Анатолий Махавкин - За дверью

Вдалеке ударил набат и звуки тревожно гудящих колоколов начали подниматься к обретающим глубину небесам. Светило испуганно набросило на свой лик сизую вуаль облаков, подсматривая одним слепящим глазом.

— Это и есть твоя благодарность? — поинтересовался я, присоединяясь к девочкам, — ты просил решить проблему с невестой? Проблема решена: Усинский уже больше никогда не посягнёт на её невинность.

— Вы же убили всех, кто только был в замке! — с глухой ненавистью Витя сжал кулаки, уставившись на меня, — всех! До единого! Даже подростков!

— Охота такое дело, — глубокомысленно протянула Наташа, с лица которой так и не сошла странная усмешка, — можно и увлечься, пытаясь позабыть о превратностях судьбы. О неудачах, скажем, в любовных приключениях…Отказы так угнетающи!

— Так это была месть? — собеседник отступил на шаг и прищурился, — вы — точно злые дети! Вам не дали поиграть игрушкой и в отместку вы сотворили это чудовищное злодеяние? Убили родителей и братьев Марьяны накануне её свадьбы? Твари, твари!

В конце улицы появилась группа людей и остановилась, увидев нас. Большая толпа и вооружённая. У кого — оглобли, у кого — топоры и колья. Набат гремел не переставая и количество селюков всё увеличивалось.

Наташа внезапно пнула Виктора и когда тот растянулся в пыли, принялась громко хохотать. Селяне глухо зароптали и приблизились на пару десятков шагов. Кучер сунул плеть за пояс и свистнув помощнику, взвёл арбалет. Выражение решительности на его лице осталось прежним, но кожа приобрела серый окрас.

— На место, — приказал я ему и водитель, с большой готовностью, исполнил указание, — девочки, уходим. Пусть их.

— Ты испугался? — бросила Наташа, не поворачиваясь.

— Сделаем молодожёнам подарок на торжество, — ухмыляясь, я взял её за плечо, ощущая злые искры, жалящие ладонь, — оставим в живых. Может когда и оценят.

— Уже, оценил, — Витя шипел, не делая и попытки подняться на ноги, — не знаю, как, но я отомщу. Пусть не завтра и не в следующем году, но я найду возможность добраться до вас.

— Желаю удачи, — я пропустил девушек внутрь, — будет хоть какое-то разнообразие.

Толпа успела приблизиться почти вплотную и когда карета рванула вперёд, вслед полетели не только проклятия, но и увесистые камни. Жалобно завопили слуги и громко ругаясь, кучер вовсю настёгивал лошадей.

Я же молча слушал Наташин рассказ о грядущей Вронской кампании, которую задумал Симон и где она намеревалась участвовать в качестве полководицы. Однако, думал вовсе не об этом. Я размышлял, под каким соусом передам всю историю Оле.

В конце концов я решил, что Оле совсем не обязательно знать об этих событиях вообще.

Оля…

Снег громко скрипит под ногами, взлетая при каждом шаге и повисая в воздухе, подобно мелкой мучной пыли. Галя, сунув руки в карманы полушубка, шагает впереди и насвистывает Свистиреллу — мотивчик явно подслушанный ею у Лохматых бродяг: полулегальной группы музыкантов, которую курировала Наташа, пока…К дьяволу! Почему мысли постоянно пытаются свернуть на скользкую дорожку?

Можно было взять карету, пересаженную с колёс на полозья, но мне захотелось пройтись пешком, осмотрев и вспомнив изрядно забытый Лисичанск. Сожалеть о своём опрометчивом желании я начинаю весьма скоро. От экономического ренессанса двадцатилетней давности не осталось и следа: многие здания не успели достроить, оставив на различных стадиях незавершённости, а старые пришли в совершенный упадок.

Последние годы на правителей точно напала некая концентрированная апатия и они полностью выпустили поводья управления, позволив Власи медленно дрейфовать под давлением обстоятельств. Такая политика ещё никогда не приводила к хорошим результатам, поэтому ничего особого удивительного я не вижу.

Люди торопливо перемещаются между чёрными угрюмыми коробками зданий и густые белые облака пара над их головами напоминают души, стремящиеся покинуть уродливые мешки с костями, послужившие временным пристанищем. Очень редко я замечаю экипаж знати проносящийся по пустынным улицам, оставляя после себя настоящий ураган из белых колючих пылинок. Большинство аристократов на время холодов предусмотрительно переселились в Лазурный — второй по величине город Власи, раскинувшийся на побережье Прозрачного, неглубокого тёплого моря, много южнее здешних мест.

Именно там, среди множества белоколонных вилл и журчащих в старом камне ручьев, устремившихся к морю, зреет самый масштабный антиправительственный заговор, из тех, которые мне довелось уничтожать. Симону известен, как полный список заговорщиков, куда входит больше половины аристократических семей Власи, так и то, о чём они договорились с Орляном, в случае успеха. Почти половина королевства отойдёт императору, так и не простившему Вронского поражения и смерти своего папаши.

Вот чем нужно заниматься, а не гонять несчастных детей, от которых король так и не получил пока ни единой царапины. Однако всеобщий пофигизм затронул буквально всех: Галя, точно по инерции, колесит по дальним странам, откровенно скучая и жалуясь мне на однообразие виденного; Илья, после смерти Вилены, стал настоящим затворником, погрузившись в изучение древних книг. Со мной парень наотрез отказался общаться, но хоть внял просьбам Оли и продолжил питаться. Олечка поселилась на берегу Хрустального озера и в обитаемые места наведывается крайне редко. Если бы не последние события, думаю, пообщался бы с обоими ещё не скоро. Наташа…Ч-чёрт!

Безжалостный зимний ветер оглушительно свистит между крыш, сбрасывая снежные шапки вниз и раскручивая скрипучие флюгера, закреплённые на островерхих крышах. Вихрь с разбойничьим воплем вырывается из подворотен, зарывается в сугробы и с назойливым любопытством сборщика налогов заглядывает в щели домов. Дым из труб покорно стелется по земле, вынуждая девушек морщиться и чихать, недовольно мотая головами.

— Уеду, — бормочет Галя и проводит рукой по волосам, сбрасывая наметённый снег, — до смерти надоел этот, богом проклятый, городишко!

— Куда? — насмешливо интересуется Оля, опираясь на мою руку, — помнишь, как ты, вернувшись из Колбира, твердила, будто везде одно и то же? Могу подписаться под каждым словом. Отличаются только цвета кожи да некоторые обычаи, а так…Люди повсюду одинаковы.

— Куда-нибудь подальше, — Галька топает ножкой и потревоженный снег недовольно взмывает в воздух, — можно ведь найти место, без всей этой грязи и мерзости!

— То есть, без людей? — уточняет Оля, уже откровенно забавляясь, — ну и чем же ты займёшься в таком великолепном месте? Будешь медленно умирать от голода?