Мария Чурсина - Хозяйка города

Фонари танцевали по улицам города, сужая и расширяя круги. Надя снова вышла на лестницу и посчитала пролёты. Нет, ей не подняться выше. Её колотила ледяная дрожь — страх высоты сделался невыносимым.

— Вета, — позвала она снова, и университет вдруг слабо отозвался.

— Поднимайся ко мне. Предпоследний этаж, до конца по коридору.

— Я не могу, спустись ты — запинаясь, проговорила Надя. Ветер пошатнул её, дёрнул к рухнувшим перилам, к пропасти за ними. Она упала, ободрав колено о сколотую ступеньку, но удержалась. Надины пальцы сами собой вцепились в связку амулетов.

Пёс учуял её тревогу и прижался, не давая упасть, — она ощутила, как под призрачной шкурой пульсирует речная вода. Эхо холодно вздохнуло Наде в лицо:

— Я не спущусь.

— Помоги нам спасти город.

Университет молчал. Надя напряжённо замерла, но слышала только вздохи ветра в пустых коридорах.

— Спасай его сама, — произнесла, наконец, Вета. — Всё погибло. Для меня всё кончено.

— Но почему? — Надя почти кричала. Ей в спину предупреждающе ударил ветер, и тон пришлось сбавить. — Ты ведь сильнее меня. Ты справишься со Скрипачом.

— Да, я сильнее. Но мы проиграем, и Пугало умрёт. А я не хочу этого видеть.

Надя постояла, не решаясь подняться даже на одну ступеньку. Надя сказала тихо:

— Но он ещё не умер. Пока ещё не поздно.

— Нет, поздно. Двадцать пять лет назад — уже было поздно.

— Почему?

Вета не расслышала, а может, просто не пожелала отвечать. Университет не подпускал к хозяйке тех, кого она не хотела видеть. Не перешёптывал лишние разговоры. Здешний ветер дышал теперь только пылью и ароматом запустения.

«Пойдём», — мотнул головой Пёс. — «Она не спустится».

Она не хотела уходить. Ещё не верила, что Вета отказалась помогать. Даже когда поняла, что фонари больше не танцуют на улицах — они осторожно подбираются к университетскому крыльцу. Десятки фонарей. Надя опустила лицо в ладони и с силой потёрла глаза.

По ту сторону моста город всё ещё ждал свою хозяйку. Все ещё верил, что она вернётся и защитит. А она его уже похоронила.

— Останься со мной, — прозвучало вдруг в тёмных коридорах. — Ты всё равно никого не спасёшь, а здесь хотя бы останешься относительно живой.

Надя опёрлась на перила и крикнула вверх, насколько хватило голоса:

— Нет! Я буду защищать город.

— Ерунда. Скрипач тебя уничтожит. Оставайся.

«Пойдём», — повторил Пёс, тревожно переступая лапами.

Они побежали вниз — вниз было легче, чем вверх, и страх высоты отступал. Выбираться через парадные двери было опасно, на мраморных ступеньках уже прыгали рыжие отблески.

Надя ощутила пролом в стене и бросилась к нему. Единственный способ бежать от фонарей: через внутренний двор наискосок, по скверу с мёртвыми деревьями, мимо переломанных скамеек и белых безглазых статуй.

— Мы только срежем путь, — пообещала она псу. — Я знаю, как выбраться. Нужно идти на шум реки.

В темноте она едва не налетела на эфемерный силуэт из листьев и пыли — силуэт мягко скользнул мимо. Надя не успела испугаться. Из университетского двора она выбралась по памяти — пролезла через прутья кованой ограды, Пёс проскользнул за ней.

Улица отражалась сама в себе, как в зеркале. Надя замерла, понимая, что совершенно сбилась с дороги. Ощущение направления пропало. Она потонула в темноте, как в омуте.

— Я знаю, как выбраться, — сказала она, чтобы не напугать Пса. — Мы должны выйти к реке. А там — рано или поздно проберёмся к мосту. Мы просто будем идти на шум волн.

— Оставайся. Ты никого не спасёшь. Всё уже погибло, — шепнул ветер им в спины.

Надя прибавила шагу. Потом они уже почти бежали по улицам, потеряв счёт поворотам и переулкам.

Впереди замаячила знакомая картина: бетонный парапет за строем чёрных деревьев. Надя бросилась к нему, легла животом на холодные камни: за парапетом не было реки. Они попали в отражение набережной, в складку пространства, как в дыру пододеяльника. Сколько теперь барахтаться, чтобы найти дорогу?

Надя села на асфальт, собираясь с мыслями. Она приказала себе успокоиться. Фонари бродили вокруг — Надя слышала их скрипучую перекличку, и Пёс слышал — призрачные уши настороженно дрожали. Оставаться на месте было нельзя. Чем дольше она просидит, тем ближе они подберутся. И неясно, выпустят ли из окружения во второй раз.

Она поднялась.

— Идём.

Сил, чтобы бежать, не осталось. Надя разглядывала таблички с названиями улиц — разборчивые надписи попадались редко. Всё больше разрушенных голых домов или полная бессмыслица надписей. Но иногда попадались ориентиры из живого города.

— Улица Голубиная. Нам на восток.

Пройдя ещё сотню шагов, Надя сообразила, что перепутала стороны света. Карта города в её памяти перевернулась вверх ногами. Но по проспекту их гнали фонари — не приближались слишком и не отступали. Пути для отступления были перекрыты.

Надя нырнула в темноту очередного переулка. Пёс обогнал её и выбежал вперёд, спрашивая глазами: «Мы заблудились? Спроси дорогу».

Надя беспомощно огляделась. Секунду назад она шла по улице, знакомой до последней травинки. Сейчас рядом не осталось ничего, что могло бы послужить хоть примерным ориентиром.

— Ведь и правда придётся спрашивать, — пробормотала она себе под нос.

Тишину улицы разорвал неприятный звук. Надя по-человечески вздрогнула. В новом городе давно убрали все уличные телефоны. От них остались разве что уродливые пятна на стенах домов и пучки растрёпанных проводов. Здесь телефонные будки ещё стояли.

Пёс встретился с Надей глазами.

«Возьми трубку».

— Уверен?

«Возьми».

Она перебежала на другую сторону улицы и коснулась пыльной трубки. В ухо полилась тишина. Захрипело, заскрежетало, будто вставали на место переломанные детали.

— Ты не выйдешь из этого города. Возвратись к университету и останься.

— Нет, Вета. — Голос прозвучал, как положено, твёрдо, но на другом конце провода только усмехнулись.

— Возвращайся к университету. Я расскажу тебе всё. Как только ты узнаешь тайну Скрипача, ты тут же передумаешь спасать город.

— Нет, — повторила Надя, но голос её предательски дрогнул.

Пёс смотрел, не отрываясь.

«Она врёт. Она же врёт, чтобы заманить нас к себе и не выпустить».

— Ты врёшь, — сказала Надя, чтобы убедить саму себя.

— Ты знаешь, кто такой Скрипач?

— Просто ещё один фантом города. Его создал Майский Арт и ваш сумасшедший восьмой «А».

— Нет. Восьмой «А» здесь ни при чём. Когда ты узнаешь, откуда он взялся…

Надя бросила трубку — обижено звякнул рычаг на телефонном аппарате.

— Пойдём, — бросила Надя. — Я спрошу дорогу.

Силуэты из пыли и листьев ускользали, стоило только к ним обернуться. Один превратился в сгорбленную старушку и забился в щель между домами.