Андрэ Нортон - Берегись ястреба. На острие меча

Наверное, она так пристально посмотрела на мальчика, что привела того в замешательство, потому что он запнулся, и прежде чем Тирта смогла спросить, заговорил фальконер.

— А что в этом символе, маленький брат? Леди — глава Дома Ястреба, последняя в своём роде. Она несёт меч Дома. Что ты о нём знаешь?

— Ты фальконер, мастер меча, и твоя птица едет с тобой, — ответил Алон. — Но такую птицу, которая на мече леди, я тоже видел, и ещё до нашей встречи.

— Где? — быстро спросила Тирта. На какой–то добыче, взятой в крепости и за эти годы переходившей от вора к вору?

— Незадолго до Луны Ледяного Дракона к нам пришёл человек. Тогда выпал густой снег и закрыл горные проходы. Человек гостил у Парлана десять дней, поменял свою лошадь на другую. У него на левой руке было металлическое кольцо, не из золота и не из серебра, какое–то красноватое, и на нём рисунок, такой же, как на твоём мече. Он имел привычку вертеть это кольцо, когда говорил, всё время поворачивать на пальце, и поэтому все его замечали.

— Как его звали? — спросила Тирта.

— Он назвался Эттином и сказал, что он щит без девиза, раньше служил с пограничниками, а потом решил вернуться в Карстен. Он… — на лице Алона снова появилось удивлённое выражение. — Не думаю, чтобы он был из Древних: у него светлые волосы и голубые глаза.

Услышав это имя, Тирта резко выдохнула и тут же заметила, что привлекла внимание фальконера. Мертвец, которого они нашли, тоже носил герб Ястреба. Он был ей незнаком. Но этот… Так много лет прошло. Неужели это правда?

— Ты знаешь человека с кольцом лорда? — в голосе фальконера снова послышалась подозрительность.

— Много лет назад был такой ребёнок. Древний народ иногда заключает союзы с салкарами. И среди пограничников встречаются салкары, хотя прежде всего они верны морю.

— А кольцо лорда? — воин снова бросил ей вызов. Тирта прямее села в седле, встретила спокойно его взгляд.

— Это не может быть подлинное кольцо. Лорд Дома Ястреба носил такое на руке, когда встретил смерть в собственных стенах. Младший брат лорда, который отсутствовал во время нападения, никогда этим кольцом не владел. Может быть, в качестве добычи оно попало в руки этого Эттина. Он мог потребовать его себе, но кольцо не предназначено для полукровок, — девушка высоко подняла голову и заговорила с силой. — Из нашего Дома я последняя — и не явилась бы в Карстен, если бы это было не так.

Она понимала, что у воина перед ней преимущество: он в шлеме, лицо его закрыто. Впрочем, выражение лица фальконера и так нелегко прочесть. Он мог поверить ей, а мог и не поверить. Если посчитает, что она лжет (а разве в глубине души фальконеры не считают всех женщин лгуньями?), она объявит их договор расторгнутым и избавится от обязанности вести его и Алона навстречу катастрофе. Потому что он, конечно, возьмёт с собой мальчика, чтобы тот не попал под её влияние и не запачкался в таком общении.

Но воин задал ей вопрос, который, очевидно, занимал его с самого начала пути.

— Что спрятано в этом Доме Ястреба?

Другими слова, поняла Тирта, он спрашивает, зачем одинокая женщина уходит из безопасных мест и ищет разрушенную и осквернённую крепость, где, возможно, в течение всей её жизни никого не было.

Вот оно — момент, когда она либо должна заразить их своей убеждённостью, либо потерпеть поражение. Поверит ли он? Что она испытывает некое принуждение, что сны заставляют её искать наследие, природы которого она сама не знает? Знает только, что оно имеет огромное значение и обязательно должно быть найдено.

— В Доме Ястреба находится то, что я должна отыскать, — Тирта выбирала слова очень тщательно. О снах, которые преследуют её всю жизнь и привели сюда, она не стала говорить. — Я должна найти это. Но, кажется, это ищут и другие. Не знаю, почему я должна это сделать, — добавила девушка, как будто защищаясь. — Это обет, наложенный на меня. Вы в Гнезде разве никогда не слышали об обетах?

Она почти видела, как складываются его губы, чтобы произнести «колдовство», как они часто делали это раньше. Но когда фальконер заговорил после недолгого молчания, он произнёс совсем другое:

— У нас есть сказание об Ортале… — он словно вспоминал что–то. — Да, я слышал об обетах. Они могут быть наложены на человека, и тот не обретёт свободы, пока не выполнит обет. Ортал уплыл на корабле во дни Аркела, шестого мастера Гнезда, потому что оскорбил человека, обладающего Силой, и никакой выкуп не мог снять этот обет. Трудная у тебя задача, леди.

Тирта облегчённо вздохнула: он принял её объяснение.

— Тогда ты понимаешь, почему я должна ехать. Но я снова скажу тебе, фальконер, и тебе, Алон, обет наложен не на вас, вы не обязаны следовать за мной. Не знаю, что меня ждёт в Доме Ястреба или возле него, но то, что я должна сделать, это никак не удовольствие.

Резким знаком своего когтя фальконер велел ей замолчать.

— Быть может, этот Джерик — часть того, что должно помешать тебе выполнить задачу. Мы поедем… — ни слова не говоря больше, фальконер снова занял своё место впереди, и девушка решила, что сейчас лучше не возражать ему. Она с первой же встречи поняла, что он очень упрям. Вполне вероятно, что теперь он считает затронутой свою честь, а это скрепляет их отношения прочнее любого договора.

— Этот Эттин… — она повернулась к Алону. Мальчик продолжал ехать с ней рядом, когда фальконер выдвинулся вперёд. — Он был молодой?

— Так он выглядел. Разговаривал мало, но любил расспрашивать, и Парлану он нравился. Он пытался убедить незнакомца, что опасно в одиночку ехать на юг. Но тот всегда отвечал, что должен. У него была тонкая кольчуга и простой шлем, какие носят пограничники, и меч его выглядел неплохо. Но ружья–игольника у него не было, не было и такого лука, как у тебя. Я думаю, он был хороший человек.

Тирта тем временем вспоминала стройного светловолосого мальчика, который так быстро рос. Не успев стать взрослым, он уже прочёсывал с патрулями пограничников тропы вдоль границы, потому что в этих пограничных землях рождается мало детей. И эти дети рано узнают, как играть роль взрослых мужчин и женщин. Они дважды встречались под крышей, которая стала её первым домом, но знали друг друга не очень хорошо. Они были дальними родственниками.

Как попало к Эттину кольцо Ястреба и что привело его к этому одинокому путешествию перед ней? Может, тоже сны? Не играет ли некая Сила с ним и с другими, вроде того незнакомца, который умер от ран в глуши? Она его никогда раньше не видела и не слышала, чтобы в Эсткарпе появился ещё кто–то из её Дома. Дома и кланы Древних тесно связаны, их члены тем крепче держатся друг друга, чем больше отнимают у них. Если бы из Дома Ястреба уцелел кто–нибудь ещё, за все эти годы — множество беженцев за это время прошло через горы и присоединилось к отрядам пограничников, — они наверняка связались бы друг с другом. Бежавшие передавали друг другу имена и разыскивали своих родичей, узнавали об их судьбе.