Виктория Бесфамильная - Когда пропадают дедушки (СИ)

— Ты сейчас пойдешь и встретишься с Сореем, — рядом с Лоре встал ее провожатый. — Он хотел тебя видеть.

— Зачем? — поинтересовалась она, но ее вопрос остался без ответа.

— Пойдем за мной, — поманил рукой немолодой мужчина, державший в руках фонарь и Лоре, повинуясь толчку в спину, пошла.

Они вышли из комнаты, прошли по какому‑то коридору, а потом мужчина остановился возле тяжелой железной двери, открыл ее и пропустил ее вперед. Лоре почувствовала, как озноб пробежал по телу, когда тяжелая тюремная дверь со скрипом закрылась за спиной. Она словно погрузилась в непреходящую холодную ночь, которая уже протянула к ней свои длинные щупальца, хотела броситься назад, но тюремщик зажег свой фонарь и медленно побрел вперед по длинным гулким коридорам. Лоре пошла следом за ним. Коридор был бесконечно длинным и холодным, он неуклонно спускался вниз, становясь все темнее и темнее. Свет редких факелов, горящих на стенах, был бессилен сделать что‑нибудь с ночью царившей здесь и только робко мерцал, осознавая свою беспомощность и ненужность. Идя по этому коридору за слабым мерцанием фонаря Лоре чувствовала, как вся ее злость на повелителя Сорея постепенно уходит, растворяется в этой темноте, она знала, что какое — бы преступление человек не совершил, он не заслуживает быть похороненным заживо в замогильной ночи, и то, что ее дедушка, возможно, сидел сейчас в точно таком же месте, заставляло ее сердце жалобно сжиматься. Мертвые холодные стены возвышались над ней, словно нехотя расступаясь перед светом фонаря и жадно захлопываясь вновь за ее спиной. Лоре казалось, что так может продолжаться бесконечно, и что они никогда не выйдут отсюда. Ей казалось, что вся ее жизнь прошла в этом тюремном коридоре, который неуклонно спускался к сердцу земли. Неожиданно тюремщик остановился и загремел ключами, открывая засовы. То, что перед ними была дверь, Лоре поняла только по еще больше сгустившейся темноте и холоду со вкусом железа. Тюремщик распахнул дверь, и зажег еще один фонарь. Лоре взяла его и перешагнула через границу между непроглядной тьмой коридора и темной смертью камеры, слабый свет фонаря словно испугавшись, превратился в еле различимое мерцание, освещавшие только руку и пятно на полу. Лоре оглянулась, но увидела только слабый огонек другого фонаря по ту сторону границы, казалось здесь никого не было. Тогда она отважно шагнула вперед и услышала голос. Такой тихий, что даже в этом гулком молчание тюрьмы он не вызвал эха.

— Чем я могу помочь? — голос шел из черноты, как будто говорила сама комната.

— Как ваши дела? — вежливо поинтересовалась Лоре, всегда помнившая чему ее учил дедушка.

— Спасибо хорошо. Передайте вашему командору, что я чувствую себя вполне сносно и умирать не собираюсь, — в этом голосе слышалась легкая насмешка умирающего человека.

— Не думаю, что смогу это сделать, — призналась Лоре.

— Правда? Почему же? — в голосе послышалось легкое любопытство, но было ли оно настоящим или лишь данью вежливости, было не понять.

— Я не собираюсь с ним встречаться.

— Разумное решение — согласился голос.

Лоре чувствовала себя нелепо и глупо. А еще ей было страшно в этом холодном черном месте и, решившись, она сделала несколько шагов в направлении голоса, приподняла фонарь и увидела человека. Он сидел, прислонившись к стене, и был неестественно бледным. Человек смотрел на нее с интересом и любопытством, хотя вся его одежда была в крови и едва прикрывала раны на его теле. В этот миг Лоре забыла о собственном страхе, о том, что ее рана тоже болела после долгой скачки, обо всем, что ее беспокоило, даже о дедушке, она видела человека, которому нужна была помощь и сострадание, и движимая этим чувством опустилась перед ним на колени. Она не была сильна в медицине и не знала, как может ему помочь, но всем своим сердцем стремилась облегчить его страдания. Лоре порвала свою и без того излохмаченную одежду (выданную ей форму забрали, пока она была без сознания, как у недостойной) и перевязала его раны на руках, напоила водой и беспомощно огляделась в поисках хоть чего‑нибудь, что могло бы послужить ему мягкой постелью.

Сорей с удивлением наблюдал за ней. Эта странная девушка, будила в нем давно забытое чувство участия. Он давно уже не встречал такой детской доверчивости и открытости и был удивлен тем, что встретил их здесь, в самых темных уголках человеческой мысли — тюрьме. Сначала ему казалось, что это просто изощренная хитрость, предназначенная для того, чтобы помучить его, но чем больше он смотрел на нее, тем больше убеждался в том, что она искренна. Он усмехнулся ее расстроенному виду, когда она ничего не обнаружила и сам же, почему‑то, устыдился своей насмешки. В ней было что‑то непонятное, что‑то очень ранимое и хрупкое и очень мужественное. Он вспомнил холодный мрак тюремных коридоров, который превращал в трусов отчаянных смельчаков. Он вспомнил, что эти двери почти никого не выпускали назад, и потому было так мало желающих навестить узников, чтобы случайно не стать самому одним из них. И не находил ответа зачем и почему к нему пришла эта странная незнакомая девушка.

— Так зачем ты пришла сюда? Или тебе было интересно узнать, что со мной случилось?

— Нет, — Лоре решила, что в таком месте надо говорить только всю правду. — Меня привезли сюда, по распоряжению командора, сказали, что меня хочет видеть Сорей. Я не знаю зачем. Но я слышала, как командор сказал моим спутникам, что назад меня можно не привозить. Надеюсь только, что это не значит ничего плохого.

Сорей рассмеялся, затем схватился рукой за грудь, смех отдавался болью:

— Кто бы мог подумать, что его дела так плохи.

Лоре смотрела на него с тревогой. Ей совсем не нравилось то, что раненный человек находился в таком жутком месте. И совсем не хотелось думать о том, что добрые справедливые люди, которыми по ее мнению должен был быть командор Страг (хотя он ей и не нравился) и его воины, могли так поступить. Но все же, как бы наивна она не была, она понимала, что они знали об этом. Ведь командор Страг отдал приказ доставить ее прямо сюда.

— Значит, это была ты, — присвистнул Сорей отсмеявшись. — Мне показалось, что ты взрослее и больше.

— Наверное, это из‑за оружия, — предположила Лоре. — А где мы встречались?

— Это я ранил тебя, — Лоре испуганно ахнула и немного отодвинулась. — А потом ранили меня. Из‑за тебя.

— Мне очень жаль, — искренне призналась Лоре. — Я совсем этого не хотела.

— А чего же ты хотела. Зачем ты вообще вышла сражаться?

— Я ищу дедушку.

Этот ответ был так не похож на то, чего ждал Сорей, что на некоторое время он потерял дар речи.

— Понимаете, — Лоре вздохнула, — мой дедушка ушел и пропал. Я его сначала ждала, а потом решила искать, — Лоре снова вздохнула, посмотрела на грустный огонек фонарика и стала рассказывать всю историю.