Андрэ Нортон - Знак кота. Гнев оборотня

Однако она направлялась не ко мне, а к камню, на котором было разложено мясо, уже провялившееся до твёрдости подмётки. Ухватив за самый кончик полоску мяса, она повернулась ко мне. Подойдя на расстояние, достаточное, чтобы раздавить меня ударом передней лапы, она снова уселась и, мотнув головой, бросила этот кусочек мяса мне под ноги. Он упал мне прямо на сапог.

Вот так…

Я не верил своим глазам. Я слышал множество историй о песчаных котах, я знал, что они — коварные противники и порой превосходили человека хитроумием, так что старики начинали шептаться о демонах и тому подобном. В течение многих поколений мы, люди, и эти прекрасные животные были смертельными врагами. И вот она сама, по доброй воле, предлагает мне мир, так же, как я предложил ей чуть раньше.

Я поднял мясо и впился в него зубами, пытаясь оторвать кусок. У меня это еле получилось, кусок был жёстким, как засохшая дынная лоза. Всё–таки я упрямо разжевал и проглотил его, надеясь, что жёсткие волокна не оцарапают мне горло.

— Благодарю, о Великая, теперь мы делим одну долю… — кошка, конечно, не понимала меня, но я надеялся, что по тону моего голоса станет ясно — между нами мир. Повинуясь какому–то импульсу, я снял с шеи цепочку с кошачьей маской и протянул ей. Медальон коснулся камня рядом с хищницей.

Всё её внимание мгновенно обратилось к маске, теперь сиявшей под прямыми лучами солнца. Она наклонила голову, осторожно высунула языки легонько коснулась медальона кончиком языка.

В моей памяти возник тот сон — девушка, которая ходила по пятам за Равингой, так же коснулась языком куклы, которую держала её хозяйка. Та стройная девушка и эта могучая кошка «овсе не походили друг на друга — разве что обе были одного пола, — но в моих мыслях они почему–то соединились.

Кошка отступила назад, к своему коту. Она лизнула его, а затем, без всякого предупреждения, прыгнула из пещеры наружу, пронеслась мимо меня бронзовой молнией, вскочила на тот самый уступ скалы, на котором я впервые увидел её, — и пропала.

Я подобрал медальон и повесил его на место. Приближалась полуденная жара, пора было прятаться под мой убогий навес. Песчаный кот тоже отполз подальше в пещеру и, кажется, устроился спать. Я последовал его примеру.

Сны мне не снились, и едва услышав рык моего спутника, я сразу проснулся. Объяснений не потребовалось — наступил вечер, и в воздухе снова висел тяжёлый запах крыс. Однако враг не спешил наброситься на нас всей стаей, как я ожидал. Они рассыпались по сторонам, я видел, как чёрные тени перебегают с места на место. Мне потребовалось всего несколько мгновений, чтобы разобрать навес и высвободить посох для боя.

Я быстро отступил ко входу в пещеру. Для нас обоих было лучше отражать натиск вместе. И то, что крысы до сих пор не атаковали нас, беспокоило меня всё сильнее и сильнее. Под сомнением оказалось всё, что я знал об этих тварях, и все тактические приемы, которым я был обучен, теперь могли оказаться бесполезными.

Неужели где–то рядом прячется ещё одна из этих гигантских крыс, украшенная такой же печатью зла, как и та, которую я убил? Крысы, подчиняющиеся командам, — это противоестественно, а значит, вдвойне опасно.

Теперь я слышал их негромкое взвизгивание, эхом отражавшееся от камней вокруг нас. Трудно было сказать, насколько велика эта стая. Та, другая кошка — если бы она осталась с нами, нам пригодилась бы и её сила, и умение сражаться.

Я вытащил из–под рубашки медальон, и он мгновенно засиял своим собственным светом. Чуть позади мой спутник торжествующе рыкнул, несомненно, это был вызов врагам. И крысы ответили на этот вызов. Из–за камней на нас покатилась зловещая, чёрная волна смерти.

Мы приняли бой, и на сей раз кот бился рядом со мной, бился здоровой лапой, отбрасывая мерзких тварей в стороны, их тела шлёпались о скалы под глухой хруст ломающихся костей. А я работал своим посохом, сражаясь с неведомо откуда взявшейся уверенностью и силой. К тому же крысы больше не решались нападать на меня спереди; как только я поворачивался и свет медальона падал на одну из них, та тут же с визгом отскакивала в темноту.

Спустя некоторое время, к моему глубочайшему изумлению, крысы неожиданно отступили — что было совсем не в их натуре. Я остался настороже, внимательно прислушиваясь к звукам ночи. Сначала до нас доносился лишь тихий монотонный шорох песка, но вскоре на его фоне я уловил странный, прерывистый визг, словно кто–то переговаривался. Затем я снова услышал скрежет крысиных когтей по камням и приготовился к следующей атаке.

В комнате царил полумрак. Этим вечером Равинга приказала мне задёрнуть шторы. Теперь внутрь не проникали не только ночные огни вапаланского города, но и свежий воздух, полный запаха цветущих в саду деревьев куатта. Зато с жаровни, стоящей на треножнике в самом центре наглухо занавешенной комнаты, поднимались вверх колечки ароматного дыма.

Я сидела на табурете, на который указала моя хозяйка, выпрямив спину, сжимая в руках ларец, который она перед тем выдала мне. Не в первый раз я помогала Равинге в таком обряде и не в последний, если я хочу достичь своей цели и овладеть вожделенным знанием, ибо именно такое желание давно уже снедало меня.

Равинга сидела на полу, положив перед собой кусок раскрашенной кожи орикса. На этот рисунок у неё ушло много ночей, она подолгу задумывалась, прежде чем в очередной раз коснуться кожи смоченной в краске кисточкой. Должно быть, она извлекала этот узор из самых потаённых глубин памяти.

На коже теперь стояли маленькие фигурки. Не такие куклы, каких мы продавали на рынке, чтобы заработать на хлеб, гораздо сложнее. Крошечное личико каждой из них раз за разом переделывалось, пока хозяйка с удовлетворением не кивнёт и отложит в группу готовых. Некоторые лица были мне хорошо знакомы…

Здесь блистала Алмазная Королева Вапалы, в своей драгоценной короне и парадных одеждах. И Топазовая Королева Аженгира, самой бесплодной и пугающей земли. Нашлось место и Великому Канцлеру Внешних Земель и Сапфировой Королеве Каулаве.

Все они были вылеплены из глиняной смеси, секрет которой Равинга хранила в строгой тайне. Именно эта смесь делала руки и головы кукол неотличимыми от живой плоти. Все они были одеты в миниатюрные платья и украшены столь искусно сделанными крошечными украшениями, что можно было только подивиться умению мастера.

Рядом с каждой королевой стоял её Министр Равновесия, с суровым, словно высеченным из камня лицом. Казалось, именно сейчас перед ними стоит тяжёлая задача избавиться от лишнего скота, а может быть, даже и от людей.

Здесь был и Шанк–дзи, хотя он и не занимал никакого поста, чтобы оказаться в такой высокопоставленной компании. Да, пусть он и сын императора, но у нашего повелителя не может быть законной жены, и любой из его отпрысков не более чем малозначительный вельможа. Я задержалась на Шанк–дзи взглядом, но вспомнила — мои мысли не должны отклоняться в сторону от того, что мне приказано делать. Однако старая ненависть не утихает, и не всякий может сдержать её в узде — если только он не следует ритуалам высшей Плоскости.