда мы к ним подъедем, чтобы он стоял вечно. Когда шампанское было разбито, мы были в прекрасной позиции для старта. Ширина дорожного полотна составляла почти шестьдесят метров, не считая пешеходных дорожек, дистанция была более, чем приличной, погода для скачек, стояла просто великолепная и потому я поднял вверх руку и громко сказал:

‑ Так ребята, начнем по счету три и кто последний съедет с моста, тот квашня! Ра, два, три!

Не успел я махнуть рукой, как все рванули вперед и только я замешкался со стартом на полсекунды, за которые мои друзья успели обогнать меня на три, а то и четыре корпуса. Мне даже не пришлось понукать Мальчика и он сразу пустился в бешеный галоп. Привстав на стременах, я наклонился к самой шее своего любимца и весело заулюлюкал.

Мой конь обладал отменным спортивным характером и терпеть не мог, чтобы впереди него маячил чей‑то круп и потому понесся быстрее ветра. Олеся была самой легкой наездницей и её Бутон был в некотором выигрыше, хотя к его крупу и был приторочен здоровенный баул со шмотками. Распущенные по плечам волосы русалочки, развивались синим флагом и она быстро вырвалась вперед, хотя первым со старта ушел барон де‑Турневиль, якобы, ни хрена не понимавший по‑русски, который скакал просто классически, поднявшись на стременах и держа спину параллельно конской.

Скачка была бескомпромиссной, но предельно корректной, так как места на трассе хватало всем. Мост под копытами магических коней пел, словно виолончель маэстро Ростроповича и это создавало всем дополнительный стимул. Мальчик вскоре догнал Бутона и шел рядом с ним ноздря в ноздрю, пока между нами не вклинился Уриэль на Долларе, который орал громче всех и обещал отдать магическому коню свои крылья, если тот придет первым. Конус Харальда, которого стал обходить Франт Лауры, затеял с ним склоку и даже попытался укусить соперника, но пока Харальд его одергивал, их обоих обошел жокей‑тяжеловес Ослябя на своем Лиходее.

Узиил хотя и был без всадника, тоже принял участие в скачке и скакал он так резво, что вскоре стал обходить нашу тройку. Он поднял крылья над спиной и сложил их так, что они превратились в аэродинамический спойлер. Обычно, когда он скакал по земле, его крылья были сложены по бокам, что делало его похожим на громадную раковину с ногами и конской головой, а теперь он несся вперед так резво, что я вскоре понял, кто придет к финишу первым.

Последним с моста съехал Бирич на своем Громобое. Когда мы остановились посреди дороги в дубовой роще, Уриэль соскочил с Доллара и, подойдя к своему коню спереди, упершись кулаками в бока капризно воскликнул:

‑ Ну, красавец, что ты мне теперь на это скажешь? Фиг тебе с маслом, а не крылья. Господи, ну, чем ты хуже Узиила?

Конь виновато опустил морду и тихим, плаксивым ржанием оправдывался перед своим всадником, но яростнее всех возмущался итогами скачки Громобой, могучий конь нашего самого неуклюжего кавалериста, Бирича. Он принялся возмущенно ржать, вскидывать зад, крутиться волчком, скаля зубы и норовя укусить своего всадника и неизвестно, что произошло бы дальше, если бы Бирич не взмолился:

‑ Громушко, так тоже я квашня, а не ты! Чистая квашня я и есть! Если бы не я в седле был, а Лесичка, ты непременно бы обошел Узилку‑летуна.

Хлопая Мальчика по шее, я громко сказал:

‑ Ничего мои хорошие, не расстраивайтесь, всем вам будут крылья в награду за ваше терпение и верность. Все вы станете такими же белоснежными, как наш красавец Узиил. Дайте только мне снять золотую корону с головы того мага, который крылья нашему Узиилу сделал и я непременно каждого из вас крыльями награжу, вы уж поверьте мне, я своих слов на ветер никогда не бросаю. Зуб на холодец даю.

Все наши кони, как по команде, заржали весело и задорно, а барон де‑Турневиль вновь принялся истово креститься. Мы уже были на территории если и не прямого врага, то по крайней мере недруга. Поэтому, я быстро провел инструктаж, как вести себя в сложной ситуации и не провоцировать мага Карпинуса на всяческие подлости, на которые он был горазд. Нашей главной задачей было прикинуться шлангами, скрутиться в кольцо и повиснуть на стене. Эту метафору понял с первого перевода даже наш новый друг Роже, который нравился мне все больше, хотя и изрядно доставал меня своими преданными взглядами. С парнем определенно что‑то происходило и я видя то, как погрустнел взгляд Харальда, усмехнулся и скомандовал барону де‑Турневилю:

‑ Роже, раздевайтесь.

Перевод одного единственного слова, сказанного мною по‑русски, занял у Харальда, на лицо которого вновь вернулась улыбка, добрых четыре десятка слов. В результате Роже сначала побледнел, затем покраснел, а затем мигом соскочил с Мандарина и даже попытался добраться до моего, начищенного до зеркального блеска сапога, но был перехвачен за воротник своего коричневого камзола крепкой рукой Уриэля. Ритмично потряхивая барона за шиворот, Ури скороговоркой произнес что‑то по‑французски, но Лаура однако, не стала мне переводить его слова. Быстро соскочив с Мальчика, я подошел к барону де‑Турневилю и сказал, обнимая его:

‑ Роже, ты отличный парень, только ты очень сильно заблуждаешься на мой счет. По крайней мере, относительно моих, якобы, особых качеств. Дружище, пойми меня правильно, но я на самом деле, прост, как угол дома. Ну, ничего, Роже, покрутишься с нами и все сам поймешь.

Барон Роже де‑Турневиль быстро сбросил с себя одежду и встал передо мной посреди дороги. Наши друзья спешились и встали в круг. При этом коней, включая Орлика, который один не имел пока что всадника, даже не пришлось брать за узду. Положив на дорогу семь оберегов с синими глазками, я прижал руки к груди так, чтобы дать голубому свету беспрепятственно изливаться из Камня Творения и склонив голову принялся шептать магическое заклинание, призывая силы небесные оберегать моего нового друга от всех вражеских выходок и заподлян. По щекам Роже текли слезы, когда золотые обереги, исполняя в воздухе замысловатый танец, полетели к его сильному телу, иссеченному старыми шрамами. Барон так и не успел побывать ни в одной из моих магических купален.