Александр Бреусенко-Кузнецов - Мёртвые душат

Вслед за лысым мертвецом Чичеро спешился — не без вздоха облегчения со стороны всех троих карликов. Пока он разминал ноги (а карлики — все свои закрепощённые от страха конечности), предводитель отряда послал известить Югера об их прибытии одного из стражей, дежуривших с алебардами у входа.

Грозный Югер — тот самый великан со сдвинутыми бровями, с которым Чичеро познакомился на симпозиуме в Цанце, сбежал по лестнице с верхнего яруса, разминая на ходу кулачищи.

Лысый латник, помнится, сообщил Чичеро, что если ему не в чем себя упрекнуть, то ничего ему не будет. Знать бы только наверняка, есть ли в чём ему себя упрекнуть…

Югер занимал пост Председателя Лиги великанов (организации, судя по всему, воинственной) и слыл «подлинным столпом традиций великаньего племени», как в Цанце выразился кто-то из гостей. Взгляд исподлобья, с которым Югер сейчас подходил к посланнику, по видимому, воспроизводил грозный взгляд его прямого предка — Хорта из Гарма, о смертоносной силе какового ходили мрачные легенды (мол, стоило ему особым способом посмотреть, как сердца врагов сами собой останавливались).

Югер со строгостью во взоре подошёл к Чичеро, и сказал скорее бесстрастно, чем приветливо:

— Здравствуйте, посланник. Прошу ко мне.

Затем, не слушая ответного приветствия Чичеро, великан повернулся к лысому латнику и прорычал:

— Это не тот посланник, Пендрис. Того зовут Дрю из Дрона, а это — Чичеро из Кройдона; он не при чём! — и, вновь обернувшись к Чичеро, повторил:

— Прошу!

Чичеро, догадавшись, что все подозрения с него сняты, приободрился, и стал подниматься по высоким ступеням замка. А надо сказать, если в других великанских замках, посещённых Чичеро, одни лестницы предназначались для великанов, а другие — для людей, то в неудобнейшем Гарме все люди, словно горные козлы, скакали по великанским ступеням, как бы наказанные за свой недостаточно высокий рост. Кто знает, может, здесь людей ненавидели, а может, просто не подумали, что можно об их удобстве позаботиться.

По лестнице Чичеро поднялся, едва поспевая за Югером, косолапым и медлительным, но уж больно широко шагавшим. Дальше двинулись по анфиладе второго этажа замка, обставленной с изрядной грубостью стиля. На стенах комнат висели картины, они изображали предков Югера — толстощёких низколобых великанов — в разных исторических и мифологических ситуациях.

Некоторые из картин снабжались подписями. Ориентируясь на них, Чичеро обнаружил, что одна картина живописует старого Хорта из Гарма (отца Югера) — удушающим чёрного дракона Драеладра своими руками. Глядя на картину, посланник задумался: что-то не случалось ему слышать легенды, которая бы повествовала об этой битве.

Зато совсем недавно — от Бларпа Эйуоя, в замке Глюм — довелось слышать совсем иную легенду, посвящённую бою белоснежного Драеладра с неким мёртвым гигантом из Гарма. И гиганту в том бою, прямо скажем, не поздоровилось, задушить же Драеладра голыми руками гигант не мог по той причине, что руки эти (сжимавшие двуручную дубину с металлическими шипами) по локоть сожгло Лунное Пламя.

Чичеро словил себя на том, что он скептически улыбается, глядя на картину. Кажется, он не желал победы предка Югера над драконом — собрата по делу Смерти над живой бестией. Интересно, почему?

Югер привёл посланника в свой кабинет, просторную полутёмную комнату, стены которой были густо увешаны всевозможным великанским оружием. У дверей дежурила стража с алебардами.

— Присаживайтесь, посланник, — указал великан на грубо выточенную из серого камня табуретку, — рад, что вы меня посетили.

— Я тоже рад встрече, — кивнул Чичеро. Он решил не уточнять деталей, а именно того, что радость встречи с ним Югер доставил себе сам. В конце-то концов, Чичеро действительно собирался в Гарм, имел дело к Югеру, и не всё ли равно, на чьей лошади он сюда прибыл?

— Как я понял, ваши люди меня перепутали с Дрю из Дрона? — спросил Чичеро.

Югер кивнул:

— Да, они же в глаза не видели ни вас, ни его. Решили не рисковать.

— А в чём обвиняют бедного Дрю?

— Вы не знаете? Это же изменник, бунтовщик, и пособник Живого Императора, разрази его кашель.

— Кто бы мог подумать! — протянул Чичеро.

— Да можно было подумать. С самого начала рожа у него была самая разбойничья, — уверил его мрачный Югер.

Чичеро пожал плечами. Ничего разбойничьего в излишне, пожалуй, утончённом лице собрата по Ордену он не замечал. Оттенок надменности в тоне, обычный для воспитанников университета Приза, некоторая картинность принимаемых поз, выдающая страсть Дрю к самолюбованию, — всё это могло оттолкнуть от него собеседника, но не заставить бояться за свою жизнь или кошелёк.

— А как выяснилось, что Дрю из Дрона — изменник? Его поймали на каком-то злонамеренном деянии? — осторожно поинтересовался Чичеро.

— Да, он готовил покушение на жизнь Управителя Цанцким воеводством — на этого пройдоху Умбриэля Цилиндрона, вы ж его знаете.

— И как Цилиндрон?

— Он вне опасности. Злоумышленника охрана остановила ещё на въезде в Цанц. К сожалению, задержать его эти тупоголовые бараны не смогли: Дрю из Дрона скрылся.

— Теперь его, конечно, повсюду ищут.

— Да, ищут. Советники Цилиндрона — эти тупицы Жилоно, Киномро и Фопон — лично выехали, чтобы предупредить командиров гарнизонов во всех уездах. Фопон по дороге в Клям был и у меня. Он, конечно, такой же бестолковый, как и они все, но своему господину верен. Как он меня упрашивал включиться в облаву — чуть сапоги не лизал!

Странное дело, думал Чичеро: Дрю из Дрона — и вдруг пособник Живого Императора. По виду — человек западный, сроду восточнее Цанца не бывал, и только минувшей осенью занесло его в Отшибину. Где же угораздило его спутаться с врагом? В Серогорье, что ли? Там, однако, разбойничает только Великий народ, мятежных варваров с Эузы там ненавидят…

Но посвящать в свои сомнения великана Чичеро счёл небезопасным. Слишком этот Югер подозрителен, решит, что у Дрю выискался сообщник. Уж если кого и подозревать в сношениях с имперскими недобитками, то уж скорее его, Чичеро, который не раз бывал в Карамце и Адовадаи — а из тех мест рукой подать до великих рек — Эузы, Которосли и Тьмаки, на берегах которых прячутся от некрократии беглые живые люди.

Пока Чичеро размышлял о превратностях судьбы, делающих посланников Смерти гонимыми изгнанниками и несчастными пленниками, в кабинет Югера просунулся бледный нос мертвеца в поварском облачении. Тот его, видно, уже ждал, так как сказал Чичеро, поднимаясь с кресла и приглашая его за собой:

— Прошу у меня отобедать!

— Премного благодарен, — ответствовал Чичеро, задаваясь вопросом: что за пищу подадут у этого великана. Если, не приведи судьба, пищу мёртвых, то финал будет плачевен: этот великан его заподозрит и по добру не отпустит.