Абрахам Меррит - Лесные женщины (сборник)

Однажды ночью в конце третьей недели сигнальные барабаны звучали до самого рассвета. На следующий день мои учителя не появились, не было их еще два дня. Но наши люди сообщили, что вокруг всего лагеря видны посты уйгуров. Наши рабочие боялись, и никакой работы от них нельзя было добиться.

В полдень на четвертый день мы заметили облако пыли, быстро приближавшееся с севера. Вскоре послышались звуки уйгурских барабанов. Затем из пыли показалась группа конных уйгуров. Их было двести-триста человек, все вооружены копьями, а многие – и ружьями. Они полукругом выстроились возле лагеря. Предводитель с холодным взглядом, который был мои главным учителем языка, спешился и пошел вперед, ведя на поводу великолепного черного жеребца. Большая лошадь, сильная, непохожая на поджарых лошадей уйгуров; такая лошадь легко выдержит мой вес.

Уйгур опустился на колено и протянул мне повод жеребца. Я автоматически взял его. Лошадь осмотрела меня, принюхалась и положила морду мне на плечо. Все всадники одновременно взметнули копья и выкрикнули какое-то слово, которое я не уловил, потом спешились и стояли в ожидании.

Предводитель встал. Из своей одежды он достал небольшую шкатулку из древнего нефрита. Снова опустившись на колено, он протянул мне шкатулку. Я нажал, крышка открылась. Внутри было кольцо. Широкое и массивное, из чистого золота. А в нем прозрачный желтый камень, квадратный, в полтора дюйма. И внутри камня изображение черного осьминога.

Щупальца осьминога веером протянулись от тела. Казалось, они высовываются из желтого камня. Я даже разглядел на конце ближайшего щупальца присоску. Тело виднелось не так четко. Оно было туманным, казалось, уходило вдаль. Черный осьминог не был вырезан на камне. Он находился внутри.

Я испытал странное смешение чувств – отвращение и одновременно ощущение чего-то очень знакомого, как будто уже видел это раньше – мы называем это двойной памятью. Не раздумывая, я надел кольцо на палец – оно пришлось точно по размеру – и поднял руку, солнце отразилось в камне. Мгновенно все уйгуры упали на землю и лежали на животе, вытянувшись передо мной.

Предводитель уйгуров заговорил со мной. Я подсознательно ощущал, что с того самого момента, как он протянул мне кольцо, он внимательно следит за мной. Теперь мне показалось, что в глазах его благоговейный страх.

– Твоя лошадь готова… – и он употребил то же слово, каким меня приветствовали его воины. – Покажи, что ты хочешь взять с собой, и твои люди понесут это.

– Куда мы идем… и насколько? – спросил я.

– К святому человеку твоего народа, – ответил он. – А насколько… только он сможет ответить.

Я почувствовал раздражение от этой бесцеремонности. К тому же меня удивило, что он говорит о своих людях, как о моих.

– А почему он сам не пришел ко мне? – спросил я.

– Он стар, – ответил уйгур. – Такого пути он не выдержит.

Я взглянул на всадников, стоявших теперь рядом с лошадьми. Если я откажусь идти и мои товарищи меня поддержат – а они меня поддержат, это будет означать немедленную гибель всего лагеря. К тому же я сгорал от любопытства.

– Я должен поговорить со своими товарищами перед уходом, – сказал я.

– Если Двайану, – на этот раз я уловил слово, – хочет попрощаться со своими псами, да будет так. – В его взгляде блеснуло презрение, когда он посмотрел на старика Фейрчайлда и остальных.

Мне определенно не понравилось ни то, что он сказал, ни то, как сказал.

– Жди меня здесь, – коротко сказал я и пошел к Фейрчайлду. Вместе с ним я пошел в палатку. Барр и другие члены экспедиции – за нами. Я рассказал им обо всем. Барр взял меня за руку и осмотрел кольцо. Он негромко свистнул.

– Вы знаете, что это? – спросил он. – Кракен, сверхмудрое, сверхзлобное мифическое морское чудовище древних норвежцев. Видите, у него не восемь, а двенадцать щупалец. Его никогда не изображали меньше чем с десятью. Он символизирует принцип, враждебный Жизни, – не саму Смерть, а скорее уничтожение. Кракен – и здесь, в Монголии!

– Послушайте, шеф, – обратился я к старому Фейрчайлду. – Вы можете помочь мне лишь одним, если, конечно, хотите. Отправляйтесь как можно быстрее в наш старый лагерь. Свяжитесь с монголами, обратитесь к тому вождю, который часто привозил борцов: монголы покажут вам, кого я имею в виду. Уговорите его, наймите, чтобы как можно больше воинов собралось в лагерь. Я вернусь, и, вероятно, за мной будет погоня. Вас тоже подстерегает опасность. Может быть, не в данный момент, но может так получиться, что эти люди захотят убрать вас. Я знаю, о чем говорю, шеф. Сделайте это ради меня, если не ради себя.

– Но они следят за лагерем… – начал он возражать.

– Не будут… после моего ухода. И некоторое время после этого. Они все уедут со мной. – Я говорил абсолютно убежденно, и Барр в знак согласия кивнул.

– Король возвращается в свое королевство! – сказал он. – И все его верноподданные вместе с ним. Он в безопасности – пока он с ними. Но… Боже, если бы только я мог отправиться с вами, Лейф! Кракен! А в древних легендах Южных морей говорится о великом Осьминоге, который дремлет на дне и ждет своего часа, когда он сможет уничтожить весь мир и всю жизнь. А на высоте в три мили Черный Осьминог вырезан на утесе в Андах! Норвежцы – жители островов Южных морей – жители Анд! И всюду один и тот же символ, вот этот!

– Обещаете? – спросил я Фейрчайлда. – От этого может зависеть моя жизнь.

– Мы будто покидаем вас. Мне это не нравится.

– Шеф, они сотрут вас в минуту. Возвращайтесь и поднимайте монголов. И татары помогут. Они все ненавидят уйгуров. Я вернусь, не бойтесь. Но готов поручиться, что вся эта свора, если не больше, будет идти за мной по пятам. Вернувшись, я хочу найти стену, за которой можно укрыться.

– Мы уедем, – пообещал он.

Я направился к своей палатке. Уйгур с холодным взглядом сопровождал меня. Я взял ружье, пистолет, сунул в карман зубную щетку и бритву и повернулся, чтобы уходить.

– Больше ничего? – в вопросе слышалось удивление.

– Если что-то понадобится, я вернусь, – ответил я.

– Нет – после того, как вспомнишь, – загадочно сказал он.

Бок о бок мы пошли к черному жеребцу. Я сел на него.

Отряд окружил нас. Копья образовали преграду между мной и лагерем. Мы двинулись на юг.

Жеребец бежал ровным раскачивающимся шагом. Он легко нес мой вес. Примерно за час до темноты мы оказались на краю пустыни. Справа виднелся невысокий хребет из красного песчаника. Прямо перед нами ущелье. Мы въехали в него. Через полчаса мы выехали на старую дорогу, теперь всю покрытую булыжниками. Дорога уходила на северо-восток к другому, более высокому хребту красного песчаника; он находился от нас в пяти милях. Мы добрались до него уже в начале ночи, и здесь мой проводник остановился, сказав, что мы заночуем до рассвета. Около двадцати всадников спешились, остальные проехали дальше.