Робин Мак-Кинли - Проклятие феи

Они проговорили всю ночь. Рози помнила, какой долгой она выдалась. И все же, когда Рози увидела, как свет зари просачивается сквозь щели в ставнях, она удивилась, будто не ожидала, что новый рассвет настанет, пока они не встретятся с Перницией и не сокрушат ее. Или она их. Рози приходилось одергивать себя, когда ей начинало казаться, будто все это долгий и страшный сон: Айкор, новости, которые он принес, – новости о том, что Перниция не просто беда всей их страны, как засуха или нашествие таралианов, но их беда, ее беда, ее собственный личный враг, знающий ее имя и жаждущий ее смерти. Именно ее, Рози, ведь она принцесса, а вовсе не двоюродная сестра Катрионы и не племянница Тетушки, о чем она не могла забыть, потому что Перниция не забудет и потому что Рози обещала Дроку помнить о том, кто она.

Никогда прежде она не бывала окружена таким количеством столь разных животных, сосредоточенных на одном и том же деле – ее деле. От их мельтешения и галдежа выкрикиваемых наперебой замечаний и мнений (и требований повторить то, что только что прозвучало: Рози явно была лучшим среди людей переводчиком – или передатчиком, а малиновки, вполне бегло беседующие с Тетушкой, имели привычку говорить все одновременно) у Рози кружилась голова. Она пропустила часть рассказа Айкора, описывавшего прошлый год: как все приближенные короля с королевой ощутили, что то, чего они все ждали, страшились и надеялись избежать, не предотвращено вовсе (они разве что могли поставить себе в заслугу прошедшие двадцать с лишним лет) и приближается к кульминации, к которой стремилось все это время.

– Волшебники и мы, феи, конечно, почувствовали это острее всех, но даже посудомойки и младшие конюхи заметили ее приближение – так в преддверии сильной бури волоски на затылке становятся дыбом. Мы должны были найти вас первыми. Ведь если бы она встретила вас, коснулась, схватила раньше… что ж, мы бы уже ничего не могли предпринять, чтобы ее остановить.

Рози вспомнила голос у себя в голове: «Нашла!» Но ей не хотелось никому об этом рассказывать, особенно Айкору, и она смутно подозревала, что, описав произошедшее вслух, сделает его более настоящим, а она не хотела, чтобы оно оказалось настоящим.

– Вы действительно не знали, где мы, – заключила Катриона.

– Нет, – подтвердил Айкор. – Так решила Сигил, и я с ней согласился. Знание оставляет следы, хоть и слабые. Мы бы предпочли вовсе не оставлять следов, но Сигил нужно было поговорить с вами, а вам – унести принцессу с того места, где… с именин. Но это были очень слабые следы, и мы предприняли все возможное, чтобы их запутать. Если бы мы знали, в какую сторону направить наши мысли или в какую сторону их не направлять… Нет. Это привело бы к катастрофе, не к безопасности. Королевские маги, конечно, не согласились, но ничего не могли с этим поделать. – Он издал еле слышное сухое фырканье, которое можно было принять за смешок, чуть помешкал и продолжил, посерьезнев: – Сигил приняла решение. Среди нас никогда не было согласия по вопросу, может ли проклятие подействовать раньше назначенного. Мы с Сигил считаем, что, даже если нет, Перниция была бы счастлива… заполучить принцессу в руки, прежде чем сожмет кулак.

– Как вы нас нашли? – спросила Тетушка.

– Я прошел по следу, оставленному моим талисманом двадцать один год назад. О да, это и впрямь был весьма бледный и выцветший след! Но я мог его различить. Наверное, никто другой не смог бы, если Перниция так вас и не нашла. Вот почему меня выбрали для этого похода, хотя… – Он снова чуть помешкал. – Я бы в любом случае боролся за это право. Но мои… обстоятельства… также на удивление убедительны: забытый крестный, который непреднамеренно подарил… кое-что.

