Беттина Белитц - Сумбурно хаотичный (ЛП)

- Почему ты теперь вдруг думаешь, что это действительно был Сердан? - спросила Софи задумчиво.

- Потому что он только что, при репетиции, постоянно смотрел в твою сторону, - выдумала я. - Да, Софи, ты ему нравишься. Точно. Может быть, сегодня вечером он ещё подойдёт к тебе? И - что-нибудь сделает? - Так, теперь моя фантазия достигла своих приделов. На очереди была Софи.

Её глаза расширились.

- Последний вечер ... Такие вещи чаще всего случаются в последний вечер, - прошептала она мечтательно. - О. Это было бы ... это было бы ... А он мне вообще нравится?

- Конечно нравится, - заверила её я. - Тебе он понравится. Он много не говорит, но у него есть ... он ... он хорошо ладит с моей собакой. - Пердящей, всегда недовольной дворнягой, которая выглядела как плюшевый монстер. - Могвай его любит! Он позволяет ему даже почесать себе живот.

Софи вздыхая, прислонилась к стене и уставилась с затуманенным взглядом на сцену.

- Знаешь, Люси, это всё очень захватывающе? Я никогда бы не подумала, что Сердан так хорошо целуется ...

- Да, я тоже нет, - оборвала я её. - Пойду ещё раз приму душ. Увидимся во время ужина.

Почему-то я вдруг разозлилась на Софи. Неужели ей нужно было постоянно напоминать мне, как классно Леандер может целоваться? На пути к моей комнате я встретила Сеппо. Одного. Я встала, вытянув руки в стороны посередине коридора, так что он не мог меня проигнорировать.

- Что тебе, Катц? - спросил он угрюмо.

- Я всё ещё жива, ты задница, - прошипела я. - Так что обращайся со мной таким образом. Эй, я здесь! - Неохотно он посмотрел мне в глаза.

- Ты всего не понимаешь, Люси, - сказал он уклончиво.

- Чего «всего»? Что ты, являясь сопровождающим, играешь вместе со всеми в бутылочку, и тебя ловят? Почему ты вообще играл? - Вот дерьмо, игра в бутылочку. Почему я только сказала это плохое слово?

Как раз перед Сеппо! Быстро говори дальше, Люси. Но уже больше не тихо. А громко.

- Я не хотела хлопать дверью или придавать вас. Я только хотела уйти! - закричала я. - И даже если бы я хотела придать вас - почему ты так расстроился? Это ведь ты научил меня, как это делается, предавать хороших друзей!

Я бросилась мимо к моей комнате. Лишь бы подальше убраться от него.

- Ты этого не понимаешь, что всё это для меня здесь значит! - заорал Сеппо мне вслед. Его голос раздавался эхом у меня в голове, пока я не встала под душ и не позволила ледяной воде падать мне на лицо. О, я понимала Сеппо даже очень хорошо. Речь шла о Келли. Келли была этим «всем». Он хотел облапать Келли. А я всё для него испортила. Сердан должно быть соврал или колоссально ошибся, когда мы разговорили весной, внизу, возле Рейна. Этот чёртовый день, в который Витус оставил меня одну. Ни в жизнь Сеппо не мог быть влюблён в меня. Это вообще было не возможно.

Я поспешила, потому что хотела перед ужином ещё перехватить Сердана. Этап подготовки был завершён, теперь нужно переходить в наступление. За несколько минут я помылась под душем, вытерлась, насухо вытерла волосы и надела чёрную одежду - так как мы договорились с Серданом.

Я нашла его в общей комнате, где он для нашей хореографии приклеивал, размечая, отражающую клеящую ленту. Потому что когда мы начнём, будет темно, и было бы тогда полезно знать, где я должна буду стоять, прежде чем, танцуя, мы не врезались друг в друга.

Он не поднял взгляда, а оторвал зубами ещё кусок ленты, которую он тщательно приклеил к полу.

- Тебе нужно поцеловать Софи. Пожалуйста, - сказала я задыхаясь. Сердан приостановился. Но сначала он основательно пригладил клеящую ленту, прежде чем медленно поднял голову и посмотрел на меня так растерянно, что я чуть не рассмеялась. Но его чёрные глаза смотрели гнетуще серьёзно.

- Сердан, я знаю, что ты не разговариваешь, всё в порядке, тебе и не нужно говорить. Тебе только нужно поцеловать её. Кто-то поцеловал её сегодня ночью, и она думает, это был ты, она в тебя влюблена. И я хочу, чтобы вы были вместе. Что бы все это видели. Все! - Прежде всего, Леандер, подумала я и заметила, что мои уголки губ свело судорогой. Сердан не переставал пялиться на меня.

- Пожалуйста, Сердан, ты же сказал, что мы одна семья и что в семье нужно помогать друг другу, помнишь? В ответ я тоже кое-что для тебя сделаю, скажи только что, но эта вещь с Софи, другого выбора нет. Она ведь очень красивая, хорошая, немножко пухленькая, но это уйдёт с возрастом, как говорит моя мама, и тебе ведь не нужно смотреть, а только ... - Я сама себя не могла больше слушать. Это же было ужасно, что я там наговорила. Но прежде всего я больше не могла выдержать глубокий испытывающий взгляд Сердана. - Пожалуйста, поцелуй Софи, - прошептала я.

- Нет, Люси. Если я и хочу кого-то поцеловать, то это тебя. - Я так сильно испугалась из-за неожиданных слов Сердана, что потеряла равновесие и чуть не упала назад со сцены. Но Сердан безошибочно вытянул свою руку и удерживал меня, пока я снова не стояла. Мои ноги дрожали. Неуверенно я присела на корточки, чтобы быть с ним на одной высоте. Что это было?

- Ты ... ты говоришь ..., - заикалась я. И у него был совершенно другой голос. Такой низкий и - взрослый. Он звучал как голос его отца. Только без турецкого акцента. И что он вообще сказал? Что хотел поцеловать меня? Меня? Он неделями не разговаривал и первое, что сказал мне, что хочет меня поцеловать? - Ты говоришь, - повторила я глухо, как будто это могло отменить то, что он только что сказал. А именно, что-то совершенно невероятное.

Сердан отложил клеящую ленту в сторону, но оставался сидеть на полу сцены. Он коротко пожал плечами - его типичное равнодушное «так и есть».

- У меня ломался голос. Но я думаю, что теперь стало лучше. Больше не пищит так часто. И я не буду целовать Софи. - Он встал, спрыгнул пружинисто со сцены, приветственно коснулся виска и вышел на улицу.

- Вот дерьмо, - выругалась я и потёрла нервно лоб. В моей голове было слишком много мыслей. Мне нужно было навести порядок. Не то я действительно стану сумасшедшей, какой уже давно была в глазах других.

У Сердана значит, ломался голос и поэтому он стеснялся говорить? Это не имело для меня смысла. У него ведь и до этого был уже довольно низкий голос. Это и было клёво.

Я лазила вместе с тремя ребятами и не один из них не пищал. У всех никаких больше детских голосов. Но может быть, Сердан перенёс ломку голоса на двух стадиях. Во всяком случае, теперь его голос звучал как у восемнадцати- или девятнадцатилетного. С ума сойти.

Ещё более сумасшедшим было то, что он мне сказал.

«Если я и хочу кого-то поцеловать, то это тебя». Значило ли это, теперь он хотел поцеловать меня? Или это значило, что он выберет меня, если его под угрозой самых скверных пыток принудишь его кого-то поцеловать? Между этим ведь была огромная разница.