Сара Риз Бреннан - Недосказанное (ЛП)

Тишина между ними всеми натянулась как струна. Затем Анджела выпрямилась в полный рост, по-кошачьи тихо устремилась вперед, взмахнув темными волосами на фоне ночного неба, следом за ней, разумеется, встал Ржавый. Оба отправились в переулок, сразу за Джаредом, и Кэми увидела их, бегущих на площадь.

Такое ощущение, что в аду вырезали маленький фрагмент и бросил прямо в самый центр её города. И в хаосе мерцающего огненного света и льющиеся крове мелькали люди, которых она любила. Она послала их туда. Анджела развернулась, подобно балерине, на окровавленных булыжниках и пнула сержанта Кенна в голову сзади. Ржавый и Эмбер Грин стояли, уставившись друг на друга на небольшом расстояние, разделенные небольшим количеством огня, а потом парень Эмбер, Росс, выбросил из своих рук огненный шар в Ржавого. Чтобы избежать столкновение с огнем, Ржавый бросился на мостовую. Но и то, была уверена Кэми, кончики его шевелюры разумеется подпалились.

Анджела резко обернулся к Россу, выкрикнув:

— Noli me tangere!* — и огонь тут же потух в его руках, и охватил его. Кэми увидела мистера Прескотта, который занес руку в сторону Анджелы: воздух превратился во что-то блестящие, острое и ужасное.

Холли бросилась сквозь ветви, служившие им ширмой, оставляя после себя сломанные ветви и оборванные листья. Она рванула в промежуток между Анджелой и её отцом.

Кэми с Эшем пригнулись, чтобы их никто не увидел. Они уперлись руками и коленями в мертвую траву и холодную землю. Она ждала, побежит ли он за друзьями, но он оставался на месте. Она посмотрела на отчаяние и красное мерцание пламени в его глазах.

Она оглядела сломанные ветви. Стеклянные витрины на Главной улице все мерцали огнем, а боковые улицы утопали во тьме.

Малинововолосая Рут провернула свой фокус — превращения воздуха в нож. Джаред небрежным жестом выбил его, так что тот превратился в сияющий вихрь, растворившийся в ночи: затем он сбил её с ног, еще одним жестом руки, даже не взглянув. Он пробивался через чародеев, будто едва замечал их, идя к своей истинной цели.

Роб Линберн увидел направляющегося к нему Джареда сквозь горящий ночной воздух, и поманил его.

Кэми потянулась, чтобы дотронуться до руки Эша, хватаясь за траву. Его кожа была ледяной.

— Эш, - прошептала она.

Эш оторвал взгляд от площади, где Лиллиан нападала и уворачивалась. Где волосы её блистали серебряным полотном, когда она шла.

Кэми встретилась с ним взглядом и подавила страх, решительно сопротивляясь ему в своей ярости.

— Я буду твоим источником, — сказала она. — Колдуй.

Глава Двадцать Шестая

Жестокие связи

Слова заклинаний падали на Кэми, как осколки стекла. Они лились дождем вокруг нее, холодным и острым, и она не могла схватить ни одного слова из них: она знала, что сделай она это, то испытала бы сильную боль.

Они ощущались неправильными и противоестественными, словно будучи обнаженной и пришитой к кому-то, кто сопротивлялся этому так же сильно, как и она, каждым участком кожи, которым соприкасались.

Она никогда не знала как это, чтобы кто-то касался её разума, не хотя этого, и она на интуитивном уровне не хотела, чтобы этот кто-то касался его.

Кэми обнаружила, что сжимает его руку, дабы получить хотя бы толику успокоения, а он сильно и неосознанно сжимал её руку в ответ. Пальцы давили кость, пока они отчаянно боролись своими разумами друг с другом, чтобы держаться друг от друга подальше.

У Кэми перед мысленным взором дрейфовала ФРАЗА, которую она услышала или где-то прочла: прими эту чашу от моих губ. Содержимой этой чаши было слишком горьким: каждое чувство говорило ей, что это яд, и она не могла заставить себя проглотить его.

Джаред был там. Анджела была там, и Холли и Ржавый. Она должна была помочь им.

Кэми подумалось с ужасающей ясностью, что последней мыслью её станет: Это самая худшая из всех, совершенных мной, ошибок.

Она перестала бороться с заклинанием, и позволила себе быть вовлеченной в отвратительную близость. Два человека в ужасной пародии на единое существо, становясь нечто таким, что должно показываться только на каком-нибудь карнавале ночных кошмаров.

Джаред не говорил ей на что это будет похоже. Эш рассказал. Возмущение и гнев, и предательство, появившиеся у неё в голове, словно вторгшаяся армия, не принадлежали ей. Как он и говорил об этом, все было иначе. Я не хочу этого!

Кэми не стала бы разговаривать с ним подобным образом. Она не могла. Пока нет.

Она шла, шатаясь, до тех пор, пока не сели и не открыла глаза. Мир остался прежнем. Он продолжал задыхаться в огне, во тьме и ужасе. Изменилась именно она, и теперь это не могло иметь значения.

— Ты тренировался использовать магию, — сказала она. Её голос напоминал поток звуков. — Значит, это ты должен использоваться полученную силу.

— Я не могу, — задыхаясь, произнес Эш. — Я не знаю как...я не...

Он был еще менее привычен к этому, чем она, напомнила себе Кэми. Именно она выбросила их обоих в эту авантюру, значит ей и брать все в свои руки, на её плечи ложится ответственность разобраться с ситуацией.

Она сделала глубокий вдох, горло саднило, словно она кричала, что есть мочи, и попыталась подумать трезво. Казалось невозможно как-то упорядочить мысли в своем разуме, в которой только-только вторгся чужак. Но она отказывалась допускать саму мысль об этом. Посреди хаоса творилось волшебство. Это было похоже на попытку схватить своими руками бурю, закружившую ножи, но она заставила себя думать о страдание и волшебстве раздельно. Ей хотелось дать магию Эшу. Она думала об открытых объятиях к нему, о том, что она могла предложить из того, что у неё было и он мог бы это использовать.

Эш забрал силу осторожно, как нечто, что он пытался унести в своих трясущихся руках, и при этом не проронить ни капли. Кэми почувствовала его удивление и впервые робкое чувство радости, пробившуюся сквозь ужаса и паники. Он не ожидал такого количества силы, или не ожидал, что она достанется ему так легко.

Джаред, по правде говоря, никогда по сути не оценивал или не понимал, какая у него имелась сила. Прежде Кэми не чувствовала, не принадлежащего её, такого ликования и не видела кого-то, кто знал, как использовать волшебную силу от неё и что-то с ней сотворить.

Рука Эша разжала её ладонь, и он поднялся на ноги.

На верхушки, раздетых зимой, деревьях упал свет, белый, похожий на лунный, и такой яркий, словно с небес упала звезда и превратилась в Новую. Свет замерцал нимбом в волосах у Эша, будто корона, когда он перемахнул через стену и разбил остатки от их ширмы, а потом устремился на городскую площадь.

Площадь была наполнена от края до края белым светом: каждый булыжник сиял, будто покрытый льдом. Тени и свет от огня были изгнаны, а вместе с ними и хаос. Все замерли, наблюдая за Эшем, который шел к площади, на которой неожиданно наступил мир, который он сам и сотворил.