Рози ощущала на себе его взгляд, но свой решительно не отрывала от пола. Ее по-прежнему изредка сотрясали приступы дрожи, и она предпочла сесть у очага, спиной к огню. Рубашка так нагрелась, что временами, когда Рози шевелилась, ткань, касавшаяся кожи, обжигала. Она вздрагивала, но не отодвигалась. Некоторые из младших зверей уже засыпали. Олененок на лестнице перестал повторять: «Но я не понимаю», козлята в спальне Катрионы перестали повторять: «Но зачем кому-то так поступать?» – а прочие разнообразные детеныши перестали повторять: «Но это же плохо. Почему она такая плохая?» Ральф свернулся калачиком, спрятав нос под хвостом, и уснул у нее на коленях. Пеони сидела рядом, чуть дальше от жаркого пламени, но они по-прежнему держались за руки. Лисенок, тоже уснувший, зарылся носом под локоть Пеони, а его длинный пушистый хвост свисал у нее с колен. Катриона то и дело поглядывала на них, как будто убеждаясь, что они, а главное, Рози, по-прежнему там. Рози встречалась с ней взглядом, когда чувствовала, что она смотрит, – с ней, но не с Айкором.

Ее мысли снова пришли в смятение. Ей вспомнилось заклятие для вышивания. Наверное, это был один из подарков фей-крестных. Она вспомнила о том, что у нее были феи-крестные и что у Катрионы сложилось о них невысокое мнение, хотя не смогла вспомнить, чтобы слышала когда-нибудь, какими были подарки. Если они сводились к чему-то наподобие вышивания, неудивительно, что Катриону это не впечатлило. Что еще она может делать? Штопать, как ветер? Прясть золото из соломы? Внезапно у нее перехватило дыхание: ее ужасные, отвратительные волосы! Волосы принцессы! Золотистые локоны! Интересно… Она искоса глянула на длинные золотистые локоны Пеони. Да, но ей-то они идут. Рози подняла свободную руку и подергала себя за ненавистные кудряшки. По праву или нет, но они со всей определенностью принадлежали ей.

«Интересно, что Айкор подарил бы прин… мне?»

– …Когда пропал Роуленд – вот когда мы по-настоящему начали тревожиться, – продолжал говорить Айкор.

Рози ощутила дрожь, охватившую ее подругу при этом имени, увидела, как слово «Роуленд» складывается и замирает на ее губах. Вслух Пеони его не произнесла. Какое отношение может иметь к чему бы то ни было подмастерье кузнеца, пусть даже хороший подмастерье? Это не может быть тот же самый Роуленд. Даже хороший подмастерье кузнеца со странным семейным обетом, не позволяющим ему жениться на любимой девушке…

– Холодное железо, – задумчиво произнесла Тетушка. – Мне мерещилось нечто странное в этом мальчике, но я была совершенно уверена, что с ним все в порядке, и не стала вмешиваться. Столько всего произошло в этом году…

– Да, – подтвердил Айкор. – Холодное железо. Когда он исчез, мы поняли, что он наверняка скрывается под видом кузнеца. Забавно, но это я предложил ему заняться кузнечным ремеслом из-за обета. Он годился по возрасту в подмастерья, и его отец обратился к нам за советом. Вы знаете, что каждый наследный принц Эрлиона приносит обет в свой десятый день рождения? Конечно, он знал историю нашей принцессы, но кто мог предугадать… Обычно клятвы приблизительно одинаковы: касаются преданности Эрлиону и всему королевству и всего такого. На протяжении поколений это было скорее формальностью, чем обетом, но обычай по-прежнему в силе, и в том числе поэтому принцы Эрлиона остаются столь надежными друзьями наших правителей. Юный Роуленд решил, что сделает что-то значительное. Впрочем, мое впечатление от мальчика подсказывает, что думал он не столько о значительности собственных поступков, сколько о несчастной, одинокой, лишенной друзей принцессе, на которой никто, вероятно, не захочет жениться, что крайне прискорбно для будущей королевы.