Андрэ Нортон - Знак кота. Гнев оборотня

Герольд выступил вперёд, и Великий Мобиль, сверкавший у нас над головами всеми цветами радуги, прозвенел в последний раз и умолк. Проникновенный голос Герольда, подобающий его сану, разнёсся над стихшей внизу толпой.

— Великий Хабан–дзи навечно слился с Духом нашей земли. На его место должен стать другой. Слушайте асе о храбрейшие и искуснейшие! Слушайте хорошенько, прежде чем отважитесь встать на путь испытаний, ведущий к короне!

Тут он указал на Великую Корону, подвешенную в сердце мобиля.

— С древнейших времен заведено, что желающий взойти на престол должен показать себя перед каждым из королевств, чтобы все увидели, что он знает жизнь тех, кем будет править. Итак…

В королевствах: в Сноссисе он должен достигнуть потока вечнотекущей лавы и принести из храма, стоящего над огнём, одну из рубиновых кошек Куарра.

В Аженгире он должен добыть кристаллы соли, дабы показать живущим там людям, что не уступит им в силе и умении.

В Тваихик он должен вынести плод из проклятого сада.

В Каулаве он должен отыскать Леопарда–хранителя вечного знания и предстать перед ним, чтобы коснуться талисмана, быть испытанным и получить высшую власть судить по делам добрым и злым.

А вернувшись сюда, он должен завладеть короной, висящей в воздухе.

Тот же, кто пройдёт с победой сквозь все эти испытания, — да будет он Императором!

Скорее всего, мелькнуло у меня в голове, он сольётся с Духом. Кто из смертных в силах вынести такое? Всем известно, что каждое из этих препятствий почти невозможно преодолеть. Но я понимал также и то, что послаблений не будет, что всё названное Герольдом должно быть преодолено и будет преодолено. Где–то здесь, в толпе, замершей у подножия лестницы, стоит человек, который в конце концов поднимется по этим ступеням наверх с короной в руках. Сколько бы людей ни погибло прежде него.

Перед ступеньками лестницы, на самом верху которой стояли вельможи, собрались те, кто пожелал принять участие в испытаниях. Я знал, что многие из них отправились в столицу, не дожидаясь смерти Хабан–дзи, как только разнеслись первые слухи об его тяжкой болезни. Теперь они стояли здесь, каждый рядом со своими земляками, разодетые, увешанные оружием, красуясь перед товарищами.

Отсюда, из глубины толпы, была видна лишь сплошная полоса воинских париков. Вокруг называли их имена, но ни одного знакомого мне, кроме Шанк–дзи.

Леопард поднялся на ноги, и шум толпы разом стих. Раздавался лишь негромкий звон маленьких мобилей, а Великий Мобиль теперь будет молчать до самого последнего испытания.

Грациозное животное поплыло вниз по ступеням. Под солнечными лучами его шкура отливала лазурью, глаза горели холодным, молочно–серым огнём. Он направился к кандидатам. Толпа отшатнулась назад, и меня оттеснило к одной из улиц, выходивших на площадь. Я уже не видел происходящего, но знал, что леопард ищет.

Гомон усилился. Тесные ряды пришедших из Сноссиса расступились, и на ступеньки поднялся один из них. Он стал перед своей Королевой, которая приветствовала его как героя, вручив ему эмблему соискателя. С этого момента он был свободен ото всех обязательств, кроме лежавшей перед ним цели.

Вскоре к нему присоединились избранные из Аженгира и Тваихик, потом Шанк–дзи, которого нельзя было спутать с другими соискателями. Затем в толпе снова зашептались. Пока ещё вперёд не вышел кандидат, представляющий мою землю, — а ведь я видел там довольно много желающих из Каулаве.

Стоявшая за спинами выбранных толпа снова зашевелилась, и опять меня оттеснили назад. Я уже давно потерял и Равингу, и Алитту. Сейчас меня окружали горожане Вапалы, люди средних сословий, обменивавшиеся замечаниями на своём отрывистом языке. Новости из передних рядов распространялись быстро, и, судя по обрывкам фраз, леопард просто прошёл мимо посланцев Каулаве, словно их не существовало, и теперь углубляется в толпу.

Я увидел в людской массе разрыв, отмечающий путь леопарда, люди расступались в стороны, освобождая путь воплощению имперской власти. И казалось, воплощение идёт в мою сторону.

Мужчины и женщины теснились, уступая дорогу могучему зверю, словно самому Императору. Он остановился — передо мной!

Серебристые, как луна, глаза смерили меня с ног до головы. Затем взгляд замер на медальоне, который я решился надеть для такого дня. Леопарды и песчаные коты не связаны кровными узами. Многие поколения леопардов вместе с вапаланскими воинами охотились на котов. Леопард оскалил зубы, клыки угрожающе блеснули. Он стоял так всего мгновение, а затем подошёл прямо ко мне и хищно раскрыл пасть, словно увидев желанную добычу. Он не рычал, как делал это, выбирая других.

Кругом шарахнулись прочь, и я остался с леопардом один на один. Он ещё раз взглянул мне в глаза, и теперь, как бы мне ни хотелось улизнуть в ближайшую улочку, удрать от этого зверя, я понимал, что пути к отступлению нет. Между мной и лестницей, на которой стояло четверо уже выбранных, образовалась свободная дорожка, леопард повернулся и зашагал по ней. Я поплёлся следом, расставшись с надеждами обмануть судьбу.

Толпа вокруг взорвалась возбуждённым гомоном с акцентами всех королевств. Я гадал, не случалось ли такое прежде, и досадовал, что это случилось со мной. Я не был добрым молодцем, закалённым пустынными патрулями, уважаемым в своём клане или Доме. Те, с кем мне придётся соперничать, отличались от меня так лее, как небо от земли.

Я приближался к своим землякам, кауланам, и хотя почти все они уступали мне дорогу, нашёлся такой, что твёрдо загородил мне путь. Он стоял ко мне лицом и, посмотрев на него, я понял, что в этот миг мой братец питал ко мне уже не презрение, а чувство, весьма близкое к ненависти. Я заметил, как он стискивает кулаки, словно жалея, что в них нет оружия. Сузившиеся глаза затянуло непроницаемой пеленой. Словно мы были не родными братьями, а закоренелыми, заклятыми врагами.

Леопард, пройдя мимо, снова уселся на ступенях и застыл, как изваяние. Однако Каликку вовсе не собирался пропускать меня. Стало совершенно ясно, что он преисполнен решимости не допустить меня к тем четверым, выбранным судьбой — или капризом зверя.

— Это простой прислужник! — взметнулся его вопль, и все кругом притихли, прислушиваясь. — Этот человек — простой пастух, носильщик! Он недостоин…

Теперь он повернулся и обращался к нашей Королеве, которая спустилась на пару ступенек ниже, тоже удивлённая странным выбором леопарда.

— О Великая Госпожа, этот человек — позор для народа Каулавс! Его нельзя избирать, он опозорит наше королевство! Неужели он будет избран?

Но рядом с Королевой Аломпрой Заканной встал Герольд. И он ответил моему брату: